Грибификация: Легенды Ледовласого (СИ) - Беренцев Альберт

Александр Викторович затянулся сигаретой и закашлялся, это дало Защемилову время поразмыслить над ответом.

— Нет, Александр Викторович, — ответил он, на этот раз твердо.

— Ага, — сказал человек в зеленом, прокашлявшись, — Значит, мундир и фуражка у меня не синие. Молоточков на кокарде у меня нет, и билеты из кармана не торчат. А знаешь почему, Защемилов? Да потому что я ни разу не проводник, а этот поезд нихуя не «Красная стрела». Наш состав — особо охраняемый режимный военный объект, и ты сам отлично знаешь, что он перевозит, Защемилов. Конкретно для тебя в данной ситуации это означает две вещи. Во-первых, мы не берем пассажиров, это строжайше запрещено. Во-вторых, я официально имею право стрелять на поражение в любого оленевода, который подойдет к моему поезду на расстояние выстрела. Как тебе такое, Защемилов?

— Но у нас тут нет оленеводов, — удивился Защемилов, — У нас в республике даже олени-то не водятся.

— Двадцать шкур барса мне и десять машинисту, — заявил человек в зеленом.

— Не могу, Александр Викторович! — запротестовал Защемилов, — Никак не могу! Эти шкуры — особый груз, для республиканского зоологического музея...

Александр Викторович смачно сплюнул на землю:

— Ну и иди тогда в свой музей пешком, Защемилов.

— Пятнадцать шкур вам и пять машинисту, — предложил Защемилов.

— Двадцать — мне и пять машинисту, — парировал человек в зеленом.

— Это грабеж, Александр Викторович.

— Хозяин-барин.

Александр Викторович затоптал окурок, резко развернулся и пошел прочь, к голове железного чудовища.

— Ладно! Я согласен, — обреченно крикнул ему вслед Защемилов.

— Эй, бойцы! — распорядился Александр Викторович, — Помогите товарищу секретарю крайкома упаковать шкуры и погрузить в кабину. Тридцать — в отдельный мешок для меня, и одну — тоже в отдельный мешок, для Петровича.

Люди в одинаковой одежде спрыгнули с лесенок рядом с железными ящиками и стали помогать Защемилову засовывать шкуры в холщовые мешки, которые Защемилов достал из лежавшего в телеге рюкзака. Мешки, набитые шкурами барса, загрузили в самый первый железный ящик, стоявший в голове чудовища.

— А телегу? — заволновался Защемилов, — Как же телега, Александр Викторович?

— Ты в своем уме, Защемилов? В кабину машиниста она не влезет. Мне ее к поезду что ли прицепить? Я должен въезжать на режимный военный спецобъект, дребезжа твоей ебаной телегой?

— Так я ее с собой заберу, как до города доедем...

Александр Викторович мрачно покачал головой:

— Никак нет. Или едешь на моем поезде без телеги, или идешь пешком, зато с телегой. Выбирай.

— Ладно, хрен с ней.

— А ты умный парень, Защемилов. Далеко пойдешь. А это кто с тобой? С ним проблем не будет? — человек в зеленом внимательно посмотрел на Фаргнорта.

— Ну что вы, Александр Викторович, — возмутился Защемилов, — Это просто призывник. Он едет исполнять свой долг, защищать нашу советскую родину.

— Значит, родину защищать... — задумчиво проговорил Александр Викторович, — Этот сможет. У него такая рожа, что любой американский морпех как увидит — сразу инфаркт схватит. А он немой что ли?

— Нет, просто не владеет русским языком. Но мы это конечно исправим.

— Du wirst ein guter Soldat sein, — сказал Александр Викторович Фаргнорту, — Verstehen?

— Немецким он, боюсь, тоже не владеет, Александр Викторович...

— Ладно, поехали.

Сын Вождя VI

Чуть меньше суток путешественники ехали в железном чреве чудовища, но Сын Вождя почти не боялся. Он уже уяснил, что когда имеешь дело с русскими, бояться нужно людей, а не чудных механизмов.

Они ехали прямо в железном ящике, в самой голове чудовища. Чудовищем управлял безбородый русский, дергавший за какие-то металлические палки. Все это было очень интересно, и Фаргнорт даже жалел, когда их поездка закончилась.

Чудовище не стало останавливаться, чтобы высадить Фаргнорта и Защемилова, поэтому вылезать им пришлось прямо на ходу. Сначала Защемилов повыкидывал из железного ящика свои мешки, набитые шкурами, потом вытолкал Сына Вождя, и только потом выпрыгнул сам.

Путешественников встречал человек, управлявший другим прямоугольным железным чудовищем. Эта тварь была гораздо меньше, и состояла только из одного ящика на колесиках. Зато она умела ездить где угодно, а не только по проложенным русскими железным линиям. Правивший тварью молодой русский, Защемилов и Фаргнорт подобрали все мешки со шкурами, потом они долго ехали в железном ящике на колесиках через лес, потом выгружали мешки в какую-то очень большую металлическую юрту.

Разгрузившись, железный ящик поехал с пассажирами по лесной дороге и ехал еще четверть дня. Между полуднем и закатом железный ящик въехал в большой, очень большой и чудной русский аул.

— Это есть «город Троцкий», — гордо объяснил Защемилов, — Единственный «город» в нашей «республика». Мы строить его за один лунный год, совсем недавно. Смотри, как красиво! Великое учение «марксизм-ленинизм» давать нам силу и умение, чтобы строить такой большой аул. Впитывай, степняк.

Но Сын Вождя не нуждался ни в каких объяснениях, он был поражен и едва понимал, что говорит Защемилов.

Здесь все было удивительным. Огромные каменные юрты, громадное количество людей в странных одеждах, железные ящики на колесиках и еще много всего непонятного, что Фаргнорт даже не смог бы описать, если бы его попросили.

Сын Вождя все глазел в окошко и никак не мог насмотреться. Впоследствии он вспоминал этот момент прибытия в «город Троцкий», как один из прекраснейших и самых волнующих в своей жизни. Но, к большому сожалению Сына Вождя, ехали по Троцкому они совсем недолго. Скоро Фаргнорта и Защемилова высадили из железного ящика возле большой серой каменной юрты, и железный ящик на колесиках уехал.

— «Республиканский военкомат», — непонятно объяснил Фаргнорту Защемилов, — Сейчас мы с тобой сердечно прощаться, друг.

Но сердечно попрощаться им было не суждено, из юрты под названием «Республиканский военкомат» вышел человек.

Таких людей Фаргнорт еще ни разу не видел. Сын Вождя всегда думал, что на свете есть только три народа — степняки, горные жители и русские. Степная шаманка учила, что степняки созданы для охоты, горные кланы — для того, чтобы давать степнякам невест, а русские — чтобы делать патроны, ружья, чай и табак для степняков. Но этот человек не принадлежал ни к одному из этих трех народов. Человек был удивительно толст и высок, цвет лица у него был желтоватый, а глаза совсем узкие, почти щелочки. Он был гладко выбрит и носил очень короткие волосы. Сын Вождя сразу почувствовал своим чутьем охотника, что этот человек — очень злой и плохой. Очень хитрый.

— Кхм... Добрый день, Морск Моржаевич, — дрогнувшим голосом сказал Защемилов.

— Добрый, — пробасил толстяк.

— А... А что вы здесь делаете, Морск Моржаевич? Вот уж не ожидал.

— Странно, что не ожидали. Если вы забыли, я первый секретарь республиканского ЦК. И поэтому, как глава нашей молодой республики, исполняют обязанности председателя призывной комиссии в единственном на всю нашу республику военкомате. А как ваши дела, товарищ Защемилов?

— Да все отлично... Спасибо, Морск Моржаевич...

— Вижу, вы привели нам призывника. Славно.

Толстяк посмотрел на Фаргнорта и неожиданно заявил на очень кривом языке восточных горных кланов:

— Конь песня хуй огниво копать.

Сын Вождя не нашелся, что на это ответить, а Защемилов смущенно сказал:

— Боюсь, вы не совсем верно формируете предложения на их языке, Морск Моржаевич. Нет, в целом все прекрасно, не подумайте. Но вам бы поработать еще над грамматикой...

— Но ведь работать над грамматикой и знать их язык — ваша работа, товарищ Защемилов, — перебил толстый человек, — Как знаток местных обычаев вы и были отправлены собрать призывников из вверенного вам Национального округа имени Евгения Поливанова. Вы должны были прибыть еще две недели назад и привезти нам одиннадцать человек, товарищ Защемилов.