Алексей Молокин - «Если», 2015 № 01
— Да пропади она пропадом… Люди, которые способны так издеваться над ребенком, заслужили свою порцию пыльцы.
— Да разве я спорю? Но нужно понять, что эта идиотская экспедиция означает!
— Тащи ребенка к Тохтамышу, а я активизирую два экзоскелета.
Через двадцать минут мы ступили на почву Тауринды. То есть ступили металлокерамические ноги экзоскелетов.
Все в этом изобретении хорошо, одно плохо — бегать не умеют. Они шествуют! На нас были прекрасные скафандры с идеальной защитой, мы совершенно не чувствовали перегрузок, но мы шествовали со скоростью три километра в час.
Те слова, какими сопровождал наш марш Гробус, произнести в приличном обществе невозможно. Десять минут без передышки и не повторяясь — пока мы не дошли до первого островка лилии Меркуса. Она, естественно, цвела, точнее — зацветала, один адский бутон уже почти распустился. А дальше мы увидели то, что преисполнило наши заскорузлые мужские души младенческой радостью. Перегруженная танкетка не выдержала крутого подъема и завалилась набок. Защитный колпак отвалился. Наши клоуны высыпались на бурый тауриндянский песок и не могли сдвинуться с места. Высыпался также их багаж — ящики, ящички и большая катушка с разноцветной проволокой.
— Чтоб я сдох, — говорит Гробус. — Это же электропастух для черепах!
Я знал, что на черепашьих фермах в период кладки яиц пляжи огораживают — чтобы самки не разбегались во все стороны и не рыли ямы за пять километров от кормушек. Но кого собирались пасти на Тауринде эти чудаки?
Мы неторопливо подошли к ним и включили все дополнительные гарнитуры внешней связи.
— Кто вы и зачем сюда прибыли? — спросил я.
— Не ваше дело, — ответил сиреневый скафандр.
— Кто вы и зачем сюда прибыли?
— Не ваше дело.
— Добром не понимают, — заметил Гробус и выставил штатный шестиствольник экзоскелета. — А ну, своим ходом — живо к капсуле. Считаю до пяти. Отставшего бью по ногам.
Один из стволов действительно бьет мелкой резиновой картечью, но клоуны этого не знали.
— Не имеете права! — завопил зеленый скафандр, — Это частная собственность!
Вот тут мы и обалдели.
— Частная собственность на Тауринде?!
— Да!
— Вот прямо здесь?!
— Джо, покажи им карту, чтобы они наконец отстали!
Джо, клоун в голубом, лежавший на спине, включил нагрудный экран, и мы увидели план здешней местности. Мы увидели относительно круглую площадку для старта и посадки капсулы, с бетонными бортиками, подъездной дорожкой и прочим добром. Мы увидели две дороги, ведущие к шахтам. А еще — очерченный красным прямоугольник, на территории которого мы и находились. Но что любопытно — на карте отсутствовали островки лилий. А ведь им там следовало торчать в первую очередь.
— Странно… — пробормотал Гробус.
— Вы на моей земле, убирайтесь!
Вот когда зеленый скафандр, еле подняв руку, обвел пальцем свои владения, мы поняли, как обычный мирный лейтенант Разведкорпуса может стать неуправляемым убийцей.
— Ты, сынок, наверно, принял нас за роботов из шахты, — ласково сказал Гробус, вы все знаете этот нежный голосок профессора Виленского. — А мы — патруль Разведкорпуса, вот личные знаки!
Над здоровенной ручищей экзоскелета, протянутой к клоунам, где-то в районе локтя, образовался голокуб, а в кубе по голосовой команде возник алый щит Разведкорпуса со всеми геральдическими выкрутасами и портретом Гробуса в верхней части. Я активизировал голографическую установку и предъявил щит со своим портретом.
— Не имеете права — заявил зеленый скафандр. — Частная собственность!
— Да пойми ты, нет на Тауринде частной собственности! Две компании ведут разработку недр, получили на это лицензии в дирекции сорок седьмой трассы, вот и все! — Гробус уже начал сердиться.
— Погоди, тут какое-то надувательство, — сказал я ему и обратился к зеленому скафандру: — Ты что, купил кусок Тауринды?
— Купил — сорок квадратных миль!
— И кто же тебе эти сорок миль продал?
— Космотрассоинвестбанк!
Ребятишки, мы потом вместе с полицией за этим жульническим банком по всему космосу гонялись, но — это уже отдельная история.
— На основании чего? — строго поинтересовался Гробус.
— Как положено — я составил бизнес-план. Космический туризм, плантации, стадион.
— Стадион… — прошептал я, — Почему не кабаре?.. Почему не кегельбан?..
— Для кого стадион?
— Для колонистов. Вы что, не знаете, на спортивные объекты можно получить хороший кредит!
Клянусь — он смотрел на нас, как на двух идиотов.
— Так, — говорю, — большой спорт, значит? Олимпийские рекорды по ползанью на пузе и бегу на четвереньках.
— Почему?
— Потому что на ногах ты тут без экзоскелета шага не сделаешь!!! Ну, встань, встань, попробуй! Давай, поворачивайся и хотя бы встань на четыре точки!
Процесс занял две с половиной минуты. Но на четырех точках наш клоун не устоял — руки-ноги разъехались, почва-то песчаная, и он шлепнулся на пузо.
— Теперь понял? — нежно полюбопытствовал Гробус.
— Что это такое?! — спросили все четыре скафандра разом.
— Это Тауринда, сынок. Ты знал, так тебя и перетак, башкой в трансфукатор и задницей на термоштатив, какая здесь сила притяжения?
— Про притяжение в контракте ничего не сказано!
— А что в нем сказано?!
— Не орите на меня! Это — моя собственность!
С немалым трудом наши клоуны перевернулись так, чтобы из положения «лежа» перейти в положение «сидя». И остались сидеть на буром песке, примерно метрах в тридцати от зацветающих лилий.
И вот они сидят и смотрят на нас — с ненавистью и презрением, ибо мы — низшие существа, которым не дано понять силу и власть контракта. А мы сверху смотрим на них — тоже с ненавистью и презрением, потому что перед нами — четыре идиота.
— Слушай, Гробус, — говорю тут я, — все это добром не кончится. А кончится четырьмя трупами.
— Почему?
— Хотя бы потому, что они сидят.
— Ах, чтоб им!..
Догадались, в чем дело, ребятишки? Ну?
Правильно! Кровь! Молодец, курсант. Считай, зачету тебя в кармане. Кровь тоже имеет вес, балбесы! И под тяжестью собственного веса кровь отливает от мозга и плохо поднимается по сосудам к этому самому мозгу. Результат — кислородное голодание и смерть клеток.
— Ну, хотите вы, детки, или не хотите, а придется вам вернуться в капсулу, — говорит Гробус и делает из рук экзоскелета клешни. Правой клешней он хватает за шиворот голубой скафандр, левой — сиреневый скафандр и шествует к капсуле, а эти красавцы знай себе вопят, да еще и брыкаться пытаются.
— А я, значит, вас потащу, детки, — сообщаю я зеленому и малиновому скафандру. — И начхать мне на твой контракт. Ты понимаешь, покойнику контракт не нужен.
— Буду жаловаться! На самоуправство!
— Потом глянешь в архивах, чем кончались все иски к Разведкорпусу. Ну, поехали!
По дороге мой зеленый собеседник талдычит про частную собственность, а я ему напоминаю, что у него в анамнезе — угон капсулы. И вот так, мирно дискутируя, мы к этой самой капсуле приближаемся. А там Тохтамыш уже наладил связь, взял под контроль все функции и ждет нас с распростертыми объятиями.
Мы втащили нашу добычу в капсулу и опустили на антигравитационный пол. Четверо клоунов полежали, очухались, и тогда Тохтамыш пригласил их в рубку. При этом он их разглядывал очень внимательно — ожидал, наверно, хоть из одного скафандра вытащить женщину.
В рубке сидел на полу несчастный ребенок и пытался хоть что-нибудь собрать из обломков пульта.
— За парня будете отвечать особо, — предупредил Гробус. — Садитесь, голубчики. Тохтамыш, приступай к допросу. Это твоя капсула, твое рабочее место, имеешь право.
Когда клоуны вылезли из скафандров, мы увидели обычных лысоватых и пухлых клерков. Тот, что носил зеленый скафандр, очевидно, был главный — потому что контракт оказался составлен на его имя. Звали его Эрвин Блейк.
Тохтамыш немного помолчал, давая возможность Блейку вдоволь накричаться о святости контракта и неприкосновенности частной собственности. Наконец он заговорил:
— Ну и зачем понадобилось угонять капсулу?
— Мне нужно было как можно скорее вступить в права собственности. По закону, когда ты на своей территории и она огорожена, ты можешь ею распоряжаться. Вы что, таких простых вещей не знаете?
— В дальнем космосе не так уж много частной собственности, чтобы помнить все эти юридические штучки. А на Тауринде ее быть не может в принципе.
— Тауринда материальна? Материальна! Значит, частная собственность может быть! — возразил Блейк. И понес ахинею о том, как он покупал свои сорок квадратных миль через банк.
— Про лилию Меркуса тебе там хоть слово сказали?! — зарычал Гробус.
