Тафгай 2 (СИ) - Порошин Влад

Я вчера…

Думал жизнь весёлая игра.

Но теперь ушла удача в тень.

О где же ты, вчерашний день?

«От таких стихов все отечественные классики в гробу, наверное, завертелись», — подумал я, высматривая, где там мои «пионеры», не рановато ли им с барышнями в медленных танцах обжиматься?

— Пригласите даму танцевать, — вдруг предложила мне женщина с серьёзным боевым расскрасом на лице, при этом обдав меня жутким табачищем.

«С проститутками не танцую, даже если они и валютные путаны», — чуть не вырвалось у меня, но оскорблять даже таких женщин лично мне всегда было неприятно, поэтому я высказался более дипломатично:

— Извините, я уже обещал танец другой девушке.

— Кому? — Зыркнула глазами по сторонам «ночная бабочка».

«Гони её, она не комсомолка», — заворчал голос в голове.

«И без тебя знаю, верный ленинец», — ответил я голосу.

— Вон там, с той барышней договорился, — я махнул неопределённо рукой в сторону сцены и встал, подумав, что сейчас сделаю пару шагов и вернусь обратно, когда эта «бабочка» успокоится.

Но не тут то было, путана, прицепившись словно репей, пошла следом. Я же стал лихорадочно высматривать — кого бы попорядочней пригласить? И вдруг навстречу поднялась из-за столика юная певица Ирина Понаровская.

— Извини Ирина, — громко сказал я, чтобы услышала проститутка за моей спиной. — Я чуть задержался, но, как и обещал этот танец твой.

Далее я схватил смущённо улыбающуюся девушку за руку, и увёл от, скрипящей зубами, путаны на просторную овальную танцевальную площадку, где медленно кружилось множество пар.

— Вы мне ничего не обещали, и я вам тоже, — пробормотала девушка, высматривая за столиком своих друзей.

— Я знаю, просто валютная «бабочка» прицепилась, мало ей наших иностранных товарищей, — я оглянулся убедиться — стоит та размалёванная женщина или нет. — Вы извините, я вас через минуту верну туда, где взял. — Сказал я, так как путана упрямо меня караулила.

— Хорошо, — улыбнулась певица, поняв, в чём дело. — А вы такой большой, потому что спортсмен?

— Я большой, потому что таким родился, но и со спортсменом вы попали в «яблочко». — Я снова посмотрел на «ночную бабочку», которая вела себя крайне странно. — Я хоккеист горьковского «Торпедо».

— Знаю, вы сегодня «Спартак» обыграли, — похвасталась Понаровская. — Мои друзья целый вечер об этом и говорят. Какой-то там у вас игрок новый появился, Тафгай, кажется, ребята говорят, всех спартаковцев перебил.

— Есть такой, — я улыбнулся, впервые посмотрев на юную восходящую звезду, о которой все заговорят после конкурса в польском «Сопоте». — Иван Тафгаев — это я, только я никого не бил, то была обычная мужская жёсткая игра.

Друзья, с которыми Ирина Понаровская пришла в «Юность», оказались двумя музыкантами из ВИА «Поющие гитары», один — пианист Григорий Клеймиц, а другой — бас-гитарист Евгений Броневицкий. Ребята из ресторана, что играли весь вечер на сцене, специально их пригласили, чтобы показать своё творчество и спросить мудрого совета — как попасть на «большую сцену»?

— Как попасть на «большую сцену»?! — Горячился пианист «Гитар» Гриша Клеймиц, когда я провожал музыкантов по набережной Москвы реки в гостиницу «Россию», где у них было запланировано в ближайшие дни несколько концертов. — Да никак!

Так-то ребята хотели сначала уехать на такси, но Ирина Понаровская закапризничала, и захотела прогуляться пешком под луной, которая иногда проглядывала из-за туч. Тем более с таким провожатым как я, опасаться музыкантам было нечего.

— Почему никак? — Заинтересовался я. — Вот мне, чтобы в сборную попасть, нужно просто хорошо играть, отдавать и забивать. Главные тренеры сборной не враги сами себе.

— А я об этом и говорю, — ответил Клеймиц, — ты играй как «Битлз», и никакой протекции тебе не потребуется.

— Вот по поводу «Битлз» я бы поспорил, — хмыкнул я. — На прослушивании у Брайна Эпштейна «битлы» лабали «Бесаме Мучо»! То есть у них не было ни одной своей стоящей песни. Да сейчас таких «битлов» даже слушать бы не стали, ведь бренчать на гитарах все умеют.

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать? — Удивился Женя Броневицкий.

— Есть такое подозрение, что кое-кто подобрал на улице в целом неплохих артистичных ребят, написал им все главные хиты, вложил кучу денег в раскрутку, причесал, приодел и теперь мы имеем легенду всех времён «Битлз». — Выдохнул я. — Ну не верю я, что парни без классического музыкального образования сочинили такие сложные почти симфонические мелодии, как «Yesterday», «Michelle», «Let It Be», «Here, There and Everywhere».

— Ты что старик, отрицаешь, что обычные ребята с улицы могут писать музыку? — Опять разгорячился пианист Клеймиц, у которого, между прочим, отец преподавал в консерватории.

— Почему могут, вот например, — я прокашлялся и заблеял, как козёл в брачный период. — Бутылка кефира пол батона, а я сегодня дома, ля-ля-ля-ля.

Простенькое творчество группы «Чайф», которое «зайдет» молодежи из девяностых, сейчас у музыкантов семидесятых вызвало гомерический хохот, потому что всему своё время.

— Давай будем прощаться, — протянул мне руку Броневицкий, — вон наша гостиница, горит как новогодняя ёлка.

— Удачных гастролей, — пожал я руку парями из «Поющих гитар».

Только Ирина Понаровская немного задержалась и спросила:

— Мы ещё увидимся?

— Не знаю, 20 ноября вроде бы к вам в Ленинград приезжаем, будем биться за очки со СКА, — улыбнулся я и добавил, — беги, вон, как Гриша Клеймиц нервно смотрит, кося ревнивым глазом.

Девушка тихо хохотнула, развернулась и шустро посеменила догонять своих музыкантов. Я же, тоже развернувшись, потопал в обратную сторону, мне предстояло прошагать ещё пять километров до своей гостиницы «Юность». Кстати во время пути под тусклым из-за облачности звёздным небом можно было и спокойно порассуждать, кем заменить Свистухина в завтрашней игре. Однако ни нормально подумать, ни далеко уйти мне не дали. Где-то через десять минут дорогу преградил, какой-то слишком поздний рыбак в брезентухе с капюшоном и что самое странное без удочек.

— Я уж думал не судьба нам побазарить тет-а-тет, — ухмыльнулся он противной и очень знакомой рожей. — Варьке дуре зря денег дал, чтоб она тебя из гостишки вытащила, сам пришёл.

— Чё надо? — Я двинулся на «рыбака». — Закурить, чтобы в глаз дали, или время желаешь узнать, чтобы в ухо прилетело? А может тебя интересует, как пройти в библиотеку, чтобы в Москве искупаться?

На все мои вопросы высокий мужик, который, кажется, несколько дней назад в Горьком тыкал в меня ножичком, вынул из-за пазухи свёрнутую газетку и, резко размахнувшись рубящим ударом, опустил её на мою голову в шляпе. Блок левой рукой я выставил автоматически, похвалив себя за здоровый образ жизни, но почувствовав сильную боль от удара в предплечье, обругал за тупость. Ведь в печатном средстве массовой информации был спрятан самый обыкновенный обрезок стальной трубы, который с характерным звуком брякнулся на асфальт.

— Убью тварь! — Прошипел я, выбрасывая правый прямой в челюсть.

Но «рыбак» итак предполагал, что если что-то пойдет не по плану, его будут убивать, и, не теряя ни секунды, помчался вдоль набережной, получив от меня лишь вскользь.

— Молись Бафомету тамплиер недожаренный! — Гаркнул я, настигая своего обидчика.

— Хер тебе! — Выкрикнул в ответ бандит, петляя по набережной.

«Ещё маленько, ещё чуть-чуть и достану», — думал я, как вдруг «рыбак» ломанулся на проезжую часть и тут же «встретился» с не успевшим затормозить автомобилем «Москвич». Глухой удар, запоздалый скрип тормозов и жизнь бандита мгновенно разделилась на до и после. До — жилось весело и куражно, когда сам чёрт не брат, а после — судя по вяло шевелящемуся телу, инвалидное кресло дураку гарантировано.

В понедельник 1 ноября, на горьковском автомобильном заводе весь обеденный перерыв то тут, то там возникали жаркие споры среди рабочих, поводом которых становилось неровное выступление любимой команды. После победы 26 октября в первой спаренной игре над московским «Спартаком» торпедовцы ненадолго возглавили турнирную таблицу, но затем последовали: обидное поражение от «Спартака» 27 октября со счётом 4: 3, и ещё более обидная ничья 31 октября с челябинским «Трактором», 5: 5. И в свежем номере «Советского спорта» во вновь опубликованной турнирной таблице чемпионата СССР горьковчане рухнули на третью строчку: