Три кварка (из 2012 в 1982) - Тимофеев Владимир
Ассортимент обуви, по крайней мере, той, что предназначалась для ног сильной половины человечества, тоже не слишком порадовал. Суконные ботинки «прощай, молодость», притулившиеся в углу валенки и калоши, резиновые сапоги цвета «любой на выбор, при условии, что этот цвет – черный», кирзачи в стиле «непобедимая и легендарная», фирменные кеды от «Красного Треугольника» и прочая, прочая, прочая…
Тем не менее секунд примерно через тридцать, разобравшись, где что лежит, я усмотрел-таки то, что мне подходило. С виду вполне приличное, но – спрятанное за витринным стеклом. «Ну да, все правильно, нечего лапать образцы своими грязными пальцами. Даже несмотря на то, что это совсем не «Италия», не брэндовые изделия польских и югославских мастеров, не чешская «Цебо», а всего лишь продукция родных «Красной Зари», «Скорохода» и «Буревестника».
На подбор пары самых обычных туфель, поиски продавщицей нужного размера в подсобке, выписывание чека, стояние в кассу и получение оплаченного товара ушло минут сорок, не меньше. Работники советской торговли никуда не спешили, а на мои нервные гримасы и вялые просьбы немного поторопиться реагировали с легким презрением, регулярно отвлекаясь на менее взыскательных покупателей. Однако все плохое когда-нибудь да заканчивается, и потому, потратив на шопинг двадцать рублей, литр пота и немалое количество «невосстанавливаемых» клеток, я выбрался наконец на улицу, держа в руках шуршащую бумагой коробку (плевать, что «с бумагой в стране напряженка»: «Раз положено, значит, заворачивайте. Я подожду. И хрен с ним, со временем»).
Завернув за угол, пройдя через двор и отыскав относительно чистую лавочку, я сел, быстро распаковал покупку и, скинув свои уже изрядно поднадоевшие туфли на каблуках, принялся по новой примерять только что приобретенную обувь. Вдумчиво, не торопясь, не обращая никакого внимания на что-то клюющих в траве воробьев и подбирающуюся к ним кошку.
На первый взгляд обувка казалась удобной и очень практичной: в подъеме не жмет, не хлябает, подошва сплошная, не толстая и не тонкая, но при всем при том достаточно твердая («если вдарить такой под коленную чашечку какому-нибудь злодею, мало ему не покажется – факт»). А еще ноги можно воткнуть в башмаки, даже шнурков не развязывая… «Вот только задники чуток грубоваты – и пяти минут не пройдет, как мозоли натру. Такие, что неделю потом буду хромать как подстреленная в круп лошадь».
Проблема с мозолями решилась просто и элегантно. От предусмотрительно положенного в карман пиджака рулончика лейкопластыря были оторваны две коротких полоски, которые я тут же прилепил себе на… э-э… фиг знает, как правильно обзываются эти части стопы – лодыжки, щиколотки, пятки или вообще, хм, «шпоры» – лично мне это по барабану. Главное, чтобы не терло. До тех самых пор, пока обувь наконец не разносится…
Закончив подгонку-примерку, я встал, притопнул парочку раз для верности, распугав тем самым и кошку, и воробьев, затем с чувством выполненного долга выбросил в урну не нужную мне больше коробку. Следом за ней в раскрытую пасть «пингвина» («Руки бы оторвать тому психу, что придумал этот «шедевр» садово-парковой архитектуры!») последовали старые «чоботы». Правда, без шнурков (мало ли что – вдруг пригодятся). В общем, задача-минимум на сегодня выполнена, можно со спокойной душой возвращаться назад. «На хаус», «домой», в общежитие.
Однако торопиться я все же не стал – имелась ведь еще и задача-максимум. Плюс неплохие шансы на реализацию моих «гениальных» задумок. Короче, раз уж пошел по грибы да по ягоды, вернуться должен с полным лукошком. Таким, чтобы руки оттягивало. Как у обезьяны, до самых колен. Гы.
Для решения стоящих передо мною проблем уже по дороге в общагу заглянул сначала в хозяйственный, а потом в книжный.
В хозмаге приобрел набор отверток, «английский» замок, стамеску, сапожный нож, напильник, сверла на 6 и 4 пять штук (жаль, что не победитовые), молоток, пассатижи (на всякий пожарный – вдруг злыдню какому ногти оторвать понадобится, а инструмента под рукой нет как нет), горсть шурупов (не саморезы, конечно, но тоже прокатят) и ручную дрель наподобие коловорота, только чуток поудобнее – с шестеренчатой передачей. Увы, нормальных перфораторов здесь днем с огнем не найдешь, а закрепленная на фанерном стенде электрическая дрель Конаковского завода даже ценника не имела – типа, образец, «для членов профсоюза» и по предварительной записи. Болты и гайки тут тоже продавались с ограничениями – «калибр» не более пяти миллиметров. «Что ж, понятно теперь, почему в кофейной банке обнаружились М6 и М8 – «несун» не дурак, тащит с родимого предприятия то, что в обычном магазине хрен сыщешь».
Хотелось, правда, еще шлямбур приобрести, но они начинались с диаметра 12 мм, что на текущий момент было не совсем актуально. Лично мне требовался на 6, максимум – на 8. Зачем, спросите? А затем, чтобы дырки в кирпичной стене пробить-просверлить. Не насквозь, конечно, а лишь на длину дюбеля. Впрочем, привычных пластиковых дюбелей, которых в будущем на любом рынке как грязи, в этом времени, конечно же, не было. Ну, то есть, были, наверное, но явно не здесь, не в этом хозяйственном, а ехать прямо сейчас искать их по всей Москве мне как-то не улыбалось.
Дырки в стене были нужны для полки. Обыкновенной книжной полки, которую я купил спустя полчаса в книжном же магазине. Почему их продавали там, а не в мебельном, фиг знает. Тем не менее факт есть факт, и никуда от него не денешься. Стоила, кстати, эта полка восемь рублей, но выглядела для своей цены вполне достойно. Без стекла, открытого типа, три оклеенных шпоном досочки со смещенными по высоте угловыми держателями из нержавеющей (!!!) стали. Такая и в девяностых-двухтысячных смотрелась бы на стене не хуже произведенных в более поздние времена.
В итоге до общежития я добрался часам к трем, с разобранной и упакованной в бумагу полкой на правом плече (не слишком тяжелой, но все же) и с холщовой сумкой (почти авоськой), набитой скобяными изделиями и инструментом. Однако первое, что услышал, входя в комнату, было вовсе не «откуда такое богатство?», а:
– Пешка d5.
– Нельзя, там конь стоит, – лениво отозвались с другого конца помещения.
– Опа! Ты смотри. И вправду все видит.
* * *«Ага, нашего полку прибыло». Обогнув стоящий за дверью шкаф, я сгрузил на кровать покупки и повернулся к поднявшим головы «шахматистам»:
– Здоро́во, мужики. Чем балуетесь?
Парней в комнате обнаружилось сразу четверо.
Один из них, тот, кто играл «вслепую», сидел на стуле за шкафом и выковыривал сочные зерна из разломленного на две половинки граната. Отправляя их одно за другим в рот, смакуя и жмурясь от удовольствия. Трое остальных сгрудились над шахматной доской, разложенной прямо на полу возле кровати Олега Панакиви.
– Да вот, в шахматишки поигрываем, трое на одного, – спустя пару секунд хохотнул невысокий крепыш с усами, почти «настоящими», но еще не достигшими нужной степени густоты, полагающейся каждому уважающему себя мачо. Звали этого крепыша тоже Олегом, причем, так же как и моего соседа, Ивановичем по отчеству. Полностью – Олегом Ивановичем Денько. И родом он тоже был с Украины, только не восточной, а западной, из славного города Дрогобыча.
– И как успехи? – поинтересовался я, в принципе, уже зная ответ.
– Да-а, – обреченно махнул рукой второй из «любителей». – С Серегой неинтересно. Он все время выигрывает и даже вслепую не ловится. Я, кстати, Володя.
«Ну да, все верно. Володя Шамрай. Штатный любитель незатейливого солдатского юмора, будущий банкир и завсегдатай ночных клубов первопрестольной». Самое смешное, что и он прибыл сюда с Украины. Правда, прожил там до поступления в институт всего полтора года, поскольку был сыном военного и в Овруч на ПМЖ [19] их семья переехала откуда-то из Забайкалья, последнего места службы отца – вышедшего в 80-м в запас командира мотострелковой роты.
