Александр Зорич - Клад Стервятника

Бай помолчал немного, пожевал тонкими губами.

— Значит, карта окончательно утопла? В зыби?

— Так точно, — с готовностью подтвердил Аспид. — Вместе со Слоном.

— Ну и черт с ней, — махнул рукой старый сталкер. — Вели подавать горячее, а то у меня уже кишки играют марш.

Ну, Аспида-то на мякине не проведешь. Он отлично знает вкусы шефа. Знает он в числе прочего и то, что Бай ест как птичка — отщипнет кусочек, а потом жует полчаса. Между прочим, в полном соответствии с предписаниями Иржика-Эскулапа, его лечащего врача из чешско-польского батальона Анфора[2].

Поляки с чехами веками враждуют, а тут, на Припяти, делят одни казармы. Так что там веселуха каждый день, вплоть до пивной поножовщины…

В этом месте я перестал наигрывать длинное соло, зашел на коду и без паузы заложил медляк, благо дам на дне рождения Бая хватало. Тетки мигом расхватали гостей позавидней, повисли на них, а я, успев перехватить очередной стаканчик «Немирова», обратил свой туманящийся взор на темных.

И это были уже карты номер три за тот роковой вечер.

Наверное, все-таки темные используют пси-энергию или какие-то там гребаные ментальные атаки. В ментале я как свинья в апельсиновых корках, мне ближе «металл». Во всяком случае, о карте Стервятника, сталкере Слоне и его глупой кончине в предательской зыби я через минуту и думать забыл. А все потому, что в тот день я, как на грех, изменил своей священной привычке: никогда не брать гонорар за работу до конца банкета!

Это для меня вечное табу, Очень Дурная Примета. Но нынче я сделал исключение — уж очень хотелось глянуть, сколько именно сотен тугриков отвалит Бай за мою праздничную программу к его «опять-двадцатилетию».

В итоге мой карман отяжелел изрядно, настроение стало самым лучезарным, и я все чаще прикладывался к маленькому граненому стаканчику, извечному спутнику моих урожайных шабашек. А потому, когда были сыграны и спеты все лучшие вещи, стопроцентные хиты «Эта Зона для музона», «Села „батарейка“», «Для хабара нет плохой погоды» и супер-боевик, как раз к юбилею хозяина, «Баю-баюшки Баю — сталкер вечно на краю!» — я уже алчно поглядывал на картежников и поминутно облизывал постоянно сохнущие губы.

Наконец Бай дал мне отмашку — хорош, паря, завязывай играть и айда за стол. И мы с ним душевно накатили за его драгоценное здоровье, что дороже любого хабара. А потом еще раз, и еще.

После чего ноги сами понесли меня за стол к темным. В ту минуту мне море было по колено. Я слышал победный звон в ушах, и внутренний голос змеем-искусителем нашептывал мне на парсултанге, волшебном языке всяких пресмыкающихся, что сегодня все ставки — мои. Все мое — на кону, и весь банк — естественно, чей же еще?

Медленно, не сразу, делая над собой физическое усилие, я все же достиг успеха — забыл о давешнем зароке больше никогда не садиться за карточный стол. (Все-таки полет из тамбура поезда прямо в болотную жижу был еще ой как свеж в моей памяти!)

И уж тем паче — за стол темных сталкеров.

Но остановить меня не могло уже ничто. Я быстренько поставил плей-лист ноутбука на автомат, чтобы музыка шла тихим фоном в режиме нон-стоп, — «положил кирпич на газ», как говорят диджеи. Затем поймал благосклонный взгляд Бая, ответно расплылся в самой своей обаятельной улыбке системы «циничный и расчетливый мерзавец» и на полусогнутых быстро затрусил к дубовому столу.

Там меня словно ждали. Встретили отодвинутым стулом и приветливым ворчанием — темные, между прочим, тоже любят мои песни. В особенности «Как не любить мне эту землю» из репертуара советской певицы прошлого века.

По слухам, кое-кто из темных имеет долю в ближайшем за Периметром похоронном агентстве, которое уже два десятка лет контролирует наш Бай. Я за глаза называю эту его контору «Кооператив „Земля и Люди“». Если бы вы только слышали, как наряженные и причесанные могильщики вдохновенно поют хором про эту самую землю на своих корпоративчиках! Соловьи, чисто соловьи!

В общем, я пропал.

Провалился в сладостное, тягуче-нервическое забытье застарелого картежника-наркомана, дорвавшегося до заветной колоды.

У меня натурально сорвало крышу.

И понесло по кочкам.

Да канца!

Спустя два с лишним часа наших покерных баталий мой внутренний голос сдержанно извинился за необоснованные надежды, данные мне в реальных ощущениях. И, отпросившись в сортир, быстро свалил. Не иначе, куда-то на самые дальние выселки моего обширного внутреннего мира. Так что больше я его в эту ночь уже не слыхал.

Смутно помню лишь, что поминутно отхлебывал содовой, со сладким ужасом и замиранием сердца чувствуя, как пустеет карман с Баевым гонораром. Потом пришлось наведаться к микшеру, под которым лежала заначка — триста баксов Парнаса[3] за образцово и многократно исполненный хит «Слизь цвета ультрамарин» на музыку популярного советского композитора Макара.

И наконец, я опустошил давно и любовно устроенный тайничок внутри пластмассового корпуса моей «Ямахи», аккурат под «ля» третьей октавы. Там всегда имелась резервная сотня баксов, приготовленная на самый черный день.

Вот мля!

А вот ее-то уже и нет!

Наконец, наступила роковая минута моего окончательного падения. К тому времени, когда ночь за окнами Баевой гостиницы пошла на убыль, я, пьяный вусмерть, все-таки нашел в себе силы оторваться от игорного стола. И темные тут же предъявили мне счет.

Вот тут была настоящая труба!

Выяснилось, что я проигрался дочиста, спустив все, что было за душой.

Но и это еще полбеды!

Теперь я остался еще и должен. Причем ни много ни мало — девятнадцать тысяч уёв. Плюс тридцатку сверху.

Притом должен не человеку — с людьми я бы как- то еще сумел договориться.

Весь мой карточный долг достался темному сталкеру по прозвищу Стерх. Мерзкой личности, в точности соответствующей своему неблагозвучному имечку.

Быть должным такие крупные суммы — вообще не весело. Но быть должником темного сталкера — невесело умножь на сто.

Темных сталкеров боятся даже авторитетные старожилы Зоны. И для этого страха у них имеются веские основания. Потому что дьявол — он еще где-то там. А темные сталкеры — они уже здесь.

Как отдавать такую безумную кучу денег, в ту ночь у меня не было ни малейшего понятия. Стерх, правда, сжалился, дал месяц сроку, после чего обещал заглянуть. На огонек.

От такого «огонька» я не ждал ничего хорошего. Нужно было срочно шевелить извилинами. Но алкоголь — плохой советчик…

Гости в зале тем временем затянули свою любимую «Отходную косноязычную», которую сталкеры Зоны с моей легкой руки теперь всегда распевают на посошок, стуча кружками, кулаками и лбами по столам:

Милый друг, не скучай,Я вернусь — я так и знай!Без башки и без хабара,В дебрях пьяного угара,Вот такая, блин, запара —Но вернусь — я так и знай!

Под их дружную а капеллу я очень скоро забылся тяжелым липким сном прямо за барной стойкой.

Как меня потом оттранспортировали домой, за Периметр, на мой продавленный диванчик в родной берлоге, так и осталось тайной, покрытой мраком.

Может, кто выложил ролик с этим цирком на ю-туб? Я бы посмотрел, с интересом посмотрел бы…

Глава 3. Трубный зов

I got holes in ту shoes,

I got holes in my teeth,

I got holes in my socks,

I can't get no sleep,

I'm trying to make a million.

— Брат, помощь! Помощь, брат!

Я вздрогнул и едва успел отшатнуться.

Истекающий кровью верзила-сталкер с перекошенным от боли лицом, только что окликнувший меня из кустов всего в какой-то паре километров от моей избушки, оказался злобным голодным мутантом. К тому же мутантом весьма редкостной, отвратительной и смертельно опасной породы — изломом. Я это сразу понял, видя, как здоровяк придерживает свою якобы раненую руку, замотанную грязными бинтами длиною в километр.

Можно, конечно, скрывать ее от зазевавшегося простофили, такого, как я, пряча до времени длинную клешню в складках прорезиненного черного плаща. Например, имитируя темного сталкера. Но этот излом (а в том, что передо мной в мгновение ока оказался именно излом, я уже не сомневался), как видно, предпочитал камуфляж.

И это спасло мне жизнь, подарив пару лишних секунд. Излом? По эту сторону Периметра? Что за ерунда?

Но разбираться у меня не было времени…

Пока трещала гнилая материя и рвались заскорузлые бинты, я успел отшатнуться и резким движением уйти в сторону. А потом избрал единственно верное решение — задал стрекача.

Удирать от излома — абсолютно порочная тактика.

Куда проще — и эффективней с точки зрения теории эволюции Дарвина, где выживает сильнейший, — сразу пустить себе пулю в висок. Особенно если на тебе нет армейского бронекостюмчика «Булат» или хотя бы модернового варианта «долговского» комбинезона ПС-5М, которую наивные новички и армейские бюрократы окрестили дурацким названием «Универсальная зашита». Эта одежка способна лишь крайне ограниченное время противостоять длинным когтям мутантов, прежде чем тоже превратится в бесполезные лохмотья. Ну, может, полминуты.