Последний секрет - Вербер Бернард
Рядом библиотека. Слева полки с книгами о великих исследователях. Иллюстрированные альбомы, видеодиски, скульптуры. Справа угол, посвященный Древней Греции. Весь центр полностью забит книгами об Одиссее. Анализы символики «Одиссеи», «Улисс» Джеймса Джойса, карта, на которую нанесен вероятный путь греческого моряка.
– Одиссей, снова Одиссей, вы считаете, что это наваждение могло бы быть симптоматическим?
– Возможно, но тогда у нас было бы слишком много подозреваемых: Циклоп, Лестригоны, Калипсо, Цирцея, сирены…
– …не говоря о Пенелопе.
Они поднимаются по лестнице и попадают в четвертую комнату, обтянутую красным бархатом, посреди которой стоит круглая кровать с балдахином, покрытая мятыми простынями, с десятками подушек. Над кроватью висит зеркало.
– Это спальня?
Они осторожно входят.
Лукреция открывает стенной шкаф и обнаруживает несколько комплектов пикантного белья, а в выдвижных ящиках – подборку предметов для воплощения сложных сексуальных фантазий.
– Похоже, седьмой мотив их очень занимал, – подшучивает Лукреция, теребя забавную гибкую штучку, применение которой ей не совсем понятно.
Затем она склоняется над туфлями на тонких каблуках.
– Это мне пошло бы?
– Без ничего вам пойдет, Лукреция.
Она корчит рожицу.
– Нет, я слишком маленькая.
– Вы просто комлексуете.
– По поводу роста – да.
Исидор берет фотоальбом. Лукреция смотрит на фотографии через его плечо.
– Тенардье хотела фотографию обнаженной Андерсен, – шепчет она. – Надо привезти эти. На обложке они произведут фурор.
– Это была бы кража, Лукреция.
– Ну и что? Я была взломщицей до того, как стала журналисткой.
– А я был полицейским до того, как стал журналистом. Я не позволю вам унести их.
Они замечают снимки с праздника и сверху аббревиатуру: НЕБО.
– НЕБО? Вы где-то уже об этом слышали?
– Должно быть, это местная ассоциация. Видите, здесь есть расшифровка: Международный клуб эпикурейцев и распутников2.
Исидор продолжает рассматривать фотографии. На некоторых из них Наташа Андерсен и Самюэль Феншэ на фестивале НЕБА.
– Видимо, это что-то, связанное с сексом, клуб обмена партнерами или нечто в этом духе. Да, седьмой мотив решительно силен.
– А вы, Лукреция, какой мотив у вас? – ни с того ни с сего спрашивает Исидор.
Она не отвечает.
Они подскакивают от пронзительного звонка. Телефон. Оба журналиста застывают. Рядом с ними начинает что-то шуршать. Словно снимают простыню. Они и не заметили, что под кучей громоздившихся на кровати покрывал и подушек кто-то лежит.
Топ-модель просыпается. Они бросаются за дверь. Наташа Андерсен, ругаясь, прижимает к ушам подушки, чтобы больше не слышать звонка. Тем не менее телефон не умолкает. Молодая женщина покоряется и встает.
– Спать. Я так хотела поспать. Все забыть. Больше не иметь памяти. Спать. Не могут дать мне поспать! Черт побери!
Она набрасывает шелковый пеньюар и тащится к телефону. Вынимает из ушей ватные шарики и прижимает трубку к щеке. Когда она снимает трубку, звонок затихает.
– Первое – осведомиться. Второе – подумать. Третье – действовать, вы говорили? Мы недостаточно осведомлены, – шепчет Лукреция.
– Она, видимо, глотает транквилизаторы, чтобы восстановить силы. Смотрите, на ночном столике целый набор упаковок.
Журналисты прячутся в платяном шкафу. Наташа Андерсен ворча проходит перед ними и рассматривает себя в зеркале.
– Свет мой зеркальце, скажи, я по-прежнему краше всех?
Она нервно смеется и идет в ванную. Открывает краны, наливает пену и закалывает волосы. Затем раздевается и пробует воду пальцем ноги. Слишком горячо. Она морщится и увеличивает напор холодной струи. Пока ванна наполняется, она принимает различные позы перед зеркалом.
Обнаженная, она извивается всем телом, словно задумала испытать его гибкость, затем протирает лицо льдом. Покончив с этим, она рассматривает свои ягодицы, чтобы удостовериться, что у нее все еще нет целлюлита, и немного приподнимает груди, представляя, как они будут смотреться в новом лифчике.
– Я думала, ваш главный мотив – разгадывать загадки, – шепчет Лукреция.
– Один мотив не мешает другому.
Наташа Андерсен снова проверяет воду и, найдя температуру подходящей, растягивается в ванной. С полки она хватает большой заточенный нож.
Исидор уже готов вмешаться. Но с помощью оружия женщина всего лишь режет огурец на тонкие кружочки, которые небрежно кладет себе на щеки и на глаза.
– Бежим, – говорит Лукреция.
Только они начинают вылезать из своего тайника, как телефон вновь начинает звонить. Они тут же прячутся за дверь.
Наташа выходит из ванной, заворачивается в махровый халат и идет снимать трубку.
– Да. Ах, это ты… ты звонил только что? Нет, я приняла снотворное, чего ты от меня хочешь?… Почтить память? Это очень любезно, конечно, но… конечно, я знаю, что… Ммм… Ладно, где это будет, в НЕБЕ, я полагаю? То есть я стараюсь не слишком показываться… Ммм… Гмм… конечно, конечно. Да, я тронута. Да, думаю, Самми это бы доставило удовольствие… Хорошо… когда и в котором часу? Подожди, я схожу за записной книжкой.
Топ-модель отправляется на нижний этаж. Лукреция и Исидор все еще не могут убежать.
Лукреция наклоняется к уху своего сообщника.
– НЕБО… распутник, я понимаю, что это такое, но… кто такой эпикуреец?
– Тот, кто разделяет мысль греческого философа Эпикура.
– А кто был этот Эпикур?
– Человек, чей девиз: «используй каждый момент до конца».
39
Его лишили телевидения! Он не спал? Доктор Феншэ только что отнял у него телевидение! Мартен беспокойно моргал. К счастью, Феншэ объяснил ему, что он принес кое-что взамен. И какую вещь…
– Это компьютер с глазным интерфейсом вместо мыши.
Самюэль Феншэ установил возле кровати монитор и камеру на треножнике, прямо перед его глазом.
Сначала Мартен не совсем понял, какая ему польза от этой машины. Но Феншэ объяснил, что это прототип, которым до сих пор пользуется только с десяток людей в мире. Камера записывает движения его глаза и тут же воспроизводит их на экране компьютера. Благодаря этому курсор перемещается. Глаз посмотрит вправо – стрелочка скользнет направо, глаз посмотрит наверх – стрелочка поднимется и т. д. Чтобы щелкнуть, достаточно моргнуть. Чтобы щелкнуть дважды – надо два раза моргнуть.
Доктор Феншэ включил компьютер.
Поначалу Жан-Луи Мартен действовал очень неловко. Стрелочка вертелась налево или направо, бегала по диагонали, и ему было весьма трудно ее зафиксировать. И щелкать тоже было нелегко. Он часто и раздраженно моргал, неминуемо открывая программу, которую потом надо было снова закрывать.
Но за несколько часов ему удалось совладать со своим глазом. В этом ему помогла собственная военная хитрость: он представил, что из его зрачка исходит лазерный луч, который попадает в экран и управляет курсором.
Жан-Луи Мартен просмотрел, какие программы были в компьютере. Он обнаружил, что можно вывести на экран клавиатуру, а это позволяло ему, зафиксировав курсор на клавишах, печатать тексты. Словно его ум, некогда заключенный в небольшую тюрьму черепа, мог протянуть руку через решетку.
На следующий день, когда пришел доктор Феншэ, Жан-Луи Мартен вывел на экран текст, который составил и напечатал сам. В начале было огромное «СПАСИБО», набранное крупным 78-м кеглем, шрифтом Times New Roman, повторенное на трех страницах. Затем:
«Доктор Феншэ, вы сделали мне подарок, о котором я и мечтать не мог! Раньше я мог только думать, теперь я могу высказаться!»
Доктор Феншэ прошептал ему на ухо:
– Жаль, что я не подумал снабдить вас этим раньше.
Жан-Луи Мартен открыл текстовый файл и начал писать. Задача была трудна, и он часто нажимал не туда. Его глаз был влажен от возбуждения.
«Можем поговорить?»
– Конечно, – произнес заинтригованный врач.
«Долго мне еще жить?» – крутясь, спросил глаз.
