Благие намерения: Спавшая пелена - Александр Кронос
Проснувшись от сигнала коммуникатора, приступил к стандартным утренним процедурам: санузел, душ, чашка свежесваренного кофе. Плюс бутерброд из плотного серого хлеба с неприятным запахом и ломтика субстанции, которую я раньше считал сыром. Есть это было не очень приятно, но энергия была необходима. К тому же, раз я не отравился раньше, значит, ничего вредного в этой еде не было.
Уже одевшись и собираясь выходить, я получил уведомление о новой корпоративной рассылке. Прекрасно помня, какая новость попалась мне в прошлом выпуске, ненадолго задержался, чтобы просмотреть и этот. Ожидание оправдалось — среди массы типовых новостей нашлась заметка о приёме на работу двух новых техников. Удивлял тот факт, что их сразу взяли на позиции старших специалистов. Такое, на моей памяти, происходило впервые. Как правило, каждый новый сотрудник начинал с позиции стажёра, постепенно поднимаясь наверх. Здесь же двоих мужчин оформили на места, предназначенные для относительно опытных и разбирающихся в своём деле работников.
Ещё один момент, который заставил меня удивиться, — повторение прошлой реакции. Читая новость, я снова передёрнул плечами, как будто мне внезапно стало зябко. Это настолько привлекло моё внимание, что я вновь пробежал глазами по тексту, стараясь понять, какой именно его кусок вызвал такую реакцию. И быстро его нашёл. Финальное предложение заметки: «Теперь это ваши новые коллеги, примите и приветствуйте их».
В голове сразу всплыло окончание новости, где говорилось о больничном Штайнера и Бреннера. Только в том случае использовалась формулировка «не переживайте». Сознание зацепилось за эти слова, и спустя десяток секунд подкинуло мне ещё одно воспоминание. Врач, который отправил меня домой из больницы, тоже добавил к своим словам: «не переживайте». Забавное совпадение. Вернее, скорее всего, не совпадение. И уж точно не забавное. Зато дающее хотя бы какое-то понимание работы алгоритма «рефлексов», при помощи которых нас держали на привязи.
Как минимум, у меня появилось первое рациональное предположение насчёт забывчивости Люсии. Равно как и реакции всех остальных работников департамента, никто из которых не задал логичный вопрос — куда пропали двое их коллег? Если моё предположение было верным, они всего лишь отреагировали на фразы из утренней рассылки.
Всю дорогу до работы я размышлял над тем, каким именно способом наши мозги могли заставить работать по этому алгоритму. Заодно прокручивал в голове все события, которые происходили со мной, начиная с момента посещения хлебозавода. К полноценной теории по поводу заложенных в нас «правил» я так и не пришёл, зато выявил интересную закономерность. Как и большинство моих выводов за эти дни, она была более чем очевидна и едва ли не бросалась в глаза. Но в полной мере разум осознал её именно сейчас.
Что бы ни произошло со мной на том предприятии, дальнейшая ситуация развивалась постепенно. Сначала фотография родителей, потом внешний вид рабочего квартала. Только после этого — фиксация одних и тех же паттернов поведения у коллег. Затем понадобилось ещё несколько серьёзных потрясений, чтобы я начал задумываться об ограничениях на информацию и передвижение по полису. Хотя эти данные всегда были у меня в голове. В теории, я мог проанализировать их в любой момент. И для этого не требовалось быть интеллектуалом или каким-то узким специалистом — хватило бы обычной человеческой логики. Тем не менее, я об этом даже не задумывался. Точно так же, как не обращал внимания на вкус еды.
Возможно я ошибался, но мне казалось, что заложенные в нас ограничения могут разрушаться под действием внешних факторов — несоответствий, обнаруженных человеком в реальности. Чем больше их накапливалось и чем сильнее они воздействовали на разум конкретного индивида, тем свободнее становилось его сознание. Не самая красивая формулировка и далеко не факт, что правильная. Тем не менее, это было хотя бы что-то. Базис, от которого можно отталкиваться.
Я настолько увлёкся своими мыслями, что едва не провалил первую заявку на рабочем месте, спохватившись в самый последний момент. Когда уже был готов стереть всю информацию на накопителях цеха пошива одежды.
Пришлось попытаться сосредоточиться на рабочих задачах. Постаравшись временно выбросить из головы всё остальное и полностью погрузиться в процессы отладки, анализа и стабилизации.
Так продолжалось ровно до того момента, как в работу поступил вызов с выездом. На одном из складов внезапно перестали работать автоматические погрузчики, а решить эту проблему удалённо мне не удалось.
Дело было не в самом вызове, а в том, кто именно со мной отправился из техников. Михаэль Дарэм. Один из тех двух работников, которых только сегодня взяли на их позиции.
Сказать, что я нервничал, значит, ничего не сказать. Честно говоря, изначально ожидал увидеть некоего «монстра». В моей голове эти двое техников тесно ассоциировались с пропажей Томаса и Николаса, из-за чего разум непроизвольно устанавливал между ними прямую связь, едва ли не обвиняя первых в исчезновении вторых.
Впрочем, против моего ожидания, Михаэль оказался обычным человеком. Мужчина лет тридцати, с шевелюрой тёмных волос и густыми усами. Ничего примечательного или подозрительного. Никакой угрозы, исходящей от него, я тоже не чувствовал. Да и начинать разговор он не спешил. Лишь приветственно кивнул, когда мы оба оказались на стоянке велосипедов.
Зато всё изменилось, когда мы прибыли на место. Стоило мне зафиксировать транспорт и двинуться в сторону входа, как сбоку послышался голос техника.
— Ты чего такой хмурый сегодня, Новак? Расстраиваешься из-за тех трёх процентов?
На секунду я замер. Во-первых, это был наш первый разговор. Во-вторых, в момент, когда я получил штраф, Дарэма в департаменте ещё не было.
Чуть повернув голову, я бросил на него взгляд, пытаясь по выражению лица определить, является ли вопрос ловушкой. Правда, единственное, что удалось точно установить — околонулевой уровень своих навыков физиогномики.
Тем не менее, что-то ответить было нужно, поэтому я пожал плечами и пытаясь придать себе максимально беззаботный вид, начал говорить:
— Три процента, это неприятно. Но меня куда больше расстраивает нехватка кофе.
Михаэль почему-то улыбнулся, одновременно приподняв брови. Если последнее выглядело органично, демонстрируя удивление, то улыбка была совсем не к месту. Выходит, он был подвержен тем же самым паттернам поведения, что и все остальные? Как минимум, принимается автоматически улыбаться, когда к нему обращаются. Странно, но эта мысль меня немного успокоила. Чего оказалось достаточно, чтобы в голове сразу сложилось продолжение только что изложенной версии и я поспешил добавить.
— Я допустил перерасход нормы. Теперь до конца месяца, на три порции кофе меньше.
Договорив, я двинулся дальше, но техник неожиданно
