Саша Камских - Институт экстремальных проблем
«Зачем Свете нужен инвалид? Только глазом моргнет – любой из парней посчитает за счастье лечь ковриком у ее ног. Около нее должен быть не калека, а нормальный мужик, который ее на руках носить будет; мне рядом с ней делать нечего, мой поезд ушел, пока я дожидался непонятно чего. А если Света из чувства долга, но скажет, конечно, что из любви, решит взвалить на себя такую обузу?.. Сколько я проживу? Лет тридцать, вполне возможно, а это едва ли не столько же, сколько вся сознательная жизнь, — Медведев похолодел, представив себе проблемы интимно-гигиенического характера, от которых вряд ли сможет избавиться до конца дней. — Самому маяться и Светлану измучить? Нет, никогда, не хочу так… Лучше в петлю, да об этом даже мечтать не приходится, даже это не смогу сделать. Света… Светочка… Без тебя не могу, а с тобой быть не имею права!»
Такие мысли заевшей пластинкой крутились у него в голове. Пристально глядя на Светлану, Вадим, казалось, хотел до мельчайших подробностей запомнить ее облик и очень жалел, что любимое лицо было скрыто под маской и, кроме глаз, он ничего не видел.
Вечером Света должна была передать дежурство Оксане, но у той заболел внук, и она попросила подменить ее.
— Дим, вместо Оксаны Римма будет дежурить. Помнишь ее? Рыженькая такая, — Света решила предупредить Медведева заранее. — Оксана придет завтра в ночь, а во вторник снова я с тобой буду.
— Да кто же вас разберет в такой амуниции, кто рыженькая, кто светленькая, кто черненькая? — Вадим сделал попытку пошутить и выдавил из себя улыбку. — Если не ты, то мне все равно.
В голове у Медведева созрел план, который он обдумывал не один день, и новый график дежурств как нельзя лучше отвечал его намерениям. Римму Вадим встретил равнодушно, терпеливо перенес все вечерние процедуры и даже молча позволил напоить себя ряженкой.
Он дождался Светиного звонка:
— Я уже дома. Ты как?
— Все в порядке, отдыхай, милая. Я тоже сейчас спать устроюсь. Спокойной ночи, хороших снов.
— И тебе, Дим, того же.
Около девяти вечера Римма выключила по просьбе Медведева верхний свет. Он выждал какое-то время и начал отлеплять пластырь на левой руке, которым был зафиксирован внутривенный катетер. Не без труда Вадим выдрал саму трубку и с удовлетворением заметил темное пятно, появившееся на ткани. «Нужно запихнуть простыню подальше под бок, чтобы никто ничего не заметил раньше времени», — эта мысль побудила его к дальнейшим действиям. Медведев дотянулся до телефона и набрал SMS-ку: «Светочка, прости, пойми, так будет лучше для всех», отложил ее отправку до семи утра, прикинув, что к этому времени все должно закончиться. Смерть его не страшила, он думал о ней спокойно, с чувством, похожим на простое любопытство. В отличие от Гамлета, неизвестность его не пугала, зато вполне определенное будущее приводило в ужас.
От напряжения зачастило сердце; Римма заметила это на мониторе и заглянула в бокс:
— Что случилось? — Свет она пока не включала.
— Только начал засыпать, как гадость какая-то приснилась, — Медведев постарался еще больше подвернуть левую руку и промокшую простыню под себя. — Не бегай ко мне каждые пять минут.
— Поставить укол?
— Не нужно, так засну, только не дергай меня из-за ерунды.
— Ладно, не буду тебя тревожить, спи. Если понадоблюсь – вызывай.
Римма вышла, а Медведев решил довести дело до конца как можно скорее. Он нащупал, откуда идут дренажи внизу живота, отодрал пластырь, потянул сразу за две трубки и неожиданно легко вытащил обе. Под рукой появилась влага, но на кровь это не было похоже. «Мало!» – Вадим зацепил одну трубку повыше, снял пластырь, дернул; она, видимо, была зафиксирована чем-то еще, потому что осталась на месте. Тогда Медведев ухватил ее покрепче и рванул из себя изо всех сил. В этом месте сохранилась чувствительность, и ему показалось, что он выдрал из себя приличный кусок внутренностей; от дикой боли чуть не остановилось сердце.
С тихим шелестом отворилась дверь, на пороге показался приземистый силуэт Риммы.
— Опять что-то приснилось? — тихо спросила она. — Давай кольнемся.
— Не надо, — сквозь зубы процедил Медведев, стараясь, чтобы голос звучал нормально. — Отключи этот чертов датчик, не следи за мной.
— Как хочешь, — Римма закрыла дверь.
Вадим левым боком и спиной чувствовал теплую липкую влагу. Лежать в такой луже было довольно противно, но с каждым мгновением это волновало его все меньше. Боль постепенно проходила, тело становилось все легче и легче. Медведев довольно вздохнул – так вздыхают, переводя дух, в предвкушении отдыха после долгой тяжелой работы – и провалился в беспамятство.
Тьма начала понемногу рассеиваться, но Вадим не увидел, а, скорее, ощутил рядом с собой Нечто. Именно с большой буквы, потому что оно было непостижимо огромным, бесконечным, непроницаемым. Рядом с ним Медведев чувствовал себя настолько ничтожным, что уже одно это вызывало в нем доселе никогда не испытанный ужас. Нечто не было враждебным, скорее равнодушным, от него не исходило никакой угрозы, но ужас, именно ужас, а не банальный страх охватывал Медведева. К этому чувству примешивалось еще и недоумение; он знал, что должен что-то сделать с этой необъятностью, но не понимал, что именно: обойти это Нечто, перебраться через него, разрушить? Ответа не было, он чувствовал себя песчинкой рядом с Эверестом, чувство ужаса все нарастало и нарастало, а он не мог ни пошевелиться, ни крикнуть, чтобы избавиться от этого кошмара – где-то в глубине сознания таилось понимание того, что он жив, что это всего лишь бред, порожденный угасающим разумом.
Пробуждение было не менее ужасным – ослепительный свет, бьющий прямо в глаза, огромное помещение, наполненное людьми, раздирающая боль во всем теле и мысль, отчаянным криком пульсирующая в голове: «Не получилось!» Вадим попытался приподнять голову и опять потерял сознание.
Когда он снова пришел в себя, перед глазами были привычные светло-серые стены, неяркий свет, электронные часы под потолком. Боль прошла. Медведев попробовал пошевелиться и не смог двинуть даже рукой. «Уже и руки отказали!» – им овладела паника, но потом Вадиму удалось чуть повернуть голову, и он увидел, что запястья были привязаны к боковинам кровати чем-то вроде широкого эластичного бинта. К невыносимой горечи от неудачи добавился стыд: «Зафиксировали, как психа…»
Раздался слабый шорох, и Вадим увидел Свету.
— Димка, ну как ты мог?! — Голубые глаза наполнились слезами. — Как тебе такое в голову пришло?! Я… я… просто убью тебя за это!!!
Светлана довольно сильно ударила его по щеке и буквально вылетела из бокса, столкнувшись на пороге с Олегом.
— Правильно, Света, так его! — сказал Худяков ей вдогонку и подошел поближе к Медведеву. — Хорош! Нечего сказать! Это ж надо до такого додуматься – дренажи и катетеры из себя выдергивать! Руки тебе повыдергивать нужно, изобретатель хренов! В следующий раз что придумаешь?
— Следующего раза не будет, — тихо ответил Вадим.
— Так я тебе и поверил!
— На вторую попытку у меня духа не хватит, — Медведев закрыл глаза, им овладело безразличие. — Отвяжи меня, это ни к чему.
— Черта с два! Я тебя знаю, ты – безмозглый баран, упертый кретин, ишак бухарский, пока не добьешься своего, что тебе в башку втемяшится, не успокоишься! — Олег обернулся на звук открываемой двери и увидел Кленова. — Сажаем на транквилизаторы, Евгений Петрович? Пусть спит! Иначе толку не будет! Он еще что-нибудь выкинет!
— Подождите, Олег Михайлович, — завотделением мягко отстранил его и присел на стул рядом с Медведевым. — Вы нас всех крайне огорчили, Вадим Дмитриевич. У вас очень неплохая динамика была, вы стали чувствовать себя намного лучше, и я думал через пару недель, самое большее, переводить вас из интенсивной терапии в отделение, а вы нам вдруг такой сюрприз преподносите.
— В том-то и дело, что лучше начал себя чувствовать и стал понимать, что меня ждет в будущем, — Вадим отстраненно смотрел на Кленова. Тому очень не понравился тусклый неподвижный взгляд.
— Как что? — Евгений Петрович снял очки и начал интенсивно их протирать полой халата. — У вас – я смотрел медкарту – прекрасное здоровье, хоть в космос отправляй, вам, несмотря на все полученные травмы, повезло, потому что не был задет ни один из жизненно важных органов. Впереди у вас, голубчик, самое меньшее – сорок лет жизни, а вы решили сейчас поставить на ней точку.
— Какой жизни? На больничной койке? В инвалидном кресле? — Медведев отвернул голову. — Я не представляю, как можно так существовать, жизнью я это никогда назвать не смогу.
— Вы знаете, сколько людей после травм, после болезней живут, будучи не в состоянии самостоятельно передвигаться? И не просто живут – работают, занимаются спортом, создают семьи, рожают детей! Какой вам пример понагляднее привести? Слышали когда-нибудь о Хокинге? Это астрофизик, уже не один десяток лет прикован к инвалидному креслу, у него не только ноги, но и руки не действуют. Он ученый с мировым именем, известный даже неспециалистам благодаря своей деятельности по популяризации науки, пишет книги, читает лекции…
