Хронореверс - Станислав Цыбульский
Проснулся от стука в дверь. Судя по настойчивости, стучали уже не в первый раз. Хомский потянулся, ударившись головой об атравматическую рамку кровати, резко поднялся. За порогом оказались Брандхорст и Фаркаш, глаза у обоих суетливо бегали, они вошли, как только сержант приглашающе повел рукой. Внутри капрал дождался, пока ему укажут на откидной стул, осторожно сел, Фаркаш остался стоять, опершись о стену плечом. Они перекинулись взглядами, и Брандхорст заговорил:
– Нужно что-то делать, сержант!
Он смотрел на Хомского из-под нахмуренных бровей, но было заметно, что он нервничает. Сержант перевел взгляд на Фаркаша, и тот кивнул, соглашаясь со словами капрала.
– У вас есть какие-то конкретные предложения? – спросил Хомский чуть повысив голос.
– Да, – неожиданно ответил Фаркаш, – мы дождемся, когда старик подключится, и возьмем его людей в заложники. Потребуем, чтобы он передал управление кому-то… тебе передал, сержант, а не то мы их всех того.
Рядовой развел руками, показывая широкие твердые ладони. Он был спокоен, словно и не говорил о мятеже и предполагаемом убийстве заложников. Хомский переводил взгляд с него на капрала и обратно, пока не убедился, что они совершенно серьезны.
– Идет война, бойцы, – сказал он с нажимом.
– Она и не прекращалась, сержант. Был один враг, стало два. Нужно к нашим лететь, сдать капитана, пусть сами с ним решают, корабль отдать и в бой! мы же здесь не можем, сержант!
Последние слова он прорычал, сжимая кулаки. Да, десант Арете создан для действия. Если боец не ест и не спит, он тренируется или воюет. Сколько они уже здесь? Больше недели, и сколько за это время потеряно систем? А сколько времени потрачено впустую?
– Все думают как вы? – заговорил Хомский после долгого молчания.
– Да. Только Богданов сомневается, но в целом не против, – ответил Фаркаш серьезно, и Брандхорст мелко закивал.
Хомский снова помолчал, потом резко выдохнул:
– Так… Значит, будем действовать. Во время следующего прыжка, когда уйдем в подпространство…
Он быстро изложил подчиненным примерный план действий, потом они долго его обсуждали, пока не пришли к четкому пониманию, кто и что должен делать. Когда через несколько часов капрал и рядовой вышли из его каюты, Хомский подождал, пока они скроются в коридоре и пошел на камбуз: нужно было подкрепиться.
***
Этот прыжок получался долгим. Изгиб подпространства выводил фрегат к точке назначения только через несколько часов после старта. Когда капитан Басов пришел в рубку, там уже оказались двое аретейских десантников, они нависали над пультами навигаторов, тыкая пальцами в экраны и расспрашивая о деталях прыжка. Сержант явился чуть позже, когда Басов уже устраивался в ложементе. Выглядел он собранным и спокойным, хотя в последний раз с него можно было снимать агитационный плакат о паникерах в рядах космофлота. И конечно его можно было понять, не каждый раз приходится наводить оружие на своих. Но очень важно, что теперь он собран и готов. Потому что, судя по данным, полученным с информационного бакена, в той системе, куда они собираются прыгнуть, враг может появиться в любую минуту. Нужно успеть доложить о случившемся и получить указания из штаба, но если получится проверить фрегат в деле – это тоже будет хорошо.
Иглы скользнули в кожу, Басов уже привычно не обратил внимания на зуд. Минуя виртуальную рубку, сразу слился с кораблем, ощутил его габариты, биение сердец, жизненно важных, от работы которых зависят жизни людей на борту. Правда, капитан так и не разобрался с загадочным третьим, самым слабым, питающим контуры, будто бы и вовсе не участвующие в работе. Сделав себе очередное напоминание найти среди терабайт документов нужный и разобраться наконец до конца, Басов переключился на обзорные камеры.
Когда рядом появился сержант, на Басова накатило и почти сразу растворилось раздражение. Аретей долго возился, пока его сознание не успокоилось, уместившись в отведенных под огневую систему мощностях бортового компьютера. Капитан не видел его, только ощущал волны недовольства, пока тот подключался к пушкам и ждал, пока закончится проверка. Наконец, заработал на полную мощность прыжковый двигатель, следом загудел, выходя на рабочие мощности и заряжая накопители генератор. Басов подключился к системе внутренней связи:
– Маршрут построен? К прыжку готовы.
– Так точно, товарищ капитан! – отрапортовали со своих мест навигаторы. – Прыжок затяжной, три часа сорок восемь минут стандартных. На время прыжка можно покинуть ложемент, корабль сообщит, когда мы будем возле точки выхода.
А вот это хорошо. Несколько часов провести в гробу, пусть и мягком, подключенному к виртуальности, капитану не хотелось совершенно. Фрегат медленно и неохотно сжался в точку, продавливаясь на изнанку пространства, и наконец исчез из реальности. Басов еще раз проверил показания приборов и собирался покинуть кокон, когда почувствовал, что снаружи, в рубке, что-то не так. Он подключился к камерам наблюдения, но успел заметить только, как в дверном проеме исчезают спины десантников. Больше кроме Хомского в рубке никого не оказалось. Сержант легко выпрыгнул из своего кокона, в два шага оказавшись у ложемента, в котором все еще был заперт капитан. А потом в глазах сверкнуло как от удара, и следующее, что он увидел, моргая и стараясь прийти в себя после резкого дисконнекта, это лицо десантника перед собой между створок открытого кокона.
Сержант схватил Басова за воротник, рывком посадил и, не давая опомниться, ткнул в бицепс инъектором с чем-то мутным внутри. Тот зашипел, на рукаве рубашки осталось влажное пятно, в самом центре которого проявлялась алая точка. Времени разбираться, что это, не было. Капитан схватил десантника за руку, резко дернул в сторону, затрещало, и в кулаке аретея остался кусок воротника. Продолжая удерживать запястье, Басов нанес несколько тяжелых ударов сержанту в лицо, прежде чем тот отбросил бесполезный теперь инъектор и поднял руку, защищаясь. Теперь кулак попадал по плечу и шее. Выждав момент, сержант перехватился удобнее и одним движением вытащил капитана из кокона и с поворотом швырнул на пол. Тот, несмотря на массивность, извернулся как кошка, перекатился через
