Благие намерения: Спавшая пелена - Александр Кронос
— Мне внезапно стало плохо. Закружилась голова, ноги перестали держать, руки не слушались, да и вообще мышцы стали, как желе. Я просто свалился на пол. А перед этим показалось, что слышал какие-то крики и даже видел, как кто-то из рабочих внезапно упал.
О крови, равно как и о непонятном силуэте у дверей зала, я решил пока промолчать. Хотелось сначала посмотреть, как врач отреагирует на моё первое заявление. Если не отправит меня проверяться на факт психологических нарушений, возможно расскажу и всё остальное.
Доктор секунду ждал, пристально изучая моё лицо. Снова посмотрел на экран планшета. На мгновение поджал губы, как будто чего-то не понимая.
— На предприятии произошёл сбой оборудования. Электромагнитный импульс ударил по имплантам. Так как они связаны с нервной системой, это вызвало шоковое состояние, из-за чего все, кто был внутри, пережили не самые лучшие свои моменты. В том числе, могли видеть галлюцинации.
Наклонившись ко мне, доверительным тоном добавил:
— Представляете, один вовсе решил, что он в пустыне. Стоит на вершине бархана и смотрит на идущий вдалеке караван.
Увидев улыбку на лице доктора, я продемонстрировал ответную. На самом деле, электромагнитный импульс мог многое объяснить. Правда, я не был уверен, что на хлебозаводе есть оборудование, которое могло бы его сгенерировать. Но объяснение выглядело рациональным.
Кивнув собеседнику, я поинтересовался:
— Что показали анализы? Я в порядке? Могу идти домой?
Собеседник уже третий раз за время беседы посмотрел на экран планшета, несколько раз клацнул по нему пальцами и, глянув на меня, кивнул.
— Конечно. Вы в полном порядке. Возможно, до завтрашнего утра будете чувствовать лёгкую дезориентацию и слабость, но за ночь это пройдёт. Так что можете покинуть наше заведение прямо сейчас.
Мгновение помедлив, продолжил:
— И не переживайте об этом. Всё будет хорошо. Инцидент на заводе — лишь досадная случайность.
Договорив, посмотрел на меня с ожиданием. То ли согласия с его словами, то ли наоборот, какого-то возражения. Я же поморщился от внезапно накатившего головокружения и, подождав, пока приступ пройдёт, поднялся на ноги. Глянув на доктора, уточнил:
— То есть я могу идти?
Нахмурившись, мужчина мельком посмотрел на планшет. Подумал. И наконец, кивнул.
— Безусловно. Отдыхайте. Ваше руководство уведомлено о ситуации. Да и рабочий день уже закончился.
Окна в палате не было, так что о наступившем вечере я узнал только после выхода на улицу. День сменился поздним вечером, а на небе ярко сияли звёзды. Время можно было проверить через интерфейс импланта, но доктор попросил воздержаться от его использования хотя бы ближайшие полчаса.
Мой велосипед оказался на стоянке — зафиксированным и ждущим своего хозяина. Разблокировав его личной ключ-картой, я сел на сиденье и медленно выехал на велосипедную дорожку. Стараясь не спешить, чтобы не спровоцировать новое головокружение и случайно не сбить кого-то из прохожих или других велосипедистов.
Учитывая перманентную нехватку этанола, из-за которой был введён режим строгой экономии, людей на велосипедах в это время хватало. Кто-то только закончил работать, другие возвращались из кафе, третьи ехали по своим делам. Я же неспешно крутил педали, продвигаясь в направлении дома, и не мог отделаться от мыслей о сегодняшнем инциденте.
Версия с электромагнитным импульсом выглядела достоверной. Но меня смущали два момента. Первый: если вся рабочая смена и оба моих коллеги отключились одновременно со мной, почему я не видел никого из них в больнице? И второй: как так вышло, что не сработал предохранитель импланта? В конструкции изначально предусмотрена защита от потенциального сбоя. Учитывая, что коммуникатор связан с нервной системой, последствия его сбоя могли быть серьёзными. Именно для предотвращения подобных ситуаций и существовал компонент, который должен был немедленно разорвать связь импланта с центральной нервной системой при появлении технических проблем. Конечно, импульс мог вывести его из строя, но в таком случае коммуникатор должен был отключиться полностью.
Примерно на половине пути мне пришло в голову, что неплохо было бы услышать ещё чьё-то мнение. Заодно выяснив, что видел или слышал один из моих коллег. Решив не ждать истечения тридцати минут, я активировал коммуникатор и на ходу набрал контакт Тома. К моему удивлению, вызов он не принял. Я выслушал все девять положенных по регламенту гудков, но ответа так и не дождался. Это было странно. Совсем близкими друзьями нас со Штайнером не назвать, но время от времени мы общались. Пару раз я вместе с Люсией, даже заходил к нему в гости. Да и в целом сложно было представить, чтобы кто-то из знакомых жителей Полиса решил проигнорировать звонок. Разве что техник чувствовал себя намного хуже меня и просто лёг спать. Перезванивать я не стал — если тот действительно отдыхал, ситуация могла оказаться неловкой. В конце концов, можно узнать, что именно он видел, завтра на работе.
Продолжая крутить педали, я поймал себя на странном ощущении неправильности. А проехав ещё пару минут, внезапно понял, в чём дело. После того, как увидел угрюмое лицо одного из пешеходов. Сегодня мне встречалось слишком много хмурых лиц.
Естественно, иногда расстроенные люди встречались даже на наших улицах — это нормально. Жизнь в полисе не означала отсутствия проблем. Но обычно такие лица попадались редко. Я не мог припомнить случая, чтобы за поездку по городу мне довелось увидеть больше одного хмурого прохожего. Обычно их вовсе не было. Сегодня же я насчитал не меньше десятка.
Припарковав велосипед около дома, я на секунду остановился перед подъездной дверью. Оглянулся, осматривая улицу. Поморщившись от непонятного беспокойства, разблокировал дверь ключ-картой, после чего поднялся на третий этаж и вошёл в свою квартиру. С облегчением выдохнув, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Доктор был прав — последствия ощущались до сих пор. Только это выражалось не в дезориентации, а в странных и непонятных ощущениях, с которыми я до сих пор не сталкивался.
Постояв на месте, я решил, что стоит немного перекусить, отдохнуть и лечь спать. Раз моё состояние вызвано происшествием на заводе, значит, завтра утром всё пройдёт. А я смогу вернуться к привычному ритму жизни — вызовам, решению проблем и отчётам. Сделав пару шагов, остановился, собираясь снять ботинки и поставить их на полку. Наклонился вниз, потянувшись к шнуркам, но внезапно замер. Секунду постоял в такой позе, осмысливая увиденное. Потом медленно выпрямился, впившись взглядом в фотографию своих родителей. Ту самую, что всегда стояла на комоде в прихожей
