Земля Энн - Юрий Владимиров
— У северного моста, нападение, с двух сторон.
Немедленно по броне застучали пули. Одна из них пробила насквозь боковое стекло. Еще две влетели в лобовое. Судя по всему, нас атаковали со всех сторон. Громко выругавшись, я поднял с пола карабин, открыл бойницу и сделал наугад пару выстрелов, после чего бросил быстрый взгляд сквозь правую половину лобового стекла. Из кустов к машине бежало двое бандитов с паршивого вида винтовками. Еще парочка залегла в кустах слева и поливала транспорт из шнелфайров и тяжелых ружей.
— Покидаем транспорт! Мы тут как на ладони! — схватив пистолет-пулемет, гвардеец открыл левую дверь, едва не поймал пулю и принялся поливать свинцом берег реки.
— Минус один! — закричал он, вынырнул из машины и спрятался за диском колеса. Похоже, сзади слева больше никого не осталось. Хоть какие-то хорошие новости.
Энн кричала от боли и держалась за лицо — сквозь ее пальцы текла кровь. Я схватил девушку за куртку и принялся вытаскивать из машины. Немедленно пуля винтовки пробила лобовое, срикошетила от чего-то на приборной панели и застряла в водительской аптечке. Оставаться внутри было небезопасно.
Благо, выучка у гвардейца оказалась что надо. Высунувшись на миг из-за угла транспортера, он закричал «Двое в траве!», спрятался, тут же высунулся и дал две короткие очереди. «Одного ранил, кажется!»
Мне досталось оберегать фронт. Я лег под машину, вспоминая, сколько же я прихватил с собой запасных магазинов. Из кустов слева стучал шнелфайр, парочка нападавших продвигалась из зарослей справа. Еще один выскочил на дорогу с ракетометом. Его только не хватало…
Два выстрела, и незадачливый боец с тяжелым вооружением рухнул в лужу.
— Еще один, — крикнул я и отодвинулся дальше назад — противник засек мою позицию и решил подавить огнем.
— Понял! — гвардеец сменил магазин. — Сюда несется охрана рудника, две машины от замка, и с юга должен прийти флайер.
— Принял! — я сделал еще два выстрела, но на них нападавшие ответили целой очередью. Еще выстрел. Пуля пробила колесо, за которым я прятался. Очередь превратила зеркало надо мной в груду осколков, часть из которых попала в меня. Почувствовав впившиеся в шею осколки, я выругался и опустошил магазин.
— Ручные гранаты в ящике под сиденьями! Миледи, мать вашу! Прекратите орать и займитесь делом! — закричал гвардеец. Девушка сидела на дороге, закрыв голову руками и отчаянно кричала — даже перестрелка в лесу была по сравнению с этим легкой прогулкой. Крик солдата и последовавшая за ней пощечина (на сей раз моя) привели ее в чувство. Она поползла внутрь транспорта.
— Сзади еще один, по дороге! — крикнул гвардеец, высунулся из-за машины, и тут же поймал бронежилетом пулю. Вторая угодила ему в ногу. Громко матерясь, он рухнул на бетон и выронил свое оружие. Тут же я отбросил в сторону опустевший карабин, достал из-за пояса револьвер и принялся затаскивать раненого под прикрытия кузова. Заметив несущегося по дороге бандита, вооруженного штурмовой винтовкой, я с перепугу выпустил в него целый барабан патронов — бродяга рухнул замертво. Тут из машины вылезла Энн с подсумком и, заметив кровь гвардейца, принялась кричать.
Матерясь, я велел ей вколоть солдату обезболивающее, сам же кое-как запихал револьвер в кобуру, схватил пистолет-пулемет, рухнул на землю и выпустил остатки патронов в появившихся на мосту противников. Один тут же упал, а второй спрятался за бетонную опору — пули лишь высекли искры. Я снова схватился за карабин. Заменив магазин, я выглянул из укрытия и заметил, что еще один бандит решил поднять со своего мертвого приятеля ракетомет. От посланных в его сторону пуль он спрятался в придорожной канаве, и мне не оставалось ничего, кроме как накрыть смельчака огнем. Если он высунется хотя бы на секунду — от нас не останется мокрого места. Энн колдовала над раненым гвардейцем, который хоть и побледнел так, что стал похож на льняное полотно, но достал из-за пояса коротенький пистолет. Заметив валяющиеся без дела гранаты, я выхватил одну из них, вырвал чеку и швырнул куда-то назад, дабы отсечь наступление хотя бы на одном направлении. Раздался взрыв, но особого вреда противнику это не принесло — стрельба продолжилась. Парень с ракетометом еще пару раз попытался высунуться из своей канавы, но патронов в моем карабине вполне хватало, чтобы он передумывал стрелять. Ситуация складывалась не в нашу пользу. Нас заперли за машиной, Энн — не боец, а гвардеец был уже при смерти — слишком много крови он успел потерять.
Энн взяла у него пистолет, а я вставил в карабин последний магазин. Они пришли не за заложником — они пришли убивать. Внезапно раздался гул, слишком громкий, чтобы не заметить его за грохотом пальбы. Подкрепление!
Свинцовым ливнем обрушилась стрельба флайера гвардии барона на напавших бандитов. Парней, приближавшихся к мосту сзади, сразу превратили в фарш, точный выстрел автопушки устроил из укрытия ракетометчика могилу, а спрятавшегося за бетонной опорой догнала пуля из бортового шнелфайра. Для верности превратив окрестности в некое подобие салата из свинца и древесины, флайер перешел в режим вертикального полета и сел на дорогу. Я наконец принял вертикальное положение, взял на руки рыдающую Энн, и направился в сторону гвардейцев.
— Посмотрите там на водителя! У него два пулевых минимум.
Уговаривать долго не пришлось. Тут же от гвардейцев отделился парень без брони и с тяжелой сумкой и побежал в сторону раненого. Командир подкрепления, которым оказался уже знакомый мне Астор, снял с головы шлем, хмуро оглядел поле боя и спросил:
— Как девочка?
— Лицо разбила да испугалась. В остальном вроде в порядке все, — я передал плачущую Энн в руки гвардии. Она крупно дрожала — так сильно она еще никогда не пугалась. Астор покачал головой.
— Не ожидал тебя здесь увидеть.
— А я-то как не ожидал! Какого дьявола, скажи мне, на охранение ее выделяют эту банку, — ругаясь, я махнул рукой в сторону транспортера, который превратился в решето. — А не нормальный конвой⁈ Почему одного чело…
Тут ко мне сзади подошел парень-лекарь. Он хмуро покачал головой. Астор сплюнул на бетон.
— Мать твою. Хороший парнишка был. Передай на границы, — обратился он к кому-то из своих подчиненных. — Пусть все перекроют. На берегу тоже пусть смотрят. В городе и в лесу шмон устрой! Немедленно, мать твою! Это ни в
