Тафгай 2 (СИ) - Порошин Влад

— Эх! — Ухнули разом трибуны, так как шайба скользнула по перекладине ворот и улетела в ограждающую зрителей сетку.

Администратора же «Крыльев» происходящая на льду игра мало волновала, поэтому он продолжил:

— Не нравятся театры? Тогда есть музеи. Оружейная палата, Третьяковская галерея…

— А фрески в Новодевичьем монастыре есть? — Попытался пошутить я, но мой «покупатель» из московской команды прикола не понял и, замахав руками, заявил:

— Да фресок в Москве завались! А какие рестораны в городе, ты бы знал. Не то, что тут, в Череповце. Одна изжога от местного меню.

— Я из Горького, — поправил я администратора.

— Я это и хотел сказать, — пробубнил москвич.

Вдруг на площадке мои молодые партнёры по тройке нападения, Ковин и Скворцов, перехватив шайбу, устремились в контратаку. Скворец прорезал диагональ с левого борта на правый, и Кова влетев в зону атаки, накрутил защитника воскресенцев Юрия Ляпкина.

— Давай! — Заорали трибуны, которые уже хотели зрелища в виде забитых голов.

Ковин классно выкатил шайбу под бросок Скворцову, но Сашку вовремя чуть-чуть зацепив корпусом, отправил на лёд второй защитник «Химика» Сапелкин. И опасный момент тут же был ликвидирован.

«Мышечной массы не хватило», — грустно заметил я.

— А ещё в Москве проходит ежегодно международный кинофестиваль, — снова завёл свою волынку администратор Кириллов. — Звёзды приезжают со всего мира!

— Вообще-то кинофестиваль устраивают раз в два года, — поправил я завравшегося товарища. — И потом, ну какие театры и музеи, когда мы со сборов не вылезаем. А в этом году игры пойдут каждые четыре дня, потому что в календаре паузы на «Приз известия», Олимпиаду в Саппоро и чемпионат мира в Праге.

— Гол! — Вдруг грянули трибуны, пока я высказывал то, что было на душе.

Я посмотрел на площадку, где покатили на смену грустные игроки «Торпедо», а воскресенцы наоборот поздравили своего партнёра по команде. Затем мысленно обматерил этого надоедливого Кириллова, из-за которого я проспал забитую шайбу, и сказал:

— Слушай Кирилл, я тебя услышал, в среду буду в Москве, дай спокойно игру посмотреть.

— Меня Игорь зовут, — обиделся он.

— Я это и хотел сказать, — отмахнулся я.

Администратор «Крыльев» протянул мне свою визитку, заверил, что встретит меня на вокзале, и попросил, чтобы я накануне во вторник позвонил. После чего наконец-то попрощался.

И тут же «Химик» забил второй гол. Какой-то парень из Воскресенска красиво проврался по правому краю, выкатил шайбу на накатывающего по центру партнёра и тот в касание отправил шайбу под перекладину. Вратарь Коноваленко оказался бессилен. Он что-то обидное высказал своим защитникам. Что конкретно — с трибуны было не слышно. И от бессилия легонько хлопнул вратарской клюшкой по штанге ворот.

— Гол с подачи Валентина Козина забил Александр Голиков, номер двадцать третий, — объявил диктор по стадиону.

«Так это же Голиков старший, должен быть ещё младшенький Владимир, — подумал я. — Где-то ближе к концу семидесятых оба брата будут играть и в сборной СССР, и в «Динамо» Москва. И вместе с Александром Мальцевым составят отличную тройку нападения. Но пока один в «Химике», а другой неизвестно где, и неизвестно кто».

В перерыве после первого периода, в местном буфете под недоумённые взгляды рядовых болельщиков я взял всего лишь бутылку минералки. А когда я залпом опрокинул в себя поллитровку грузинского «Боржоми», некоторые завсегдатаи хоккейных баталий кисло поморщились.

— Пейте минералку офигенную, морда будет здоровенная! — Громко, как на сцене продекламировал я и вернул пустую тару опешившей буфетчице.

И надо сказать на душе действительно полегчало. Второй период я ожидал с непонятно откуда взявшейся эйфорией, что сейчас мои торпедовцы закружат вихрь лихих атак и, разорвав в хлам защиту воскресенцев, накидают авоську красивейших шайб. Но реальность оказалась жёсткой как гранитная плита. Нет, на искусственном льду действительно закружился вихрь, но не тот который я ожидал. Команда из Воскресенска бросилась добивать робкого и растерянного соперника.

Контригра горьковского «Торпедо» полностью сошла на нет. Наверное, минут семь мои бывшие партнёры по команде жалко жались к воротам и тупо отбрасывали шайбу куда подальше. Зрители на трибунах засвистели и насмешливо заулюлюкали. Только один Коноваленко раз за разом выручал свою развалившуюся хоккейную дружину.

Даже я, сидя почти на самых дальних местах, видел, как Виктор Сергеевич выкрикивал нелицеприятные слова на буквы: хэ, бэ и эс. Однако и всемогущий хэбээс не помог, когда третью шайбу прямо с пятака в сутолоке пропихнули в сетку наших ворот.

«3: 0. Если сейчас не проснуться, то в третьем периоде, когда сил останется ещё меньше, столько же пропустят», — подумал я, от досады хлопнув себя кулаком по бедру.

К счастью, «Химик» забив третий гол, заметно успокоился и до конца второго периода раза три позволил мои горьковчанам приблизиться к своим воротам и бросить по ним. Но всё это было сделано коряво и с неудобных позиций. Кстати, ни Ковин, ни Скворцов, ни Доброхотов больше на льду не появлялись. Вместо них тренер стал выпускать тройку Соколовский — Орлов — Шигонцев.

А когда прозвучала, сирена на перерыв, какой-то дядя, проходя мимо, похлопал меня по плечу и язвительно заметил:

— Летят твои, как фанера над Парижем.

— Если вы применяете эту идиому, — рыкнул я, — то должны знать, что на заре воздухоплавания, пролететь на аэроплане сделанным из фанеры — это была удача. А вот грохнуться, то есть не пролететь — трагедия.

— Всё равно летят, — хмыкнул вредный дядя в шляпе и поспешил сделать ноги.

Тут в моей голове что-то перемкнуло, злость разом отключила все сдерживающие неразумное поведение инстинкты и я, зарычав как медведь, двинулся в подтрибунку. Мимо милиционера, который дежурил на входе в служебные помещения, я пролетел, как кабан-секач, который не знает преград. А в дверях раздевалки, столкнувшись с главным тренером Прилепским, я без слов ломанулся так, что тот отлетел в сторону.

— Тафгаев! — Взвизгнул ассистент главного Виталич. — В ми в ми в милицию захотел?!

— Совсем мозгами херакнулся?! — Крикнул главный тренер, который всё же удержался на ногах.

— Я с мужиками пять минут перетру, выйдите от греха за дверь, — я показал ручкой, куда должны были сейчас отправиться Прилепский со своим верным ассистентом.

— Александр Тихонович не уходите, — подал голос капитан команды Коля Свистухин.

— Пойдём Тихоныч пока чайку попьём, — пролепетал Виталич. — Если что, тут наряд милиции дежурит.

— Приводи всё отделение, — пробурчал я, буравя взглядом притихших торпедовцев. И дождавшись, пока в раздевалке кроме игроков никого не осталось, сказал. — Если сейчас «булочками» своими активно двигать не начнёте, то запомните, я, когда с «Крыльями» буду против вас играть, всех на льду переломаю.

— Да, ладно Иван, игра-то ничего не решает, — первым высказался бывший капитан Лёша Мишин.

— А вы знаете, что там, в НХЛ на тренировках никогда не играют двусторонних встреч, — уже чуть успокоившись, продолжил я воспитательную беседу. — Потому что игроки одноклубники минуты через две начинают ломать друг друга и драться. Ведь если ты где-то недобежал, отыграл спустя рукава, тебе контракт хороший никогда не предложат. Вот такие турниры как наш, у них называются выставочными матчами. И там все носятся и рубятся как в плей-офф. Иначе вместо основной команды отправят тебя в фарм-клуб, где платят в разы меньше.

— А фарм-клуб это что? — Заинтересовался Ковин.

— Это как наш горьковский «Полёт» из класса «Б», — пояснил я.

— Да, чё говорить, дикий оскал капитализма, с которым нам не по пути, — робко заметил Свистухин.

— Парадокс, — я криво усмехнулся. — Играя там за деньги они, в конечном счёте, более честно относятся к своему ремеслу. А вы сейчас предаёте хоккей, предаёте лучшую часть своей жизни.

— Чего делать-то? Говори, — встал со своей лавки вратарь Виктор Коноваленко. — А то один кричит, другой учит. Что по сути предлагаешь?