Цифровой призрак 2. Доппельгангер - Николай Некрасов
— Да если б только знал…
— Видно, что ты сам по себе довольно мощный источник колебаний. Конечно, ты не производишь их двадцать четыре на семь, но вполне способен навести шороху. Почему тебя не обнулили? Инициировать тебя по доброй воле вряд ли бы кто-то стал, слишком опасно.
— Повезло, наверное, вот и не обнулили. — Я пожал плечами. — Не отсвечивал. А потом стало поздно. Кратко проинструктировали, а потом сказали «не фонить».
Сэнсэй внимательно выслушал, а потом мы какое-то время помолчали.
— Все еще не планируешь сдавать меня? — решил все-таки уточнить. — Наверняка за меня неплохо заплатят, раз уж я такой «колебательный».
Сэнсэй отмахнулся.
— Во-первых, денег мне хватает. Во-вторых, интуиция подсказывает, что ты создашь куда больше проблем, если тебя сдать. Ты как натянутая струна — создаешь вибрации, только когда по тебе бьют.
Почему-то я ему верил. Так и тянуло включить «Кристальный поток» или «Сыворотку правды», чтобы окончательно убедиться, но палить контору было нельзя. Не для того на Красной площади шоу устраивал, чтобы сейчас так отстойно слиться. И видя мое недоверие, сэнсэй продолжил говорить:
— В любом случае я всегда против резких действий, но всегда за гармонию, баланс и равновесие. Чтобы не пролить ни одной капли, вливая воду из ковшика в бутылку, не нужно разбивать узкое горлышко и заливать в разбитую тару. Нужно лить плавно, осторожно. Тогда и жидкость вся поместится, и вода не прольется, и осколков не будет, — мелодично произнес он и влил новую порцию Кока-колы в свой стакан.
Было забавно. Добавь ему усы, состарь лицо и сузь разрез глаз — вылитый Уэсиба Морихэй. По крайней мере, та его мемная версия, которая раздает советы в пабликах.
— Так и с тобой… — продолжил он серьезно, игнорируя мою перекошенную от едва сдерживаемого смеха рожу. — Твой потенциал велик, я это чувствую. Но ты не умеешь держать себя в руках. Ты бы побил все бутылки, чтобы впихнуть невпихуемое, и даже не задумался бы о том, чтобы проявить терпение. Тебе нужно все! Здесь и сейчас! И никак иначе. А я научу тебя выдыхать, думать и действовать аккуратно и четко.
— Звучит заманчиво, но слишком оптимистично, что ли.
— Главное — начать. И начать нужно с простого, с мыслей. Потому что они начало поступков. Перестроишь мысль — перестроишь себя.
Я заглотил остатки шавермы и гулко вздохнул.
— Ладно. И что же мне делать с мыслями.
Он вытер руки салфетками, скомкал в комок и закинул в подстаканник.
— Для начала услышь свои мысли. Перестань загружать себя информацией. Дай собственному голосу прорваться. Пусти этот росток сквозь асфальт информации, которой ты себя грузишь. Каждый человек на самом деле очень боится услышать свой голос. Поэтому гаджеты так популярны. Они как щит — не дают нам услышать себя, потому что для этого нужна смелость. Заглянуть в себя страшно, понять — страшно, а принять — еще страшнее.
«Темную сторону силы чувствую я в тебе», — пронеслось в голове.
— Понял. Услышал.
— И не бухай. Никакого бухла, прелестных дам и шумных компаний. Найди тихое место и поговори с собой. И приходи на тренировку. Но сначала, ты все мне расскажешь. Должен же и я тоже понимать, с кем имею дело.
Я усмехнулся.
— Что ж. У тебя найдется лишних полтора-два часа?
Глава 11
Когда нечем крыть, всегда можно крыть матом.
Собственно, именно этим Ника и занималась. Вечер выдался душный во всех смыслах. Сначала парочку дебоширов пришлось выгнать, потом на кухне закончилось что-то для закусок, потому с музыкой возникли проблемы, а потом эпический трындец зафиналил звонок от бывшего. Так что девушка была зла, раздергана и больше не могла разговаривать на чистом русском, взяв в подмогу матерный.
— Ну ты представь какой… трындец, — наконец сумев взять себя в руки, сказала она. — Просто полный.
Мы сидели в дальнем конце зала, куда мне чудом удалось ее затащить. Если не брать в расчет неудачи вечера, то, надо сказать, Ника блистала. Меня всегда завораживало, когда люди отдавались своему делу целиком, и было видно — Ника тащится от того, что делает. Управлять питейным заведением вряд ли было тем, о чем мечтают все девочки, но она точно хотела этого давно. И теперь, когда могла воплощать в жизнь — кайфовала. Закуски, выпивка, музыка, дизайн интерьера — все это продумывалось ею в деталях. Если б она могла раздвоиться, а то и растроиться, то сейчас наверняка стояла бы и за стойкой бара, и в кухне.
— Ты одолела весь трындец, не переживай, — попытался подбодрить я и похлопал ее по руке.
И не то чтобы она отдернула руку после прикосновения, но тут же нашла чем себя занять. Начала вертеть пластиковую менюшку с акциями, и делать какие-то заметки в блокноте, лишь бы я больше ее не трогал.
Вышло максимально неловко.
Я никогда не обламывался по части прекрасного пола, и наверное, именно это отвращало и Нику сейчас, и Алену, когда мы с ней познакомились во второй раз. Как сказала мне когда-то одна из моих случайных подружек: «У тебя над головой будто светится огромная мерцающая табличка „опасно“, и это, с одной стороны, очень привлекает, а с другой — побуждает нестись от тебя сломя голову».
Видимо, Ника эту табличку тоже видела и предпочитала держать дистанцию.
— Это не из-за тебя… — вдруг сказала она. — Просто долго привыкаю к людям и не терплю, когда меня трогают. Странно для хозяйки кабака, правда?
— Ничуть. Границы это важно. И наверное, даже должен отметить, что ты все делаешь правильно. Не то чтобы мне не было обидно, что ты шарахнулась от меня как от прокаженного, но сэнсэй подтвердил мои догадки, что физический контакт, поступки, совершенные по доброй воле и произнесенные слова — это очень важные элементы, которым мы в обычной жизни значения особо не придаем. А вот в мире инициированных — это лазейки. И ими можно пользоваться, если знать как.
— Бр-р-р-р, — встряхнулась она. — Жуть какая. Такими темпами у меня еще и куча фобий разовьется.
— Не бери в голову. Лучше расскажи, что сказал Денис.
Она закатила глаза и надула щеки.
— Да наорал на меня, как на школьницу! «С кем ты связалась?», «Какого хрена?», «Чем бы это ни было — не лезь в это!». А
