Адмирал Империи – 29 - Дмитрий Николаевич Коровников

— Господа офицеры, говорит полковник гвардии Зубов, — без лишних предисловий начал Демид, как только на мониторах возникли встревоженные лица командиров трех остальных батальонов. — Нам предстоит незамедлительно выполнить ответственную боевую задачу — спасти от предательского нападения Ее Высочество великую княжну Таисию Константиновну и отважный экипаж линкора «Афина».

— Нападения? — изумленно переспросил высокий худощавый майор, судя по нашивкам на броне — командир второго батальона. — Это не санкционированное нападение? Неужели это связано с той безумной чехардой, что разворачивается сейчас прямо на наших глазах на экранах?

— Да, речь именно о преступлении, — мрачно процедил сквозь зубы Зубов, наблюдая на огромном дисплее, как крейсера под командованием вице-адмирала Красовского опутывают несчастную «Афину» магнитными тросами, словно стальной паутиной. — Этот человек, командующий 10-ой «линейной», ослепленный жаждой власти, перешел все мыслимые границы, пойдя против воли нашего государя-императора…

— Звучит невероятно, — хмыкнул комбат второго батальона, нахмурившись.

— Александр Михайлович Красовский слишком много о себе возомнил, — продолжал между тем Демид. — Возомнил себя вершителем судеб Империи, новоявленным диктатором. Что ж, мы преподадим ему урок смирения. Преподадим так, чтобы на веки вечные отбить охоту своевольничать…

Глаза Зубова светились решимостью, в призрачном голубоватом свете голографических экранов мужественное лицо полковника, казалось, было высечено из цельного куска мрамора — воплощение несгибаемой воли и истинного благородства. Стальной взгляд, упрямо сжатые губы, волевой подбородок — все говорило о готовности Зубова идти до конца, невзирая ни на какие препятствия и опасности. Затаив дыхание, повисшие на каждом слове командира, молодые гвардейцы, столпившиеся в рубке и наблюдавшие за полковником с мерцающих мониторов на фоне переборок МДК, ни на мгновение не усомнились в том, что он говорит правду, горькую, но все же правду.

— Господа офицеры, — с жаром продолжал Зубов, обращаясь к комбатам и обводя пылающим взглядом сосредоточенные лица на экранах и в рубке. — Вспомните священную клятву, принесенную каждым из нас в день производства в первый офицерский чин. Клятву на верность государю-императору, его семье и Империи. Наш высший долг как гвардейцев, наше предназначение — неукоснительно служить монарху, защищать его и его близких от любых посягательств. И вот сейчас законная дочь императора, княжна Таисия Константиновна, оказалась в смертельной опасности. Ослепленные гордыней и жаждой власти, «черноморцы» дерзнули поднять руку на корабль из состава гвардейской эскадры! Неужели мы стерпим подобное оскорбление? Неужели оставим этот возмутительный инцидент без должного ответа? Неужели позволим безнаказанно глумиться над честью и достоинством гвардии⁈

Возмущенный ропот пронесся по отсекам, растревоженные офицеры в рубке загудели, словно потревоженный улей, яростно сверкая глазами и потрясая кулаками, не в силах сдержать праведного негодования вероломством вице-адмирала Красовского и его подручных. Бурный поток разгоряченных реплик и гневных восклицаний, слившись в единый, полный ярости хор, заглушил даже мерное гудение работающих приборов. Нет, гвардейцы и не собирались в эту минуту особо углубляться в хитросплетения истинных мотивов противоборствующих сторон и вникать в суть сложных взаимоотношений между Таисией Константиновной, ее царственным отцом и этим вице-адмиралом. В конце концов, это не их дело — разбираться в перипетиях и интригах большой политики, да еще на уровне императорской фамилии. Их дело — служить и защищать. Главным, определяющим сейчас для «преображенцев» был сам вопиющий факт, что некто, называющий себя русским военным космоморяком, облеченным к тому же высоким званием и должностью, посмел поднять оружие на корабль, где находилась дочь самодержца. Да еще и корабль, входящий в состав «Семеновской» гвардейской дивизии. Такое гвардейцы не прощают и не забывают. Подлецов и клятвопреступников, в которые «преображенцы» сейчас скопом записали всех «черноморцев», следовало примерно проучить, чтобы впредь неповадно было…

— Вот именно, господа, именно так! — вскинув голову, громогласно провозгласил Зубов в ответ на дружный яростный рев офицеров и солдат, готовых немедленно ринуться в бой и покарать обнаглевших от безнаказанности «черноморцев». — Так чего же мы ждем? За дело, друзья! Времени в обрез, каждая потерянная секунда может стоить жизни Ее Высочеству и верным ей людям. Вперед, орлы! Преподадим зарвавшимся наглецам урок, который они не забудут до конца своих дней… За императора! За великую княжну!

Мостик МДК буквально взорвался. Глаза всех присутствующих горели неукротимой решимостью, лица сделались суровыми и сосредоточенными. Они были готовы в огонь и в воду за своего полковника, готовы на все, лишь бы покарать обидчиков.

Именно такой знаменательный эпизод и произошел в то самое время, когда вице-адмирал Красовский, уверенный в собственной безнаказанности, начал беспрецедентный по своей наглости захват боевого линкора Таисии. И вот теперь, спустя всего несколько минут, четыре МДК Преображенского полка со штурмовыми батальонами на борту, ведомые не ведающим страха полковником Зубовым, синхронно вышли из общего походного ордера и, прибавив ходу, словно хищники, понеслись к месту схватки одинокой «Афины» с эскадрой 10-ой «линейной» дивизии, возглавляемой флагманом Александра Михайловича крейсером «Пантелеймон». В недрах десантных кораблей царила суета, неразрывно связанная с подготовкой к предстоящей молниеносной абордажной операции.

— Господин полковник, наши корабли выйдут в заданный квадрат высадки ориентировочно через пять минут, — чеканя каждое слово, доложил Демиду вытянувшийся в струнку перед командиром майор Сормов. В голосе Сормова явственно слышались нотки плохо сдерживаемого боевого азарта вперемешку с благоговейным трепетом перед грозным начальником. — Судя по данным сканеров, крейсера «черноморцев» по-прежнему удерживают «Афину» захватами, вероятнее всего, одновременно продолжая попытки ее силового штурма.

— Что ж, этим самоуверенным господам явно не терпится поскорее получить по щам, — хмыкнул Зубов, оскалившись хищной усмешкой. При мысли о том, что Красовский со своими головорезами уже вовсю хозяйничает на борту «Афины», горло полковника невольно сжималось от клокочущей ярости, а к глазам подступала багровая пелена. Страшно было даже представить, что может учинить этот проходимец, добравшись до беззащитной княжны. Бешеный напор, с которым вице-адмирал пер напролом, сметая все на своем пути, лучше всяких слов говорил о его истинных намерениях. — Тем самым они только что собственноручно подписали себе приговор. Что ж, сами напросились, голубчики…

Полковник гневно сверкнул очами, резко разворачиваясь и решительным шагом направляясь к выходу с мостика. На ходу он, не сбавляя темпа, принялся чеканить жесткие, неумолимые в своей категоричности приказы:

— Немедленно передать на все корабли: десантно-штурмовым подразделениям занять исходные позиции в районах переходных рукавов и стыковочных узлов. Каждому из наших МДК