Олег Шовкуненко - Оружейник-2. Азартные игры со смертью [СИ]
— Кто же тогда?
— Зураб, падла, проявил инициативу.
— Не верится что-то, чтобы без тебя дело обошлось, — к допросу подключилась наша доблестная милиция.
— Петрович очухается, можете у него спросить.
— Вроде оживает, — я наклонился и забрал у бандита автомат. — Что-то ты, Андрей Кириллович, его слабо приложил.
Петрович ничком лежал на полу. Горе-вояка постанывал и потихоньку начинал шевелиться. До момента, когда он сможет соображать и членораздельно излагать свои мысли, должно было пройти еще как минимум минут десять. Чтобы ускорить этот процесс, я зацепил его за шиворот и усадил в углу, аккурат между стеной и боковиной все того же комода с документами. Не знаю, может, делал я все это зря. Правду сейчас все равно не узнаешь. Кто ж ее родимую скажет, когда всем хочется выглядеть белыми и пушистыми?
— Мы нужны друг другу, — Владимир Фомин подошел к проблеме с практической точки зрения.
— Ты думаешь мы будем спасать убийцу женщин и детей? — Леший скривился от гадливости.
— Для начала, чтобы спасти хотя бы самих себя, следует выбраться из «Центрального». — Фома говорил без тени эмоций. Просто какой-то автомат, перечисляющий факты. — А даже если и выберетесь… Надеждин приказал вашу колымагу не обслуживать. Все сделки теперь только на коммерческой основе: услуги, топливо, продовольствие в обмен на оружие и боеприпасы. И главное… — Фомин сделал паузу. — Я не убийца.
— Он правду говорит, — эхом от слов Фомы стал тихий голос, который донесся со стороны комода.
Все обернулись и поглядели на говорившего. Петрович очухался гораздо раньше, чем я предполагал. Теперь он сидел на полу, обхватил голову руками.
— Говори уж, раз начал, — разрешил Леший.
— Зурабу какой-то урка настучал, что грузовики из Москвы пойдут. — Петрович опустил руки и оперся затылком о стену. Глядел он в пустоту перед собой. — Они какому-то КБ или институту принадлежали, тому, что космосом занимался. Везти должны были новую систему жизнеобеспечения. Ее вроде как для межпланетного корабля разработали, того, что на Марс должен был лететь. Зурабу сказали, что это чудо прямо какое-то. Чистый воздух из пустоты делает, согревает, кормит и поит. Сами понимаете, кто ж сейчас от такого сокровища откажется, а Зураб тем более.
— Дальше, — потребовал Леший.
— Оказалось, что институтские грузовики идут не сами, а в колоне со штатскими, — на этом месте Петрович замолк.
— Как же у тебя, сука, рука поднялась?! — проскрежетал я.
— Я эту колонну до конца жизни помнить буду, — прошептал бывший офицер. — Покрестили меня на ней.
— Как покрестили? — за все время нашего разговора Лиза первый раз подала голос.
— Очень просто. Как всегда крестят. Кровью. Я на пулемете был и стрелять отказался. А мне сунули ствол в затылок и сказали либо нажмешь, либо тут и останешься. И не шутили, между прочим. Коля Шлыков уж на что ценный специалист был, но и его не пощадили.
— Шлыков? Минер что ли? — вырвалось у меня.
— И после всего этого ты с ними так и остался? — брезгливо скривился Нестеров.
— А куда мне? Идти-то некуда.
— В другой поселок, например.
— В другой? — у Петровича на лице появились первые признаки эмоций, и выглядели они как горькая улыбка. — Зураб гнида злопамятная. Просто так не отпустил бы. Обязательно бы местным настучал о «подвиге» моем «героическом».
— Был Зураб, да весь вышел, — с нервным смешком напомнила Лиза.
— Я так понимаю, другие поселки тоже… были, да все вышли, ну или выйдут в самом скором времени, — офицер то ли отвечал девушке, то ли размышлял вслух. — Так что идти мне по-прежнему некуда.
— Со мной пойдешь? — повторил свое предложение Фома.
— С тобой можно и пойти, — кивнул Петрович. — Ты лис хитрый. Выгоду свою за версту чуешь. Это все знают.
Фомин не ответил, а лишь криво усмехнулся. Сперва мне показалось, что ему польстила похвала сотоварища, однако потом я понял, ухмыляется он, чтобы хоть как-то скрыть собственную неуверенность, можно даже сказать растерянность. Ведь сейчас Фома положился только на это самое чутье, не подкрепленное ни фактами, ни доказательствами.
— Так вы значит космическую систему тут приспособили, — Нестеров в отличие от меня не тратил время на физиономический анализ. Его интересовали более конкретные вещи. — Теперь понятно, почему свет жжете не жалея.
— Движок у них в подсобке молотит, отсюда и свет, — разочаровал милиционера Загребельный. — Я тут уже все осмотрел.
— Значит, в другом месте поставили, — мигом нашелся Анатолий. — Фома, небось у тебя в апартаментах?
Услышав вопрос Нестерова, хозяин Рынка сразу пришел в норму:
— Не нашел Зураб никакой системы.
— Как не нашел? — Леший с подозрением прищурился. — Мы грузовики видели. Пустые они.
— Там что-то другое было. Мы так разобраться и не смогли. Похоже генератор какой-то или ускоритель разобранный.
— Ускоритель? — удивился я. — Зачем надо было везти ускоритель? На кой он теперь нужен?
В ответ Фомин только пожал плечами, а Петрович вздохнул… нет, скорее простонал:
— Только людей зря перебили. Вот блядство какое!
После его слов наступила тишина. Каждому из участников разговора было о чем подумать. Лично меня зацепила доля Петровича. Я такие истории уже слышал. Кровью крестили в основном в Чечне. Потом брали за человечка выкуп, да только он так на веревочке и оставался. А, впрочем, какой там веревочке? На корабельной цепи. Делай с ним потом что хош. Тут мне подумалось, что Петрович уж очень легко согласился на смертельно опасное турне по Проклятым землям. Сказал, что верит Фоме. Отчасти так оно и есть, но только отчасти. Наверняка есть и оборотная сторона медали. Теперь мы все знаем правду, и ему больше не надо притворяться и трястись от страха. С нами он тот, кто он есть, с нами он может попытаться начать жизнь сызнова.
Только я пришел к этому выводу, как заскрипела входная дверь. Стучаться у бандитов, похоже, было не принято. На пороге показался бородатый мужик. В руках он держал два герметично закрытых медицинских флакона, каждый миллилитров по двести.
— Нашли? — Фома не дал посыльному и рта раскрыть.
— Вот, — мужик протянул вперед обе бутылки, а сам как-то растерянно стал коситься на развалившегося на полу Петровича.
— Я возьму!
Лиза сорвалась с места. Подскочив к бородачу, она буквально выхватила раствор у него из рук. Бесценное сокровище наконец оказалось у девушки, но только вот что с ним делать дальше? Как вырваться отсюда?
— Выпустите меня! — в отчаянии закричала она. — Моему брату плохо, очень плохо!
— Фома, дай Лизе уйти, — я требовал, а не просил.
— А она будет держать язык за зубами?
— Не сомневайся, — я повернулся к своей подруге. — Никому ни слова! Ни о чем. Ты поняла?
— Да, конечно, я все поняла. Никому и ничего. Только пожалуйста скорее!
— Возьми Зотова и проводите ее до больницы, — приказал Фома своему человеку.
— Сделаем, — кивнул бородач. — Только она в таком виде… Люди будут оборачиваться.
— Где твоя одежда?
Вопрос был адресован Лизе, но ответил на него Загребельный.
— Куртка и ботинки где-то валяются, остальное Зураб порвал, — Андрюха не выдержал и в сердцах прошипел: — Тварь похотливая!
От этих слов Фомин поморщился, как будто они были адресованы именно ему.
— Давно надо было оскопить эту обезьяну. Проблем бы поубавилось.
Шутка начальника понравилась бородачу, и он довольно осклабился:
— Его уже того… обработали. Только с другого конца.
Фомин зыркнул на не к месту развеселившегося бандита, и тот мигом потух.
— Значит так… Кто там у нас самый мелкий? Чиж, что ли? Пусть отдаст ей свои шмотки. А будет пузыриться…
— Не-е-е… Чиж не будет, — заверил шефа бандит.
— Вот и ладно, — Фома кивнул. — Тогда давайте, валите.
Бородач приоткрыл дверь, пропустил вперед Лизу и уже хотел выйти сам, да вдруг что-то вспомнил.
— Фома, там это… сверху передать просили. Вон его ищут, — бандит кивнул в мою сторону.
— Кто ищет? Надеждин? — староста Рынка напрягся.
— Не-е-е, — посыльный замотал головой. — Дед какой-то.
— Дед? — Фомин приподнял брови.
— Притопал снаружи, из города. Постучал в наши ворота. Седой, лохматый, борода раза в три больше моей. А главное, прикидываешь, из одежды у него только рубашка, портки на лямках да сандалии на босу ногу.
Услышав это описание, мы все переглянулись. Безумно хотелось поверить в чудо, но только разве оно бывает?
Выходит, бывает! Я понял это, когда бандит припомнил еще одну деталь:
— Говорит, что его зовут… — бандит наморщил лоб. — Серебровский, что ли?
— Серебровский? — Фома покосился на меня. — Это что значит?
