Роман, в издательство - Константин Мазуренко
– Серге-эй! – услышал я за спиной шепот деда. – Пойдемте со мной скорей! Я вас кое с кем познакомлю!
Конечно же, я сразу отреагировал согласием на такой призыв и, развернувшись, пошел за дедом. Потом включилась мысль, и я остановился:
– Стоп! Куда вы меня ведете?
– В соседнюю комнату! – и глазом не моргнув, ответил призрак.
– Зачем? Почему нельзя знакомиться здесь? – стала постепенно доходить до меня абсурдность ситуации.
– Ну, как же? Они ведь, того… – заговорщицки подмигнул мне дед.
– Кто того? Чего того? – начинал я закипать и сердиться.
– Ну, призраки же! – развел руками писатель, по всей видимости сетуя на мою бестолковость!
– И какие там призраки? – вдруг осознав тотальную нелепость происходящего, улыбнулся я.
– Как какие? Писатели! Вам разве не интересно пообщаться с настоящими, великими писателями? – откровенно удивился и моему поведению, и моим вопросам автор детских сказок.
– Может и интересно! Но пока я здесь, а они уже там, как-то не очень и хочется! – попытался образумить я дедушку.
– Да ладно вам, Серж! Может вы уже одной ногой там! Откуда вам знать такие подробности вашего бытия? А так… познакомитесь заранее, веселее будет!
– Тише вы! Не кричите, нас услышат! – Мы стояли в какой-то маленькой, проходной комнате друг напротив друга, но со стороны-то это все выглядело как будто я ругаюсь в пустоту… Я подошел к стене, прислонился к ней спиной и, как будто разговаривая сам с собой, произнес:
– И кто там? – любопытство все ж таки цепляло.
– Ну как кто? Все ваши любимцы: Пушкин, Чехов, Достоевский, Булгаков и иже с ними. Душ двадцать. Пришли меня поздравить. И я к ним хожу, надо же как-то поддерживать светскую жизнь! Бывать с визитами, обмениваться литературными достижениями…
Нет! Даже для меня это уже было слишком! Я развернулся и, ни слова не говоря, направился к живым.
– Много теряете, Серж! – услышал я упрекающий голос деда. – Такие души! Свидитесь ли когда-либо без меня?
Даже не задумываясь над словами призрака, я вернулся в зал.
Давно я не видел такого столпотворения знаменитостей, собравшихся в одном месте в России! Нет, они-то, конечно, собирались, просто меня в такие места на родине никто еще не приглашал. Здесь были и известные на весь, не только русскоговорящий, мир писатели, и те, кого встретить можно было только в сети. И молодые авторы, и уже старички, которым все еще хотелось чувствовать себя частью творческого сообщества…
Я с равным интересом вглядывался в лица тех, чьими книгами зачитывался, и тех, чьи книги мне откровенно не нравились, пытаясь в лицах последних найти ответ на загадку: как можно писать такую дребедень?
К какому классу писателей относил я себя? Не смогу с уверенностью сказать. Иногда казалось, что написанное было достаточно приличным, чтобы показать это читателям. А порой казалось, что в этот раз снова получилась откровенная чушь, но в любом случае я нес написанное в издательство, чтобы вердикт выносил редактор профессиональным взглядом, а не я сам.
Вдруг, среди этих размышлений, один персонаж привлек мое внимание, странными косыми взглядами поглядывая в мою сторону, а потом, делая вид, что смотрит вовсе не на меня, а сквозь…
Напрягшись, я начал копаться в памяти, которая через время, скрепя сердце, подсказала мне того, кого я чудовищным усилием воли жаждал забыть!
– Семен Семеныч, здрааавствуйте! – со злорадством приветствовал я своего бывшего преподавателя по теории литературной критики – Ну что? Стали знаменитым писателем? Или все по-прежнему: писатель одной книги? Или еще у кого-нибудь что-нибудь украли?
– Я не знаю вас, молодой человек! Отойдите от меня! – Как от назойливой мухи пытался он от меня отмахнуться! – Я – уважаемый человек, переходя на визгливое шипение, – продолжал он. – Вы не имеете права так со мной разговаривать.
– Я не имею? Это я-то не имею? – вдруг взорвался я, и, скорее, не от его наглости, а от того, как брезгливо он пытался от меня отделаться!
– Господа, прошу минуточку внимания! – произнес я официальным тоном так громко, чтобы услышали все.
Журналюги своим профессиональным чутьем тут же почувствовали, что запахло жаренным, и мгновенно сбежались.
– Познакомьтесь, это Семен Семеныч, уважаемый всеми преподаватель теории литературной критики! Написавший сколько книг? – уточнил я у него.
– Пять! – прошипел он в ответ, сверкая глазами так, будто хотел испепелить меня на месте.
– Ого! Целых пять книг. И думаю, что все пять были украдены у бывших студентов, но, по крайней мере, первая – у меня точно! Я, наивный, думал, что встретился с профессионалом, который уж безошибочно знает, как все должно быть! А он, уважаемый Семен Семеныч, профессор, заслуженный преподаватель, втоптал меня в грязь, разнес в пух и прах мою книгу, заставил уничтожить, играя на чувствах юнца, желавшего создать что-то гениальное!… А потом… знаете, что сделал? Издал под своим именем…
– А докажи! – С лицом стервятника, нацелившегося на свою добычу, выскочил он передо мной как на ринг. – А не докажешь! Голословно это все!
Этот толстый индюк с лоснящейся мордой в таком же лоснящемся пиджаке, годным только для того, чтобы об него вытирать грязные руки, даже не чувствовал себя виноватым передо мной!
– Да с чего бы мне врать!? Я ж именно к вам… – искренне удивился я.
– А из мести, что я тогда тебе сказал, что твоя книга и яйца выеденного не стоит!
– Да! А потом опубликовал под своим именем…
– Не правда! Я сам написал, сам, – полез со своими хиленькими кулачками на меня этот мерзкий и смрадно воняющий своим враньем человечек, но Роман успел подскочить сзади и оттащить его от меня, вышвырнув за шкирку, как вшивого кота, из дома.
Семен Семеныч еще долго грозился кулаком в нашу сторону и что-то еще вещал одобрительно кивающим журналистам…
– Не отпускает? – сочуственно спросил Роман, найдя меня в комнате, которую он любезно мне предоставил. – Ты не геолог, да? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он.
– Да, я писатель, – вынужден был я сознаться.
– И поэтому дед тебе явился, чтобы ты уговорил меня снова взять перо в руки… – сделал
