Анна Бахтиярова - Перепутья Александры (СИ)
Я помню, как Варя превратилась в мотылька, беззаботно парящего на сцене. В каждом шаге балерины, в каждом взмахе руки ощущалась безграничная легкость смешанная с безразличием ко всему на свете. Она - бабочка. Созданная для того, чтобы ее любовались. Не более. Ей нет дела до вас. Смотрите и наслаждайтесь. Вместо мотылька мгновение спустя возникла жар-птица. Она тоже прекрасна, но у нее иная красота. Взмах крыльев опасен, заставляет сердца замирать, а спины сгибаться в почтительном поклоне. Любуйтесь, но не подходите близко, если не хотите сгореть. А, может, именно в этом счастье - погибнуть в ЕЕ пламени?
Танцы на руинах сменялись балами и маскарадами, жизнь и смерть сливались воедино. Не знаю, что на меня повлияло - талант самой Варвары или Поток, но я никогда не переживала эмоции столь остро, как во время того балета. Мне хотелось то смеяться от счастья, то плакать навзрыд, сопереживая очередной Вариной героине. А еще я думала о своей жизни. О том, сколько времени трачу на обиды на весь мир. О том, что даже не пытаюсь стать лучше, а лишь утопаю в жалости к себе. У меня вдруг глаза открылись. Двенадцатилетняя Света гораздо добрее меня, а Варвара - истинная богиня. А я? Что сделала я? Как я смею гневить небеса вечным недовольством судьбой?
А потом появился лебедь, и мое сердце затрепыхалось, словно попало в ловушку. Величественная птица умирала на сцене и, исполняя последний танец, прощалась с миром. Я не увидела в ней страха перед неизбежным концом. Напротив, лебедь наслаждался возможностью продлить момент прекрасного, вкладывая в танец всё мастерство, все светлые воспоминания и лишь толику несбывшихся надежд. Я поняла. Это был коронный Варин танец. Последний. С умирающим лебедем, прощавшимся с жизнью, балерина ассоциировала себя.
Когда птица застыла на полу, а зал встал, взорвавшись аплодисментами и криками "Браво", у меня по щекам текли слезы, а в душе зрел очередной протест. Да как она смеет смиряться? Не позволю! Мы непременно найдем выход из Потока, и Варя сможет танцевать в реальном мире! Люди должны увидеть, как она прекрасна и талантлива!
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем зрители разошлись, но думаю, часы. Потому что они снова и снова обсуждали увиденное, поочередно подходили к балерине, благодарили за чудесный вечер. Варя в костюме лебедя вежливо слушала каждого, дарила улыбки, а я, нервно поджидая ее в сторонке, все больше мрачнела. Не знаю, что именно я собиралась ей сказать, какие аргументы привести. Возможно, разговор свелся бы исключительно к моим крикам и деликатным просьбам Вари оставить все как есть, если бы он все-таки состоялся.
Но все случилось иначе. Когда возле Варвары осталась лишь горстка поклонников, меня вдруг окликнул Василий Петрович. Кажется, он пропустил спектакль и появился только что. Причем, явно не ради хозяйки праздника.
- Вы готовы вернуться домой, Александра? - спросил он в лоб.
- Что?! - я резко подалась вперед, засомневавшись, правильно ли его расслышала. Как это домой? Он что способен открыть двери из Потока?
Продолжая бестолково хлопать глазами, я вопросительно взирала на старика, медленно осознавая, что тот изменился. Исчезли теплота и мягкость. Лицо превратилось в маску, а в глазах светился один лишь безграничный всепоглощающий лед.
Вместо ответа старик поднял руку ладонью вверх и легонько дунул на нее. Из пальцев полетела переливающаяся серебром лента. Ударившись о потолок, на мгновение погасла, а затем разгорелась с новой силой, превращаясь в массу чего-то белого, витиеватого - аккурат рядом со мной.
- Белый Дым! - ахнула Света, но ее возглас потонул в восторженных криках остальных обителей Потока, задержавшихся в Варином театре.
- Можете идти, Саша, - холодно заметил Василий Петрович. - В вашем присутствии здесь нет необходимости.
- Кто ты такой, паразит? Это ВСЁ твоих рук дело, пакостник ты этакий?! - обрушилась на старика Злата, грозно уперев руки в бока, но дед даже бровью не повел, по-прежнему, не отрывая цепкого взгляда от моего шокированного лица.
- А остальные? - спросила я, чувствуя, что ноги холодеют, а сердце готовится отплясывать чечетку. В сторону выхода старалась не смотреть.
- Увы, - безразлично бросил старик. - Эта дверь открыта лишь для вас, юная леди.
- Не верю! - истошно закричал один из зрителей - парень лед двадцати - и со всех ног кинулся к Дыму. Так разогнался, что, казалось, был способен столкнуть в пропасть тяжелый локомотив. Однако в полуметре от заветного выхода, налетел на невидимую преграду и рухнул, как подкошенный. Над бедолагой склонилась сердобольная Света.
Надо же! Значит, Пелене безразлично, кого поглощать, а Дым действует избирательно...
- Саша не сможет никого забрать! - назидательно объявил дед.
"Он ошибается!" - созрела в голове мысль. Она не являлась моей собственной, а появилась извне. Кто-то впечатал ее в мой мозг. - "Ты можешь увести их".
В нос ударил знакомый запах лилий, призывая к действию, и я повиновалась импульсу.
- А это мы еще посмотрим! - крикнула я Василию Петровичу, ловко схватила за плечи Свету, находящуюся ближе всех ко мне, и толкнула девочку прямиком в Дым. Никакого барьера на ее пути не встретилось, и белая "дверь" приняла ребенка без труда.
- Ах ты! - выругался старик, сжимая кулаки.
- Скорее! Ко мне! - призвала я остальных, чувствуя, что сейчас мне под силу помочь им, а дед, напротив, не сможет нам помешать. Я откуда-то знала, что могущественнее его. Возможно от того, кто впечатывал в мою голову мысли.
Повторять дважды не требовалось. Все бросились к выходу. Чтобы люди миновали препятствие, мне лишь требовалось касаться их и подталкивать в Дым. Когда все желающие покинули Поток, мы с Михаилом привели в чувство оглушенного парня и, поддерживая под руки, выпроводили прочь.
- Варя! - изумленно воскликнул Михаил, увидев, что балерина, как и Злата, не сдвинулась с места. - Идем же!
- Скорее! - вторила парню я, заметив что Дым начинает бледнеть.
Но Варвара не шевелилась. Только сказала тихо:
- Не уводи его, Саша. Он пожалеет, что не остался.
- Варвара, не говори глупости! - возмутился парень. - Торопись!
А я молчала, четко осознав, что никакие слова на свете не переубедят Варю. Она приняла решение. Окончательное и бесповоротное.
"Уходи! Немедленно!" - приказал некто в голове, и я, схватив за руку Михаила, бросилась в объятия Белого Дыма. Последнее, что я увидела - грустную улыбку на лице балерины.
- Не возвращайся в Поток, девочка! - оглушил крик Златы. - Никогда!
****
2010 год
Бушуя от гнева, как забытый на плите чайник, я поехала к Володе на работу. Сейчас мне было все равно, на кого выплескивать раздражение. Поэтому достаться могло любому, кто попадется под руку.
Первой свое получила кондукторша - лохматая тетка с грязными ногтями. Пока я второй раз за день перерывала сумку (теперь в поисках проездного), от души выплеснула годами накопленные претензии к представителям ее профессии. Красочное перечисление обид растянулось остановок на пять. В конце концов, билет нашелся в кармане, однако мой пыл не охладился, ибо к перепалке успела присоединиться бабулька, поставившая тележку посреди прохода. Кондукторша попыталась выместить на бабке зло, в итоге нарвалась на новую порцию ругательств. Досталось от божьего одуванчика и мне, мол, приличная на вид девица, а ведет себя, как торговка на рынке. Хотела, было, высказать, что думаю о представителях и этой профессии, а заодно о пожилых дамах, таскающихся по городу с авоськами на скрипучих колесах, да поняла, что проехала свою остановку.
Пока плелась обратно к Вовиному офису, мысленно костерила уже тех, кого следовало - Семеныча и Светку. Пакостница! Кто бы мог подумать, что подставит? Неужели, настолько изменилась за последние семь лет? А шеф?! Поверил! Без суда и следствия! Решил, что способна навредить ребенку в Потоке! Да я за каждого застрявшего там маленького человечка кого угодно растерзать могу. За некоторых взрослых тоже - тех, кому есть ради чего возвращаться.
Вова, как назло, по-прежнему, торчал на совещании, и меня в вестибюле встретил Вадим. Глядя на точеный профиль и русые пряди, падающие на голубые проницательные глаза, я продолжила кипение. Знала, он пытается быть вежливым и не желает досаждать, но ничего поделать не могла. Сказывались извечные накачки Аллы, которая, как и отец, симпатизировала Вадиму. Не случайно же парень работал вместе с Вовой в нашей семейной компании.
- Общественный транспорт, - бросила я, объясняя взвинченное состояние.
