Мы – плотники незримого собора (сборник) - Брэдбери Рэй Дуглас
Макушка у пришельца была огромная; лоб белый, идеально шаровидный, почти прозрачный. Когда на него падали солнечные лучи, казалось, внутри, под бледной кожей плавно колышется розоватый пульсирующий мозг. Костного покрова не было, а только тонкая скорлупа, вроде яичной, хрупкая и зачаточная.
Затем:
– …двуногое первозданного вида… двуногое первозданного вида…
– Что? – встрепенулся старик, оттолкнувшись спиной от балконных перил. Он задвигал массивными ногами в мешковатых штанинах.
– Ты что-то сказал, незнакомец?
– …двуногое первозданного вида… дегенеративное… неотесанное… на редкость недоразвитое… двуногое первозданного вида… первозданного…
Старик метнул в незнакомца косой взгляд.
– Повтори-ка!
Заминка.
Потом:
– Люр-ру-люр-люр-люр-люр… – ответил пришелец.
– Не это, – перебил старик. – А то, другое.
– …двуногое первозданного вида…
– Ну и словеса! – закряхтел старик. – Ну и словечки! Вот бы и мне так шпарить на королевском наречии.
Деда заметно удивило, что незнакомец умеет говорить.
– …неотесанный назойливый субъект… очевидно, один из миллионов ему подобных… ужасная планета…
Услышанное медленно доходило до старика, и, в конце концов, он решил, что не понял ровным счетом ни черта, но то, что он понял, пришлось ему не по нутру.
– Эй, послушай, – запротестовал он, – это еще что за тарабарщина такая?
И тут старика осенило, что никакой звучащей речи он таки не слышал! В тяжелом воздухе не раздалось ни единого звука. Он медленно откинулся на спинку стула.
– Постой-ка.
Сплюнул порцию табака.
– Минуточку.
Дернул раз себя за бороду.
– Может, я сбрендил, но ведь ты только что ничего не произнес?
В полуденном свете лоб незнакомца порозовел от пульсации, но ответа не последовало.
Старик затряс головой в надежде хоть что-то уразуметь.
– Ты ничего не сказал, но я ведь что-то слышал. Только слова проникли в мою голову не снаружи, а изнутри – как будто в мозгу фонтанчик забил. Черт, черт, черт! Чужак, что это со мной? У меня что – крыша поехала?
Незнакомец по-змеиному плавно задвигал червеобразными руками и белыми волнистыми ногами и стройным бледно-коричневым округлым туловом, а его глаза в пирамидальной голове с выпуклым лбом упорно разглядывали старика.
– …цивилизация с признаками дегенерации… если она может служить примером… на нашей планете нет ничего подобного…
Старик опять ничего не понял, и то, что он не понял, ему не понравилось. Он ткнул ножом в воздух.
– А ну-ка выкладывай, кто ты такой есть! Ты что ж это, мысли чужие читаешь, как в варьете? Если да, то вали отсюда сей же час! Я с такими в одну церковь не войду. Чтоб духу твоего тут не было! Вот…
В голове старика чужеродные слова зазвучали снова, и на сей раз они стали позабористее: «… узколобый религиозный фанатик… что-то такое про предрассудки… семантически нездоров… социально неряшлив…»
Старик ощетинился.
– А ну, заткнись! – сказал он громко. – Ладно, черт с тобой, ты заявился, уселся и защебетал, чтобы я ничего не понял, но у меня есть сомнения насчет твоего языка, к тому же в Писании про него не сказано. Ты есть…
– …умственно инертен…
И опять в воздухе эта невыносимая вонь. Она просочилась в ноздри старика, и его заколдобило, как от боли. Он закричал:
– Как же от тебя несет! Как же ты мне надоел! Давай, проваливай отсюда!
Старик встал, подпирая перила, служившие ему единственной опорой.
– …несчастное забитое двуногое существо… воображает, будто оно властно повелевать… что невозможно… ибо насилие прекратило существование миллион лет тому назад… оно есть орудие невежественного индивида…
Старик почуял, как между лопаток струится ледяная влага, как из ручья, и подумал, с чего бы это.
Издалека, откуда-то из Антилопьей долины, до него долетело ласкающее слух почихивание «Форда» 1925 года выпуска, тарахтящего по грунтовой дороге. Клем и Изабель… возвращаются из города. Они выручат…
– …пролететь по космосу в снаряде… лишь для того, чтобы обнаружить выродившуюся двуногую особь… этот экземпляр… типичный для всех остальных, пока единственный из наблюдавшихся… на остальных из этой цивилизации, скорее всего, не стоит и смотреть… немедленно возвращаюсь на Четвертую планету…
Незваный гость поднялся, плавно извивая свои щупальца на солнце. Старик мгновенно принял эти движения за нападение, к тому же гнилостный смрад был так невыносим для его обоняния, что он схватил деревянную ножку стула, отчаянно потрясая ею.
– Прочь, а то щас как шарахну! – заорал он.
Старик не собирался ударять чужака. Он поскользнулся на веранде и упал вперед, рассекая воздух своей дубинкой. Она задела пришельца лишь самую малость. На обычном человеке от нее и шишки бы не осталось.
То, что за этим последовало, описывать слишком жутко. Череп лопнул, извергая розовую пену и плоть. Хрупкое тело сдулось, разъехалось, раскорячилось, скаталось на полу в бесформенные бело-розовые студенистые комки. Щупальца корчились от боли, извиваясь, как ложноножки у амебы, а вонь усилилась.
Благодаря своему слабому и расплывчатому зрению старик всего этого не увидел, а только подвергся воздействию запаха. Конечно, он видел, как падает незнакомец, но о летальном исходе ему было невдомек. И он бросился прочь, спасаясь от невыносимого зловония.
* * *Клем и Изабель прибыли на своем «Форде», который дребезжал и постреливал глушителем. Старик не мог их видеть, зато был безмерно счастлив их слышать. Он смутно различал, как «Форд» резко остановился, и узколицый сухопарый Клем вылез из него, обращаясь к деду:
– Привет, дедушка! Слыхал, что случилось прошлой ночью? По всему городу разнеслось. На первой полосе «Горна» и по радио, и…
– Куда он подевался? – крикнул дед, озираясь по сторонам, сжимая нож. – Куда провалился этот бродяга?
– Кто куда подевался? – не понял Клем.
– Ну этот несусветный чтец чужих мыслей, с которым я только что разговаривал!
Старик изучал место падения непрошеного гостя.
Клем стремительно приближался к хижине.
– Чужак? Я не видел никаких чужаков, дед. Ты уверен?
– Черт! Еще как уверен. Я что, по-твоему, выдумываю?
Клем подошел к дому, и уже было занес ногу в сапоге, чтобы взойти на веранду, как остолбенел с гадливым выражением на лице.
– Боже праведный! Дед, кого тут прищучили? – возопил он. – Дьявол! Что за вонища! Тьфу! Ты что, змею убил или кого там еще? Похоже на змею. А там еще одна. Да ты аж двух гадов прикончил! Тьфу!
– Змеи ни при чем, – проскрипел старик. – Дай рассказать про этого чужака.
Клем поспешно взошел на веранду, подальше от исчезающего сгустка на земле, который быстро испарялся под солнцем, а грунт впитывал влагу. Через несколько минут почти ничего не осталось, если не считать мерзкого запаха.
– Послушай, дед, – сказал Клем. – Я тебе расскажу про вспышку по всему небу вчерашней ночью. Газеты раструбили обо всем этом до невозможности!
– Ладно, ладно, только сперва я тебе расскажу про этого пришельца…
– Это был метеор, дедушка. Метеор. Так в газетах пишут. Он упал в роще Планкетта. Ровнехонько в середину. Тютелька в тютельку… Жаль, что ты пропустил всю потеху.
– Насчет незнакомца, – дед прокашлялся.
– Прямо посередке, – не унимался Клем. А потом сказал: – Бр-рр, давай войдем в дом, дед, а то тут такая вонь. Тьфу!
Все уладилось. Они поболтали маленько, когда Клем зашел посидеть в доме. Дед опять взялся за работу: поднял брошенную ножку для стула, взял свой нож, пробурчал, что ему нужны новые очки, и принялся строгать.
Его надтреснутый высокий голос зазвучал в знойный полуденный час. А стружки и табак снова залетали по дуге:
У меня девчонка есть,Крошка Лиза-Джейн…1942
Вычислитель
Нибли стоял посреди блуждающих теней и всевозможных отзвуков Марс-порта, наблюдая, как должностные лица и механики снуют вверх и вниз по трапу большого транспортного корабля «Терра». Что-то, видать, случилось. Что-то пошло не так. Множество мрачных лиц и мало разговоров. Кто-то чертыхался, и все с ожиданием всматривались в ночное марсианское небо.
