Нити - Анна Владиславовна Михалевская

Анна Михалевская

НИТИ

Двор встретил меня молчанием.

В лицо ударил порыв горячего ветра. Без скрипа и стука, будто тягучая жара проглотила все звуки, закрылась и вновь открылась форточка чьей-то квартиры.

Я нащупал в кармане сплетённые нити, сжал в кулаке. Узелки врезались в ладонь, и мне на миг стало легче. Показалось — я снова мальчишка, вот-вот из окна выглянет Дора, мы побежим к старому колодцу и будем до темноты сидеть, облокотившись о волглый камень, и пить большими кружками компот бабушки Ланбро, перекатывать во рту вишнёвые косточки, хвастаться, у кого их больше, и, конечно же, болтать о тумане…

Капля пота скатилась на переносицу, глаза защипало. Я проморгался и направился к парадной. Деревянная дверь моего детства, повидавшая не одну стычку пьяных соседей и разборку дворовых котов, одряхлела и рассыпалась в прах. Поставили бронированную — надёжную и безликую. Но таблички с именами жильцов у старых звонков остались — и я сумел разобрать полустёртые буквы: Ланбро… Когда-то у меня была подружка Дора Ланбро…

Повинуясь импульсу, я нажал на звонок — будто вдруг поверил, что прошлое откроет мне двери, те двери, которые если и существуют, то навсегда спрятаны в дымке времени и тумана.

К парадной подошла молодая девушка — в модно-дырявых джинсах и с огромными серьгами-тоннелями, в них можно было просунуть небольшой огурец. Девушка недоумённо глянула на меня, прижала ключ-таблетку к двери.

— Вы в какую квартиру?

— Тридцать седьмую.

Сам удивился, что до сих пор помню номер.

Девушка так и застыла, придерживая рукой дверь.

— И что вы забыли у меня дома?

— Вчерашний день.

— Нет, мужик, ты меня так не купишь. Нагуглил простой способ обчистить квартиру? Думаешь, самый умный?

— Спасибо! — не обращая внимания на сердитые взгляды из-под татуированных бровей, я вошёл в парадную и принялся подниматься. Второй этаж, и сразу направо.

— Вызываю полицию! — понеслось мне вслед.

— На кухне у тебя стоит старый сервант, в нём разные стекла: справа — разноцветный витраж, слева — матовый. Ящик посередине плохо выдвигается, наискосок идёт зазубрина от ножа…

Сказал наугад. За столько лет всё могло измениться. Но сервант бабушки Ланбро мне всегда представлялся вечным. Первое время, когда семья Доры уехала, я частенько напрашивался в гости к новым жильцам: надеялся, что Дора оставила мне какое-то послание, но сколько ни искал — тщетно, только сервант восседал на прежнем месте…

Я остановился на втором этаже, моя новая знакомая забежала вперёд, загородила собой дверь.

— Откуда знаешь?

Серые глаза стали грозовыми. Эх, будет буря посреди пекла!

Хотел отшутиться, прикрыть неловкость остротой, но знал: не сработает. Набравшись смелости, сказал:

— Здесь жил мой близкий друг. Я должен кое-что для неё сделать.

Девушка изучающе на меня посмотрела. Что она пыталась разглядеть за фасадом морщин и лет, не стал гадать. Но, кажется, визуальную проверку на вшивость я прошёл. Девушка открыла дверь, посторонилась, впуская меня в квартиру.

Задержав дыхание, я переступил порог. Боялся: неосторожный вдох — и я безвозвратно уничтожу хрупкую дымку воспоминаний, то единственное, что осталось от Доры. Осмотрелся, мысленно заменяя мебель и перекрашивая стены. Современная тумбочка для обуви и стеклянный столик уступили место дореволюционному трюмо с мутным зеркалом, плиты ламината облущились в старые доски, я уже чувствовал, как играет под ногами пол, кокетливая люстра потеряла свой абажур и тускло засветила одинокой лампочкой. Как зачарованный я прошёл на кухню — сервант стоял в углу, нелепый анахронизм на фоне блестящей металлом кухонной мебели. И сразу увидел бабушку Ланбро. Внимательный взгляд васильковых глаз, тонкий длинный нос, светлая, будто выбеленная кожа, из-под завязанного на цыганский манер цветастого платка выбивается витая седая прядь. Руки ловко управляются с посудой — на столе расставлены банки, на полотенце сушится вишня. Рядом крутится Дора — худенькая, тёмноглазая, но тоже с хрустально-прозрачной кожей. Бабушка Ланбро, наш кухонный генерал, отдаёт команды, и Дора послушно сыплет в миску сахар. Рот наполняется слюной — я бы многое отдал, чтобы снова попробовать того вишневого варенья…

— Эй, с тобой все в порядке?

Хозяйка квартиры коснулась моего локтя.

— Нет, Лика, — имя я прочитал на кружке, которую машинально схватил со стола. — Кажется, я ошибся.

Надеялся, что квартира даст подсказку, и я пойму, как поступить. Совесть мучила меня все эти долгие тридцать лет — с разной интенсивностью и краткими перерывами на срочные дела: свадьбы, рождения, похороны, разводы. Я ведь не сразу понял, чем Дора поступилась ради меня. Только когда сам пережил инфаркт — в том же возрасте, в котором он нагнал мою мать, — что-то начало доходить. Сплетённая в узелки нить — Дорин талисман — прошла со мной все реанимации и больницы. Знаю, глупо так думать, но уверен, она снова спасла меня. На сей раз мою жизнь. А тогда, давным-давно — моё детство…

— Мне кажется, ты не там ищешь, — неожиданно спокойно сказала Лика. — Начни отсюда! — и она ткнула пальцем мне в грудь.

Я криво усмехнулся, там искать точно нечего… Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, я принялся рассматривать фото в рамках на подоконнике. Разглядел Лику в обнимку со стариками, рядом — парень в инвалидной коляске.

Девушка уловила мой взгляд, поспешно пересела на подоконник, загораживая фото. Вся её фигура будто сжалась, на лице проступила тревога и какая-то болезненность. Я вдруг перестал видеть нелепые дырки в ушах, вызывающий татуаж, рваные джинсы… В глаза бросилась белая фарфоровая кожа. Как у Доры. Почему я не заметил этого раньше?

— Извини… Может, нужна помощь?

— Справляюсь, — быстро ответила девушка. — Я при работе, если что. Медсестра. Ухаживаю за тяжелобольными…

— Там… в кресле… твой пациент?

— Брат… — нехотя выдавила Лика. — Неудачная авария. Хотя, что я говорю, разве бывают аварии удачными… Мама с папой…

Лика запнулась.

Вот почему на семейном фото пожилые люди — наверное, остались только бабушка и дедушка. Для родителей авария была не просто неудачной — последней.

Почему-то я почувствовал себя виноватым. Полез за бумажником, не глядя достал пачку купюр — с деньгами проблем у меня не было — протянул Лике… И наткнулся на уничтожающий взгляд.

— Думаешь, всё можно купить, да? Думаешь, твои бумажки что-то исправят? — девушка словно выплевывала слова.

Я видел, чего ей стоило не расплакаться. Хотел успокоить, но не знал как.

— Сказала же, не там ищешь, — совсем тихо добавила Лика.

Я спрятал бесполезные деньги в карман. Она права, это лишь бумажки. Неужели я обнищал настолько, что мне больше