Возвышение Меркурия. Книга 17 - Александр Кронос
Я скользнул взглядом по тоннелю за его спиной.
— Хочешь сказать, корабль превратился в летающее болото всего за годы?
На какой-то момент тот даже смешался, глянув себе под ноги. Но быстро вернул самообладание.
— Когда мы появились, тут уже всё было так. За прошедшее время ничего не поменялось.
Смертный, который недавно шёл по нашему следу с мечом в руках, сам того не заметив превратился в источник информации. Я же задал следующий вопрос.
— Что это за корабль? Зачем он понадобился брату?
Центурион чуть помедлил, всё же смотря на меня с некоторым сомнением. Но потом начал говорить.
— Он просто приказал следовать за ним и мы пошли. А потом Его Величие удалился в рубку управления, приказав нам взять под контроль всю остальную территорию.
Несколько секунд подождав, добавил.
— Только назад он так и не вернулся. Корабль начал двигаться, как того и хотел господин. Но есть ли в том его воля, мне неведомо.
Они говорили на латыни, иногда разбавляя её итальянскими или испанскими словами, но римлянами не были. Достаточно было вспомнить имена, которые вспоминали эти солдаты. Тем не менее Марсу они, судя по всему, были верны.
Что до отсутствия информации — вполне в стиле брата. Он далеко не всегда считал нужным что-то объяснять своим солдатам. Чаще используя схему — сейчас вы идёте вон туда и убиваете всех, кого встретите.
Оболенский, который всё это время внимательно прислушивался к беседе, переступил с ноги на ногу. Шагнув вперёд, устремил подозрительный взгляд на центуриона.
— И никто не пытался за ним последовать?
Вот теперь офицер и правда смутился. Как и все четверо его солдат — кто-то опустил взгляд вниз, другие повели им в сторону. Делали всё, что угодно, чтобы не смотреть на патриция.
— Пытались. Не один раз. Так сгинул наш легат, а следом за ним и первая когорта в полном составе. Лучшие из лучших.
Скрипнув зубами, с оттенками злости добавил.
— Мы не способны управлять силой, пока находимся здесь. А без неё много не навоюешь.
Князь крутанул правый ус и придвинулся ближе к легионерам.
— Что ж вы за воины такие? Ваш командир сгинул неизвестно где, за ним погиб и легат, а вы живёте в грязи и даже не пробуете ничего сделать! Позор и бесчестье!
Оттенков сознания я сейчас не видел, но тут всё было ясно и без них — сложно ошибиться, когда перед тобой стоят пятеро смертных, чьи лица искажены яростными гримасами.
Прежде чем они успели ответить что-то нелицеприятное, превратив наш диалог в перезвон клинков, я вклинился с новым вопросом.
— Как попасть в эту вашу рубку? Как мне отыскать брата?
Секунд десять они молчали. Четверо легионеров, что стояли позади, смотрели на центуриона, а тот в свою очередь пялился на нас. Не знаю, сколько именно они провели времени в лабиринтах этого корабля, но остатки воинской чести в них ещё имелись. И Ратибор сейчас прошёлся по ним. Буквально потоптался грязными сапогами.
Наконец офицер определился. Хмуро глянув на довольного собой князя, перевёл взгляд на меня и принялся излагать.
— Рубка в самом центре, а со стороны кольца к ней ведут тридцать переходов. Один находится на нашей территории.
Сделав короткую паузу, мрачно добавил.
— Чтобы получить право входа, достаточно капли крови. Но вот в обратную сторону это не сработает. Вернуться назад не получится. Из самой рубки пока тоже никто ещё не выходил.
Как говорил Вакх, чем дальше в горы, тем тяжелее кулак у кузнецов. Он как-то поспорил, что охмурит сотню дочек этих самых кузнецов в теле тщедушного аватара, провернув всё ровно за сто дней, не используя божественную силу и не прибегая к посторонней помощи. Справился, надо сказать — о деньгах в споре речи не шло, так что он решил проблему самым простым и доступным способом. Сделал своего аватара настолько богатым, что девы сами были готовы раздвинуть ноги, надеясь выбраться из своего захолустья и одеваться в шелка, вместо того, что пасти горных коз. Но вот охрану, те же самые правила, нанимать запрещали. Потому убегать от разъярённых отцов, Вахку приходилось собственными силами.
Центурион замолчал, а вот один из его солдат неожиданно сделал шаг вперёд и впившись в меня взглядом, задал вопрос.
— Ты сказал, что почувствовал силу брата. Получается наш господин всё ещё жив?
Окинув их взглядом, я усмехнулся.
— Я не просто почувствовал слепок его энергии. Он пытался поговорить со мной. Но корабль моментально ушёл в портал, не дав ему этого сделать.
Прервавшись, в свою очередь поинтересовался.
— Вы знаете хотя бы что-то об этом судне? Кому оно принадлежит? Почему брат решил его захватить?
Судя по сумрачным взглядам, ответ был полностью отрицательным. Тогда я решил зайти с другого угла.
— С кем он на тот момент воевал? Против кого сражался?
Офицер, который уже опустил гладиус, направив его острием вниз, озадаченно почесал левой рукой голову, на которой отсутствовал шлем.
— Проще сказать, с кем ему воевать не пришлось. Мы почти по всем Домам и Дворцам прошлись. Много кого пустили на корм рыбам, фигурально выражаясь.
Знакомо. Марс всегда предпочитал сражаться, а не говорить. И как я понимал, до момента со штурмом корабля, эта схема себя оправдывала.
— С кем шла война на момент, когда появился этот корабль?
На лице центуриона неожиданно для меня появилась улыбка.
— Так не было уже никаких войн. Мы всех победили. Скоплением правил Дом Парнаса.
Мне даже чуть неудобно стало. Выходит, пока я возился, брат успел покорить целое скопление, разгромив всех соперников. С другой стороны, против него не выступал Меркурий из Древа. Не будь этого циклопова отродья, я тоже был бы весьма близок к цели.
А вот Марс, выстлав условные поля телами врагов, похоже заскучал. Заодно обрёл веру в свои собственные силы. Не то, чтобы она у него когда-то пропадала, но всё же он далеко не всегда, вот так ломился напролом. Порой из арсенала приходилось доставать и военную тактику со стратегией. Лобовой натиск, пусть и был его любимым приёмом, но если речь шла о серьёзной войне, то игра велась совсем по-иному. Но когда под твоей рукой тысячи миров, а за спиной громадная армия, невольно начнёшь считать, что сможешь легко разобраться с любой угрозой. Включая и появившийся откуда-то неизвестный корабль, который обещал хорошее развлечение.
Говорило это всё и
