Саша Камских - Институт экстремальных проблем
— Тебе нужны ангина или бронхит, которые надолго запрут тебя в клинике? Ни о каких каникулах речь тогда не пойдет! И в бассейн сколько времени нельзя будет ходить! — расстроилась Светлана. — Да и я как могу уехать, если все время буду думать о том, что ты можешь заболеть?
— Поезжай спокойно, — Ирина обняла ее. — Я присмотрю за этим скандалистом.
— Нет, подозреваю, что папа никогда меня не любил, — пробормотал Медведев, — иначе он никогда не отдал бы меня на съедение этим кровожадным тигрицам. — Он загородился левой рукой, согнув ее в локте. — Вот, пейте мою кровь, обгладывайте до костей мясо!
— Съедим? — хищно глядя на Вадима, предложила Ирине Света.
— Съедим, — деловито кивнула Ира.
— Тебя же мутит от мясного! Сама говорила! — Медведев схватился за голову.
— Это от жареного, а тут свежатинка! Совсем другое дело! — Ирина плотоядно облизнулась, а Света с тихим рычанием изобразила, что выпускает, как кошка, когти.
— Караул! Убивают! — придушенно завопил Вадим, но Светлана тут же заглушила его поцелуем.
— Димка, пожалуйста, поберегись немного, — попросила она, заглядывая ему в глаза. — Ну не просто же так я перестраховываюсь! Забыл уже, сколько у тебя было осложнений, когда ты пытался форсировать события?
— Ладно, — согласился Медведев, — я вовсе не хочу заболеть и потом все праздники проторчать в клинике. Буду делать все, что ты скажешь.
— И слушаться Иру, — добавила Света.
— Найдется кто-нибудь, кто Иру рискнет не послушать? — усмехнулся Вадим.
— Иногда находятся, — вздохнула та.
— Неужели Сергей? — чуть нахмурился Медведев. Встретив взгляд Ирины, пораженной таким предположением, он нахмурился сильнее: — Лешка тебя не слушается?
— Бывает, — Ирина пожала плечами, — но я, в общем-то спокойно к этому отношусь, все-таки возраст у него такой, когда начинают смотреть на мир своими глазами и не очень прислушиваются к словам взрослых.
— А Серега что, не вмешивается? — продолжал допытываться Вадим. — Переложил воспитательный процесс на хрупкие женские плечи?
— На него это не похоже, — усомнилась Светлана.
— Конечно нет! Сережка постоянно контролирует процесс, и время от времени ему приходится выправлять ситуацию, потому что я, с одной стороны, боюсь перестараться и впасть в занудство, но, с другой стороны, иной раз впадаю в противоположную крайность. Сергей прекрасно чувствует, когда ему необходимо вмешаться и в какой степени – порой достаточно одного строгого взгляда. А мне сложно соблюсти баланс. — Ира развела руками. — Знаете, ребята, одно дело, когда ребенок растет потихоньку, и ты им все время занимаешься, воспитываешь, догадываешься, чего можно от него ожидать, а тут – готовый экземпляр тринадцати лет от роду, и не всегда понятно, что с ним делать. Но совместными усилиями справляемся, — улыбнулась она. — Иногда объясняю Алешке математику, спрашиваю: «Понял?» В ответ кивает, но по всему видно, что, в лучшем случае, до него дошла половина из того, что услышал. Начинаю объяснять снова, и взгляд у парня становится совершенно отсутствующим, а на лице, кроме тоски, ничего не заметно. Тут Сережа, если дома, подключается: «Леха, перескажи мне по-простому, как такие задачки решать. Нас в школе по-другому учили, а мама Ира так мудрено объясняет, что я не въезжаю». «Папа, это элементарно!» – Лешка начинает объяснять, как, допустим, квадратные уравнения нужно решать, и у самого в глазах мысль начинает светиться, а Сережка тайком довольно улыбается: «Как я парня купил?!» Боюсь только, что этот метод нельзя применять постоянно, — Ира сокрушенно покачала головой.
— А как Лешка относится к будущему ребенку? — осторожно поинтересовался Вадим.
— Ждет не дождется, — рассмеялась Ирина. — Он рассчитывает, что тогда мы будем больше заняты малышкой и не будем доставать его своими нравоучениями. Вы бы только видели, с какой надеждой он иногда спрашивает: «А может, там все-таки двойня?» – Ира с усмешкой похлопала себя по животу.
— Да-а, достали парня свирепые родители, — сочувственно заметил Медведев, вспомнив, как Ирина командовала в Рябиновке своими студентами, его группой и им самим, и коротко вздохнул: — Эх, что меня-то ждет?
Ирина добродушно улыбнулась:
— Я буду удерживаться в рамках Светиных инструкций и без дополнительных консультаций никакой инициативы проявлять не буду.
* * *Без Светланы Вадим впал в тяжелейшую депрессию. За прошедшие месяцы он привык к тому, что девушка все время находится рядом с ним, а теперь почувствовал себя настолько одиноким и опустошенным, что не мог заставить себя что-либо делать. Медведев больше не видел ее глаз и улыбки, не чувствовал прикосновения ее рук, только голос в телефоне на какое-то время возвращал его к жизни. Вадим оживлялся, подробно расспрашивал Свету обо всем, но застывал в оцепенении до следующего звонка от любимой, выходя из этого состояния, только когда Андрей или Олег интересовались Светиной поездкой.
Медведев апатично позволял проделывать с собой все необходимые процедуры и даже в бассейн отправлялся с неохотой, будто выполняя постылую обязанность. К работе он не притрагивался, ноутбук открывал лишь для того, чтобы отправить Светлане письмо или полюбоваться ее фотографиями, и часами сидел около окна, глядя на нескончаемый дождь, который полил, как только Света уехала; ни снега, ни зимних холодов так и не было. Ирина досадовала на погоду, ей казалось, что в парке, на свежем воздухе, а не в четырех стенах, Вадим почувствовал бы себя лучше. Он только слабо улыбался в ответ на все попытки растормошить его. По совету Сергея приходившие навестить своего командира ребята говорили с ним почти исключительно о Светлане, потому что ничто другое Медведева не интересовало.
Однако Антон мог говорить только на одну тему:
— До самого последнего момента все были уверены, что родится девочка, вещей розового цвета накупили, имя уже давно придумали, Машей решили назвать, а тут такой сюрприз! Три дня спорили до хрипоты, какое имя подобрать, теща дошла до того, что в святцы заглянула! Юля захотела Бориской назвать – она Борисовна, я Борисович, но мой отец категорически запретил. Я предложил, — чуть смущаясь, сказал Антон, — Вадимом назвать, но почему-то всем женщинам это имя не понравилось.
— Я с ними в этом солидарен, — проворчал Медведев. — Дурацкое имя! Вадик! Хуже некуда!
— Как назвали-то парня? — встрял в разговор Генка, до сих пор лишь насмешливо усмехавшийся, слушая бесконечные рассказы Антона о новорожденном.
— Мишкой! — расплылся в улыбке Усов. — Я хотел, командир, в твою честь и все-таки настоял на своем. Мишка – значит медведь, — объяснил Антон, заметив недоуменные взгляды товарищей. — Против Мишки никто особо возражать не стал.
— Дипломат! — ухмыльнулся Середкин.
— Спятил, — коротко сказал Вадим, но потом улыбка чуть тронула его губы. — Пусть здоровым растет Михаил Антонович, радует родителей, бабушек и дедушек, а папа с мамой через некоторое время ему для компании еще кого-нибудь родят.
— Обязательно, — уверенно кивнул Усов, — у нас будет трое!
— В новом блокноте уже составлен график! — поддел друга Сашка, на что Антон совершенно не обиделся, торжествующе улыбнувшись.
Этой новости Медведеву хватило едва ли на полчаса, он отправил Светлане SMS-ку и, получив от нее ответ, снова впал в свое прежнее состояние.
В выходные никаких процедур не было, и Вадим пролежал оба дня, не вставая с койки и вяло отругиваясь, когда Андрей, а на следующий день – Палыч, приходили к нему. Медведев освоил диктофон в новом телефоне, стал записывать свои разговоры со Светой и потом бесконечно прослушивал их, наслаждаясь ее голосом. В воскресенье ребята, у которых по графику было суточное дежурство, навещали своего командира по очереди, но он не захотел ни с кем общаться, отвечая на все невнятными междометиями. Не было желания ни читать, ни слушать музыку, телевизор вызывал раздражение, не хотелось не только бриться, но даже умываться.
Ирина так и не призналась, от кого узнала о «лежачей забастовке». Она появилась в понедельник рано утром, когда Медведев только проснулся, а Андрей еще не успел привести его в порядок и помочь одеться, и сделала Вадиму свирепый выговор, который превзошел все, ранее им слышанное.
— Я расскажу Свете о том, как безобразно ты ведешь себя без нее! Собрался валяться до ее приезда?
— Да встану я, встану, — буркнул Медведев, когда Ирина сделала паузу, и отвернул голову к окну, за которым была все та же мрачная, как его настроение, мгла. — Помереть не дали, жить тоже не дают. Что, денек полежать нельзя?
— Нельзя! — рассердилась Ирина. — Немедленно подымайся! Хватит киснуть!
Она в сердцах ухватила край одеяла, намереваясь сдернуть его с Вадима. Тот успел вцепиться в него и натянуть обратно, но Ира все-таки разглядела исполосованное шрамами тело. В глазах у нее полыхнул ужас, смешанный с болью.
