Андрей Фролов - Волчьи тропы
Викинги! Миху словно ударило кузнечным молотом, аж подбросило на лежанке. Так вот кто эти люди! Мозг заработал, вылавливая почти забытые, затертые воспоминания из мешанины прожитых лет. Он ведь читал, проходил в обязательной школе Убежища еще на работавших тогда компьютерах, старых и громоздких, курсы по истории. Читал закатанные в полиэтилен книжки, смотрел видеофильмы о раскопках в северных странах. Так же как и все мальчишки в классе, пытался представить, что это такое — океан, по которому так страшно, но необходимо идти несколько дней на хрупком корабле, так же восхищался воинами древности, так же отчаянно играл в них… А может правда бред? В сердце Сибири, в конце двадцать второго века — викинги?
Кузнец невольно замотал головой, словно пытаясь отогнать наваждение.
Что он помнит? Они поклоняются жестоким богам, которых много… Грабить любят… Хотя в любые времена кто этого не любит?… Потом смелые очень, мореходы. Было время, очень давно, еще до Третьей мировой войны, когда они держали в страхе всю Европу и даже доходили до Америки, мир ее праху. Ну, примитивные очень, простые такие, вещи красивые делали, оружие разное, хоронили их интересно — в огне на собственных кораблях. Еще воины были у них такие, для оружия неуязвимые, которые, как говорила учительница, подобно Светящимся, всякой дряни нажрутся, а потом своих не помнят… И все. Объемный и полный экскурс в историю.
Миха вздохнул, бросив взгляд в сторону прикрытого люка, ведущего на палубу.
— Куда нас везут? — Кузнец услышал, как его собственные слова прилетают будто издалека.
— В Волчью Крепость, за Ташару, на Камень, — словно сплюнул Юрик, — сидели бы и сидели у себя на севере, в своей земле, куда нормальный человек по своей воле не пойдет, мудилы… Так ведь правду говорят — раз в несколько лет выходят по рекам добром да людьми поживиться!… Ну это ж надо, к северянам загреметь! — Казалось, Юрик сейчас завоет. — Это все ты, карлик! Из-за тебя все так пошло, гнида… — Он смолк, отвернувшись к туго набитым мешкам. — Теперь конец. А тебе, крот, и вовсе туго будет — таких они за людей не считают. Ты для них карлик — жалкий дверг…
Миха хотел что-то возразить, но неожиданно новая волна боли ударила в плечо, словно раскаленный прут в рану вогнали, и он повалился на солому. Юрик усмехнулся. краем глаза разглядывая мучения подземника. Навалились наполняющие низкий трюм запахи: машинное масло, бензин, соляра, сено, порох, кровь, пшено, сушеное мясо, водка, хмель, грибы, кожа, — словно прыгающие один за другим кадры фильма. Потом пришли звуки — шелест воды о жестяной борт скоростного корабля на водных крыльях, возня крыс за ящиками, негромкий лязг разбираемого для смазки автомата, шаги по пластику палубы и щелканье клавиш управления в рулевой кабине. И слова тихие, но отчего-то отлично различимые:
— Говорю тебе, он не спал…
— Потеря сознания?
— А ты посмотри, как его разворотило!
— Десять часов — еще не показатель, — это, кажется, произнес Рёрик.
— Ты можешь себе представить, что скажет Торбранд? — а это Хлёдвиг.
— Мы не можем пока знать наверняка… — Миха будто наяву увидел, как ярл задумчиво качает головой. — Кроме того, в конечном итоге, если это подтвердится, решать все равно будет не он… Орм, ты слышишь?
— Да, — прозвучал голос раненого викинга, стоящего на управлении кораблем, — я понимаю.
— Клянусь Мьйолльниром, но такого в Раумсдале еще не бывало! — Рёрик отложил собранный автомат и достал трубочку, наполнив палубу запахами табака. — Великие Норны…
Потом пришла волна света, ударила по глазам, как будто наполняя трюм заревом, и отступила, неожиданно оставляя в мгновенно прояснившейся голове имя. «Скидбладнир» — имя корабля. Куда бы ни шел «Выстроенный Из Тонких Дощечек», всегда попутный ветер будет бить в его парус… Миха вздрогнул, приподнимаясь. Откуда он это знал?
— Он действительно кузнец? — Голос принадлежал Хлёдвигу. — Если так, то слава Асам за столь славный подарок, клянусь Молотом!
— Это еще нужно проверить… — Рёрик немного попыхтел трубкой. — Да, кстати… — Воины неторопливо двинулись по палубе, послышался звук отодвигаемых ящиков, щелкнул замок. — Хлёди, а ну задай нашему двергу работенку. Проверим, как парень разбирается в механизмах…
Через мгновение Хлёдвиг вновь спустился в трюм, на этот раз сжимая в руке не флягу, а массивный многозарядный арбалет. Михаил почувствовал, как холодеют ладони. Северянин приблизился, снова опустился на корточки.
— На-ка, взгляни. — Он протянул подземнику оружие, но тот не торопился тянуть руки навстречу. Обойма была разряжена. — Это метатель Бьёрна, доброе оружие, когда кончаются патроны… Ярл Рёрик взял оружие у этого славного воина в вик этого лета, но ненароком повредил механизм.
Всеми проклятьями обвиняя себя в невольной слабости, Михаил почувствовал, как профессиональный интерес медленно, но верно отодвигает в сторону страх и недоверие. Руки потянулись к арбалету, глаза жадно ощупывали механизм перезарядки. Хлёдвиг прищурился, оценивая реакцию пленника. Осторожно, чтобы лишний раз не тревожить раненое плечо, Миха взял оружие на колени и тут же поднял глаза на северянина.
— Мне нужно сесть. Потом принесите кусачки, два гвоздя на десять, проволоку и побольше света…
Хлёдвиг кивнул и хищно улыбнулся.
А через четверть часа он уже поднимался на палубу, передавая ярлу исправленный метатель. Кузнец, все еще ощущавший в ладонях тепло возрожденного оружия, вновь остался в темноте.
Рёрик что-то промычал, зарядил, дважды вхолостую спустил тетиву и убрал арбалет обратно в сундук. Бьёрн не будет сердиться.
На грани слуха кузнец уловил, как они с Хлёдвигом коротко, но искренне вознесли хвалу своим страшным богам. Дар их был действительно ценен.
Люк, ведущий наверх, был захлопнут и закрыт на задвижку. Усталость и мрак опять набросились на кузнеца, заставив умолкнуть даже ликующую гордость. Ощущая, как ядовито горит потревоженная рана, Миха вновь начал проваливаться в серый туман.
Двигатель корабля взревел, судно завалилось на правый борт, а с палубы понеслись радостные голоса северян — так люди во всех краях радуются, наконец-то подходя к знакомым, близким к дому местам.
Через несколько часов нос «Скидбладнира» мягко ткнулся в обитую резиновыми покрышками высокую пристань раумсдальской крепости и с башни над речной гладью полетел протяжный, густой звук рога, трубящего приветствие.
Подтянувший колени к груди Юрик заскрежетал зубами и тихонечко взвыл.
5
После полутемного трюма утреннее солнце ударило по глазам резко и неприятно, заставляя жмуриться и искать тени. Рабов вывели на палубу тогда, когда прибывшие на корабле воины уже перебрались на пристань. Юрика и водителя, опять скованных воедино, Хальвдан без особых церемоний вытолкнул на подходящий к высокому борту корабля пирс, далеко забегающий в реку. Кузнеца же лишь пригласили на выход.
Миха вышел, прислушиваясь к радостным приветствиям северян, и некоторое время стоял неподвижно, позволяя глазам привыкнуть к свету. Вечером их погрузили, ночь в пути — это значит, что сейчас где-то около девяти часов утра, не больше.
Подземник осторожно прошел по узкому трапу, стараясь не смотреть на волны под ногами, и неуверенно ступил на ровные бревна причала.
Высоко в утренней свежести надрывались птицы.
Широкоплечий воин, один из встречающих, с густой черной бородой на широком лице и очень короткими черными волосами, яростно хлопал Рёрика по затянутым в шкуру плечам:
— Славься, Рёрик, тролли тебя задери! Здорово, дядька! Ух, мы вас уже потеряли. Еще позавчера ждали, так думали, пора еще одну ладью собирать!
Рёрик улыбался, отвечая на объятия не менее чувствительными ударами по плечам встречающего:
— Поди, все пиво выхлебать успели, лишенцы?!
— Ну, какое пиво, Рёрик? — Чернобородый игриво потупил глаза. — Мы тут с горя и пить-то б-бросили.
— Знаю я, Атли, твое «пить бросили»! Опять глотку смочить нечем будет… Да, поди, и наложниц моих всех тут перепортили без меня?
Говорили громко, чуть ли не нарочито кричали, радостно повышая друг на друга голоса.
Миха неподвижно стоял в стороне, жадно и едва ли не в первый раз по-настоящему разглядывая северян при дневном свете. У Атли такая же длинная коричневая рубаха, армейские штаны, пояс, кошели, нож с рукоятью из рога, сдвинутая на спину пистолетная кобура. Браслеты, стилизованный молоточек на груди, серебряный амулет рядом — три переплетенных треугольника. Только меча нет.
С Атли на пристань пришли встречать корабль еще двое. Высокий, стройный, даже худой, с постоянной добродушной улыбкой на гладком молодом лице и средней длины темно-рыжими волосами, непослушными под речным ветром. Золотое кольцо в левом ухе. Поверх ярко-зеленой рубахи на узком кожаном пояске висел меч в потертых ножнах. Ни кошелей, ни ножа, ни амулетов. Такой, видать, человек.
