Антон Первушин - КФ, ИЛИ «КОСМОС БУДЕТ НАШИМ!» (Антология 2008)

КОСМИЧЕСКАЯ ФАНТАСТИКА

или

КОСМОС БУДЕТ НАШИМ!

Антология

Антон Первушин

ГРАНИЦЫ ВООБРАЖЕНИЯ В БЕЗГРАНИЧНОМ КОСМОСЕ

(Предисловие к сборнику)

4 октября 1957 года мир кардинальным образом изменился. Запуск на орбиту первого искусственного объекта, получившего название «Спутник», открыл космическую эру в истории человечества. В том же году увидел свет утопический роман Ивана Антоновича Ефремова «Туманность Андромеды», который считают рубежным для советской фантастики. Космическая фантастика, переживавшая как подъемы, так и спады, получила мощную поддержку. В те времена о космических полетах так и писали: «Фантастика, ставшая реальностью».

Основоположником жанрового направления считается французский писатель Жюль Верн. Именно он в 1865 году выпустил в свет роман «С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут», в котором описан первый технически осуществимый проект космического перелета. Роман вызвал широкое обсуждение, «отцы» теоретической космонавтики признавались позднее, что проект Жюля Верна подтолкнул их к изучению вопроса, к новым расчетам, к полемике и в конечном итоге позволил нащупать самый прямой и верный путь к осуществлению космических запусков — через создание и совершенствование ракетной техники.

Идея космического полета очень быстро стала одной из магистральных сюжетообразующих идей научной фантастики. Поскольку она была непривычной для большинства читателей, авторы, обращающиеся к ней, долгое время занимались исключительно описаниями космических кораблей, принципов действия их двигателей, процесса постройки корабля, старта и полета — на проведение через текст каких-то философских или социальных идей, на раскрытие характеров вымышленных персонажей места уже не оставалось. Довольно часто, впрочем, фантасты использовали космический полет для того, чтобы просто отправить героев на другую планету, описав при этом экзотику чуждого нам мира. Так, например, появились романы «Красная звезда» Александра Богданова (1907) и «По волнам эфира» Бориса Красногорского (1913). Довольно смутные представления того времени о природе космического пространства и законах, действующих там, породили волну текстов, изобилующих «детскими» ошибками. Грамотные романы о космических полетах были большой редкостью. К последним, кстати, относится, хотя и с оговорками, знаменитая «Аэлита» Алексея Толстого (1923).

В 1920-е годы отношение к космической тематике изменилось. Фантасты описывали космические полеты как принципиально новую среду обитания. В космос отправлялись не просто исследовательские корабли с экипажами из двух-трех человек, но настоящие ковчеги, рассчитанные на многолетние полеты с большим количеством пассажиров на борту. Наполнением таких произведений служили уже не примитивные описания кораблей, их строительства и межпланетных перелетов как таковых, а изменения, которые неизбежно претерпят межличностные отношения участников такого полета, живущих в условиях скученности, невесомости, в окружении враждебного всему живому пространства. Авторы задавались вопросами: как космос изменит традиционную земную иерархию? как изменится уклад семьи? как будет организовано воспитание детей? только ли выживание станет основным побудительным мотивом к деятельности экипажа?

В первой половине XX века все эти вопросы еще не имели осмысленно-прикладного значения, но будили воображение. В итоге появились весьма своеобразные повести, которые ныне принято считать классическими: «Вне Земли» Константина Циолковского (1918), «Страна Гонгури» Вивиана Итина (1922), «Планета КИМ» Абрама Палея (1930), «Прыжок в ничто» (1933) и «Звезда КЭЦ» (1936) Александра Беляева.

После войны в советской фантастике произошло взаимопроникновение двух основных тем: темы неизбежности победы коммунизма во всем мире и темы космической экспансии. Считалось само собой разумеющимся, что космическое пространство будут осваивать только люди с коммунистическим мировоззрением. Хотя популяризаторы уверяли, что космическая эра начнется со дня на день, фантасты считали иначе. В первом журнальном варианте «Туманности Андромеды» действие происходит через две тысячи лет «после нас». Запуски «Спутника», Лайки, «лунников» и Юрия Алексеевича Гагарина давали надежду, что космическая экспансия пойдет куда более быстрыми темпами, чем предполагали фантасты пятидесятых, — до коммунизма еще нужно дожить, а в космос уже летают простые советские парни. Сроки сдвинулись, и вот Аркадий и Борис Стругацкие прогнозируют в романе «Страна багровых туч» (1959), что уже через тридцать лет, в августе 1991 года, фотонный планетолет «Хиус» отправится на штурм Венеры — Марс к тому времени будет уже изучен и частично освоен. А там — всего полшага до Первой межзвездной экспедиции.

В 1960-е годы вдохновленные успехами засекреченных ракетчиков советские фантасты начали населять Вселенную своими современниками. Если персонажи Ефремова являлись нашими отдаленными потомками, даже с прописано измененной психологией, то космонавты из фантастических повестей братьев Стругацких, Владимира Михайлова и Сергея Жемайтиса почти ничем не отличались от современных авторам представителей опасных профессий: ракетчиков, летчиков-испытателей, полярников, геологов. Дальше всех в деле привнесения в космическую сферу элементов земной (советской!) организации труда и быта продвинулся Кир Булычев. Если в произведениях других авторов в космос все же летают специально отобранные люди (в отряд летчиков-испытателей или в штат полярной станции тоже случайных товарищей не берут), то персонажи Булычева подчеркнуто приземленные, похожие на соседей по коммуналке: в романе «Последняя война» (1970) на звездолете пахнет свежесваренным борщом, а капитан тушит сигареты в пепельнице, прикрепленной к ободу обзорного экрана.

События начала 1970-х годов вновь изменили отношение к космонавтике в литературном сообществе. Впервые Советский Союз уступил лидерство Соединенным Штатам, проиграв в лунной «гонке» и отказавшись от масштабной программы по достижению и освоению Луны. Новейшие открытия по Марсу, показавшие, что Красная планета является пустым вымороженным миром, вызвали разочарование у энтузиастов, мечтавших о ее скорой колонизации. Проекты экспедиции на Марс были отложены в долгий ящик, а вместо них для поддержания паритета были приняты стратегически «тупиковые» программы по развитию орбитальной космонавтики: создание тяжелых долгоживущих станций на низких орбитах и корабля многоразового использования для их обслуживания.

Даже самым отвязным фантастам стало понятно, что межпланетные и межзвездные перелеты откладываются на неопределенный срок. В космической фантастике возобладало «молодогвардейское» направление. В огромных количествах начали публиковаться совершенно одинаковые рассказы и повести о том, как безликие советские (или американские, или международные) космонавты прилетают в неопределенном будущем на неопределенную планету и решают различные экзотические проблемы, связанные с условиями местной окружающей среды. В большинстве своем все эти произведения, выходившие в издательстве «Молодая гвардия» и журнале «Техника — молодежи», были настолько далеки от проблем реальной космонавтики, что не выполняли даже популяризаторской функции. Говорить же о решении литературных задач просто не приходится: из всего этого мутного потока можно выделить только романы Сергея Павлова «Лунная радуга» (1974–1976) и Юрия Тупицына «Перед дальней дорогой» (1976), хоть как-то повлиявшие на развитие жанра.

Молодое поколение советских фантастов, объединившихся вокруг Всесоюзного семинара в Малеевке (Москва) и Семинара Бориса Натановича Стругацкого (Ленинград), также довольно часто обращалось к космической тематике, но, не имея четких представлений о перспективах развития отрасли, использовало космонавтику только как заемный антураж — который при необходимости легко заменялся на другой, такой же фантастический. Эту генерацию писателей не интересовали ни реальные космические корабли, ни возможности достижения субсветовых скоростей, ни особенности формирования быта космонавтов — их интересовали исключительно глубокие морально-этические проблемы, которые привязывались с космическому антуражу для маскировки, чтобы обойти позднесоветскую цензуру, навострившуюся читать между строк. В качестве примеров тут можно вспомнить повести Вячеслава Рыбакова «Доверие» (1989) и Святослава Логинова «Я не трогаю тебя» (1990). В этих произведениях человечество сталкивается с серьезной угрозой своему существованию и фактически вынуждено начать масштабную космическую экспансию, при этом, однако, и само человечество, и его отдельные представители вынуждены совершить этический выбор, от которого в прямом смысле зависит будущее Земли. С высоты сегодняшнего дня проблематика «семинарских» произведений кажется не менее надуманной, чем проблематика «молодогвардейских». Но это только кажется — и «повесть о взрывающихся звездолетах», и повесть о гибнущей биосфере рассказывают совсем не о том, о чем они написаны, и это становится очевидным, если просто вернуть персонажей с небес на Землю. Если же вытащить из «молодогвардейских» произведений космос, то там не останется ровным счетом ничего…