Мы – плотники незримого собора (сборник) - Брэдбери Рэй Дуглас
В тот вечер они с Эллен говорили о музыке и живописи. Он узнал о том, что она страстная поклонница Бетховена, Дебюсси, Шопена, Глиэра и некоего Мурдена, родившегося в 1987 году. Ее любимым чтением были произведения Диккенса, Чосера, Кристофера Морли…
Маккракена они даже не вспоминали, как, впрочем, и Кракена.
Все это время рядом с Темплом не было ни голоса, ни тела, а лишь тепло и пламя. Прикосновение ее еще не родившегося мира преобразило его жилище, подобно лучам солнца, льющимся сквозь высокие церковные окна и смывающим чистым светом всю грязь с мира образца 1955 года. Когда солнечные блики попадают на твое лицо и проникают в твою душу, а пальцы работают на машинке в унисон с кем-то по имени Эллис Абботт, рассказывающей о социологии и психологии, литературе, семантике и многих других важных вещах, то ты уже не одинок.
«Все мелочи должны быть прояснены, Стив. Если вы поверите в мой мир, такой, какой он есть, и в тот, каким он станет после того, как вы его измените, то вы должны знать всё. Я вовсе не надеялась, что вы всё узнаете и немедленно примете решение. Это противоречило бы всем известным законам логики. С вами я пошла на риск…»
В полночь они всё еще обменивались фонтанами информации о моде, религии и верованиях.
И даже о… любви.
«Как жаль, – писала Эллен, – что на любовь времени никогда не хватало. Столько лет кряду я была занята, переезжая из города в город, работая, воодушевляя отца. В то время я посвящала себя только ему. Как жаль. Если бы только хватало времени…»
– Будет время, – тихо ответил Стив. – Если то, что вы говорите о Вероятном будущем – здравая теория, тогда времени будет много, больше, чем достаточно. Я позабочусь об этом.
«А если… всё сорвется?»
Ему не хотелось об этом думать… совершенно не хотелось.
* * *В комнате вдруг воцарилась тишина. Посреди этого безмолвия Стив слышал, как его сердце бьется у него в горле. Он не помнил, как он это написал. Просто он перебрал несколько раз пальцами и готово:
«Я бы… увидеть вас, Эллен. Хотя бы раз».
Молчание. Тягучее молчание. Он уже начал опасаться, что она никогда больше не заговорит. Но она ответила.
«Вы замечательный человек, Стив Темпл. Время не властно над эмоциями. Вот что. Эту машинку обволакивает слабое энергетическое поле. Сожмите пальцы, придвиньтесь поближе к машинке и сосредоточьтесь. Может быть, на мгновение… наши образы войдут в контакт. Прижмитесь к машинке, Стив…»
Стив моментально повиновался. В его серых и пустых глазах появилось нечто такое, чего раньше не было, – тепло. В ожидании чего-то его губы разомкнулись, обнажив зубы.
Что-то случилось с его легкими. У него сперло дыхание.
Она появилась.
Сперва лишь зыбкие расплывчатые очертания, которые становились все отчетливее. Она сидела напротив – в пяти веках от него. Ее волосы были подобны солнцу, а голубые глаза в озарении шевелюры печально смотрели на него. Ее розовые губы беззвучно разомкнулись и произнесли:
– Привет, Стив…
Вот и всё.
Затем ее образ растаял, а в комнате остался жар, словно его со всех сторон окружала расплавленная сталь. Они обменялись еще несколькими печатными сообщениями. Потом у него все поплыло перед глазами, и на эту ночь все было закончено. Она отключилась. Он сидел и смотрел в ту точку, где она возникла, и комната стала постепенно охлаждаться.
В ту ночь он видел сны до того, как уснул.
* * *За всю свою жизнь он ни разу не позарился на чужое.
Он украл новенький блестящий парализующий пистолет в Оружейном магазине на Девятой-стрит. Ему понадобилось полдня, чтобы на такое решиться, пять минут на то, чтобы это провернуть, и остаток дня, чтобы успокоиться и забыть содеянное.
К этому времени наступил вечер вторника – и в пяти столетиях от него женщина сидела за своими «мемуарами»…
Они вели уже меньше легкомысленных разговоров об искусстве, но все больше о тяготах и лишениях, которые ожидали его в скором времени. То мимолетное видение, то яркое воплощение ее образа прошлой ночью убедило его. Она так цельна, хрупка и неподдельна в своей красе… ради нее он готов пожертвовать собой.
Несколькими точными нажатиями клавиш она передала ему чертежи прямо в руки. Завтра после полудня Дж. Х. Маккракен в своем офисе в Северном Лос-Анджелесе будет занят последними приготовлениями перед отлетом в Вашингтон. Он не должен выйти живым из офиса. Его сын – тоже. Нужно убить их обоих.
– Вы всё поняли, Стив?
– Да. Пистолет у меня.
– Может, что-то неясно?
– Эллен… время от времени у меня бывают провалы в памяти. Всё плывет перед глазами. В первый вечер я уснул, а когда проснулся, всё забыл. И в кафетерии. Понадобилось, чтобы мне напомнили дату. Я не хочу забывать вас, Эллен. Отчего так бывает?
– О, Стив, вы всё еще не понимаете. Время для вас – непостижимое существо, как туман, подгоняемый темными и светлыми ветрами. Будущее искривляется обстоятельствами. Есть две Эллен Абботт. И только одна из них знает Стива Темпла. Когда случается нечто, угрожающее шансам ее существования, естественно, вы забываете ее. Уже сам по себе ваш контакт со Временем, даже такой незначительный, достаточен, чтобы всё поплыло перед глазами. Вот почему у вас бывают минутные приступы амнезии.
Он повторил:
– Я не хочу забывать вас. Я решился пойти на это в надежде, что, косвенно убив Кракена, спасу вашу жизнь, но…
Она все расставила по местам. Она вправила ему мозги, подобно удару в живот, словно его лошадь лягнула.
– Стив, с ликвидацией Кракена новый свободный мир зародится сам собой. Как и раньше, в нем будут жить те же люди, но они будут петь. Имя Кракен будет для них пустым звуком. И миллионы погубленных им людей оживут. В ТОМ мире не будет места для профессора Абботта и его дочери Эллен.
Я не буду тебя помнить, Стив. Потому что я никогда тебя не встречала. Раз Кракен сгинул, у меня нет причин с тобой встречаться. Я забуду, что мы когда-то вели полуночные беседы, или о том, что я мечтала сконструировать печатную машинку времени. Именно так и случится, Стив, завтра вечером, когда ты убьешь Дж. Х. Маккракена.
Он был ошеломлен.
– Но… я-то думал…
– Я не обманывала тебя преднамеренно, Стив. Мне думалось, ты отдаешь себе отчет в том, что завтра вечером всему конец, как бы там ни было.
– Я надеялся, что однажды ты каким-либо образом пробьешься живой и невредимой в 1955 год или поможешь МНЕ попасть в твое время.
Его пальцы дрожали.
– Ах, Стив, Стив.
Ему стало плохо. Он почувствовал боль и жжение в горле, спертое дыхание.
– Уже поздно, и стража вышла на обход. Лучше нам сейчас сказать друг другу последнее «прощай»…
– Нет, Эллен, прошу вас, подождите. Завтра.
– Если вы убьете Маккракена, то будет слишком поздно.
– У меня есть план. Он сработает… я знаю. Лишь бы поговорить с вами еще раз, Эллен. Еще раз.
– Хорошо. Я знаю, что это невозможно, но… завтра вечером. Удачи вам. Удачи и доброй ночи.
Машинка застопорилась.
Ох уж эта тишина! Как она больно ударила по нему! Он сидел, отрешенно покачиваясь на стуле, и посмеивался над собой.
Что ж, он всегда может вернуться к прогулкам в тумане, которого всегда в избытке. Он ходит рядом с тобой, позади тебя, впереди тебя и ни разу с тобой не заговорит. Иногда он прикасается к твоему лицу, словно понимает, что это всё. Стив гулял всю ночь напролет, приходил домой, раздевался в темноте и ложился спать, уповая на то, что уснет и больше не проснется. Никогда.
«Я забуду, что мы когда-то вели полуночные разговоры. Я вас не буду помнить, Стив».
* * *В пятницу, 14 января, после полудня Стив Темпл засунул парализующий пистолет в свою засаленную куртку и затянул змейку.
Неважно, какие действия он совершит, ибо сегодня Эллен Абботт погибнет. Ее ждала камера для казни, если он не поторопится. А если он преуспеет, тогда та Эллен Абботт, которую он знал, тоже исчезнет, как клубы дыма на ветру.
