Алексей Доронин - Черный день
Сцена на шоссе, между тем, близилась к закономерному финалу.
— Только без обид, — продолжал их главный, отходя на шаг назад. — Мы вас не знали, вы нас не знали, так что ничего личного.
Оба приговоренных были повернуты к нему спиной и не могли видеть, как его рука потянулась к поясной кобуре. Но по затянувшейся паузе они поняли, чем пахнет дело.
— Э-э! Вы права не име… — голос Михаила сорвался на фальцет, в нем прорвались плаксивые ноты, слабо вязавшиеся с образом крутого головореза. Каждое слово должно было причинять ему дикую боль. Он понимал, что все решено, но слишком хотел жить.
— А вот тут ты ошибся, — возразил человек в маскхалате. — Имею, причем, кого хочу.
Пистолет в его руке — не то ТТ, не то «Стечкин» — чуть дернулся, раздался хлопок, будто откупорили бутылку с шампанским. С таким звуком лопается воздушный шарик. И уж совсем не был он похож на выстрел. Если бы не густой бурый шматок с белыми вкраплениями костей, шлепнувшийся в снег, Саша принял бы все это за дурную шутку типа «Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой!».
Но упал не главарь, а здоровяк. Несколько мгновений Андрей продолжал стоять на коленях, а потом тяжело рухнул вперед, будто падая ниц перед своим убийцей, и тогда Данилов заметил, что у водителя напрочь отсутствует затылок, а вместо него зияет дыра, из которой смотрит неаппетитная мешанина, напоминающая манную кашу пополам с малиновым вареньем. «Неужели мы думаем этим?» — успел подумать он.
А бывшему младшему сержанту Михаилу Мухину, ныне дезертиру, мародеру, насильнику и соучастнику двух десятков убийств досталась сомнительная радость — быть последним в коротком расстрельном списке. Он заскулил. Затрясся. Может, даже обмочил штаны. Казалось, еще немного, и приговоренный начнет на карачках умолять оставить его в живых. Видимо, так же подумал экзекутор и пресек начинавшийся фарс в зародыше.
Еще хлопок. Только начинавшийся плач захлебнулся и затих. Потом тишину опять нарушил хруст снега. Палач подошел вплотную к бандитскому «Крузеру» и начал обходить его справа, так что парень потерял его из виду. Прозвучал еще один тихий выстрел, заставивший Александра плотнее вжаться в пол.
— Уноси готовенького, — пробурчали на расстоянии вытянутой руки.
«Контроль, — догадался Саша. — Это он Вадима, не иначе, хоть его и уложили очередью почти в упор. Впрочем, зачем эта мера вообще нужна теперь? Наверно, скорее привычка из старой жизни, чем необходимость. Обычай из времени, когда существовала прокуратура, уголовный розыск и суд, а убивать на улицах было не принято. Когда свидетелей преступления надо было убирать.
У Александра в горле застрял ком. Он перестал дышать. Он допустил ошибку, приняв устроителей засады за бойцов местного отряда самообороны, летучей опергруппы по истреблению двуногой нечисти. Они явно были из другой оперы. Опять его угораздило попасть из огня да в полымя. Разве легче оттого, что эти уж точно не будут мучить, а сразу спишут в расход?
Наступила тишина. Только ветер глухо завывал в вершинах голых деревьев. Данилов по опыту знал, что такое затишье почти наверняка означает приближение бурана. Тем лучше. Кем бы они ни были, непогода заставит их торопиться с поисками укрытия. Да и ему будет проще скрыться.
Главный экзекутор еще раз прошелся вокруг автомобиля, Александр слышал хруст снега под его ботинками.
Потом этот человек вернулся на то место, где стоял, когда застрелил двух Сашиных попутчиков, и отчетливо произнес в гарнитуру, которую парень заметил у него еще раньше:
— Все чисто, продолжайте движение. Так, мелочь… Трое ушлепков. Уже разобрались.
Затем он повернулся к трем другим бойцам, переминавшимся с ноги на ногу поодаль.
— Пацаны, в темпе вальса. Саня, отгони эту рухлядь на хрен, а то встала, не пройти, не проехать. А вы давайте, мясо хотя бы с дороги оттащите и снежком присыпьте, чтоб не светились.
Страшные фигуры начали оттаскивать мертвые тела к обочине. Они выглядели как самый крутой спецназ, но что-то подсказывало Александру, что перед ним не армия. Даже не бывшая. Он насмотрелся на воинские подразделения разной степени морального разложения, но эти не походили ни на одно.
— Рановато он их привалил, — проворчала одна из них, — Своим ходом дошли бы.
— Да хрен с ними, пусть бы лежали, — откликнулась вторая. — Кто запалит-то? Как будто без них жмуров вокруг мало.
— Разговорчики!.. — рыкнул на них тот, кто привел приговор в исполнение. — Я пойду встречу, чтоб поворот не пропустили. Бегом давайте, пять минут на все. Едут уже.
Он мотнул головой в сторону шоссе, на котором пока нельзя было ничего разглядеть кроме темной пелены падающего снега.
Бойцы неясной ведомственной принадлежности работали слажено и споро, как мясники на бойне. Это было не первое применение ими «ликвидационных мер» за этот день.
Они торопились. Им надо было опередить стихию и достигнуть цели до того, как видимость станет нулевой. Погода не внушала оптимизма. За эту неделю температура могла упасть еще на десять градусов.
Тела оттащили к обочине и пинками столкнули вниз. В принципе, это не входило в их задачу и являлось «перевыполнением плана». Покойничков можно было и в канаве оставить.
Перед этим от нечего делать один из бойцов провел над трупами карманным рентгенометром и тут же от души выругался. Все тела довольно сильно излучали. Шутка ли — тридцать рентген в час! После этого можно было говорить, что они оказали им услугу.
Конечно, на то, чтобы похоронить убитых даже в братской могиле, благородство этих людей не распространялось. У них не было ни времени, ни желания копать землю, уже успевшую схватиться морозом.
Совсем не за этим проделали они свой неблизкий путь через эту враждебную страну. Вовсе не охота за нарушителями закона, не наведение порядка привели их на это шоссе. Ни закона, ни, тем более, порядка в этом мире больше не существовало, и каждый был сам за себя.
Они забрали себе автоматы убитых, и теперь собирались проверить «Крузер» на предмет боеприпасов.
Александр до самого конца надеялся, что его не заметят, думал, беда пройдет мимо, экзекуторы залезут в свою машину, которая должна быть где-то рядом, и укатят своей дорогой, а он вылезет и исчезнет во мраке, чтобы больше никогда не попадаться на глаза никому, хоть отдаленно похожему на человека. Потому что от людей нельзя ждать ничего хорошего.
Даже когда он услышал приказ убрать с дороги машину, надежда его не покинула. Он знал, что с переднего сиденья его не разглядеть, а лезть на заднее они не станут. Им же незачем, так ведь?
Тихо скрипнула дверь.
— Епть, да тут еще один.
Совсем близко, буквально над ухом, щелкнул затвор. Саша обернулся через плечо — на него смотрело дуло автомата. Он мало что понимал в знаках различия, но форма этого бойца была лишена их в принципе. Лицо его было таким же невыразительным и незапоминающимися.
«Я не с ними! Меня взяли в заложники!» — хотел было закричать Саша, но язык прилип к гортани. Из горла удалось выдавить только жалкое меканье.
— Понял, — неожиданно произнес пришелец.
«Как это он меня понял?» — недоумевал парень долгих полсекунды, пока не сообразил, что фраза предназначалась не ему. Она была ответом на приказ командира, прозвучавший у «санитара» в наушниках. И, судя по тому, что черное дуло начало подниматься, ничего хорошего тот не сулил.
— А ну, вылезай.
Это уже, ясное дело, сказано ему.
На сером среднестатистическом лице смотревшего на него человека Александр не мог прочесть ничего. Ни злости, ни жалости, одно тупое равнодушие, как у работника разделочного цеха после восьмичасовой смены.
В голове вдруг стало пусто. Все мысли ушли, как крысы, покидающие тонущий корабль. Похоже, они чувствовали, что их вместилище вот-вот разольется по асфальту кровавым желе.
Но одна оттерла другие и чуть задержалась. Его враг воспользовался рацией. Значит, он здесь один. Остальные далеко.
В следующую секунду Данилов сделал то, на что не был способен в прошлой жизни. Он монтировкой ударил изо всех сил по просунувшейся в салон голове. Рукоятку его пальцы нащупали минуту назад, шаря по полу в поисках очков, и сжали совершенно независимо от мозга. Ударил без ненависти — для этого он был слишком напуган.
Замах был на рубль, а удар получился если не на копейку, то на полтинник. Недостаточный, чтобы проломить череп или хотя бы лишить человека сознания, к тому же частично амортизированный шапкой. Но чтобы на время ошеломить врага, его хватило. Еще не выйдя из-под власти рефлексов, Александр снова обрушил свое оружие, теперь уже на абсолютно лысый череп. И снова слишком слабо. Сказывался недостаток практики. Затем, закрепляя успех, он придал незваному гостю пинка, вытолкнув обмякшее тело на вьюжное шоссе. К счастью, мерзавец был щупл и невысок ростом. Оглушенный, он не сумел сохранить равновесие и растянулся во весь рост.
