Старая развилка (СИ) - Шолох Юлия
— Я никогда тебе не говорил. Я очень тебя люблю, ПП, — негромко сказал Ронька.
Удивление в глазах ППшера еще не успело толком разгореться, как на его затылок обрушился пистолет.
Обмякшего брата Ронька уложил ближе к стволу, подпер рюкзаком, чтобы тот случайно не свалился и прикрыл лапником, благо того вокруг завались. Равнодушно подумал, вот и пригодилась их игрушка, которую все патрульные считали чистой воды безумием. Тонкая доска с крюком на конце, которую они перебрасывали на соседнее дерево и по нему перебирались высоко над землей. Его последний шанс…
Осторожно пододвигая доску, Ронька уложил ее на толстую ветку соседнего дерева, закрепил крюком. Даже место не выбирал, потому что на это дерево он уже лазал. Вообще-то раньше им хватало ума перед подобными играми привязываться веревкой к стволу, но сейчас веревки не было. Зато за спиной остался живой брат. Ронька вцепился в края качающейся вместе с кронами доски и пополз. Оказалось, это совсем не страшно, когда не смотришь вниз, а смотришь только на цель, к которой идешь.
Чтобы попасть на следующее дерево пришлось опуститься немного ниже.
А на следующее он уже попасть не смог. Можно было попытаться вернуться назад и поискать другой путь. Пока же Ронька осторожно устроил доску у ствола, задвинув между двух прижатых к стволу веток. Стал оглядываться. До ближайших чужаков около десяти метров, зато между ними проплешина и кусты, хотя и нее очень густые. А вот от дальних его ничего, кроме стволов не загораживает.
Некоторое время Ронька следил за двумя дальними груППами. Они наблюдали за внешней стороной созданного круга, откуда должна была прийти смена из деревни, но иногда оборачивались назад. Естественно, без системы. Значит, спускаться придется здесь и пытаться пройти между ними на запад, надеясь, что заметят не сразу.
Солнце померкло совершено неожиданно. Поднялся ветер. Над головой небо затягивало серым. Сколько же времени прошло? Так быстро… Жизнь проходит так быстро.
Но хватит тянуть.
С очередным сильным порывом ветра Ронька соскользнул на нижнюю ветку и спрыгнул на землю, сразу падая плашмя. Поднял голову — пока не заметили. Два раза вздохнул поглубже. Не думать, главное не думать, просто сделать. Он осторожно поднялся и, пригибаясь, побежал между деревьями. Казалось, удача на его стороне и получиться проскользнуть мимо чужаков незаметно, но вскоре раздался азартный крик.
— Вот он! Стреляй!
Тогда Ронька рванул со всей силы.
Мимо свистнула пуля, уткнувшись в землю у самых ног.
Еще через несколько секунд Ронька с разбегу ухнул в окружавшие сосновый лес кусты и петляя, побежал на запад.
Там было много вымытых весенними ручьями глубоких оврагов, ведущих к реке. Если успеть добраться до воды есть шанс уплыть, плавает он отлично. При условии, что удастся выиграть расстояние в оврагах. Если не думать…
По лицу хлестали листья, бежать из-за высокой густой травы было неудобно. Иногда сзади раздавались одиночные выстрелы. Похоже, пока ему везло.
Добежав до первого оврага и уже приготовившись съезжать по глинистому боку на дно, Ронька ощутил, как по ногам полоснула острая горячая боль.
И свалился вниз.
* * *И снова Степан проснулся ни свет ни заря. Недовольно поморщился — кончик носа колола сухая травинка. Ну что опять? Рада после того случая, когда ее поймали за поличным больше не подходит, а громко кричит прямо от входа и сразу же выскакивает за ворота.
Так что же его разбудило?
Степан прислушался к себе и немедленно сел.
Не может быть.
Или может? Или просто дурной сон? Или оставшийся от похвал старосты осадок величия, который раздражает, потому что не дает вернуться к прежней, пресной жизни? Хочется, конечно, обладать уникальным даром, да вот только как его принять, если сам не веришь что это возможно?
Да и пусть… разве важно, что скажут остальные, пусть даже выставят на посмешище, ведь главное, он обещал Кильке, а она смеяться точно не станет.
Рубаху Степан натягивал уже по дороге к ее дому.
Не успел переступить порог, как увидел Кильку стоящей на лестнице, будто она кого-то ждала. Сползшая с плеча сорочка, слишком широкая и длинная. Растрепанные волосы. Удивленный взгляд.
Через секунду она бросилась наверх и исчезла в комнате. Степан невесело усмехнулся. Ему ни пришлось произносить вслух ни единого слова, так что и смеяться, если что, будет не над кем. Кстати, а дальше что? Определенно, оставить Кильку одну сейчас он не может.
Она пробежала мимо уже полностью собранная, ничего вокруг не замечая. Дверь в дом и калитку пришлось запирать Степану, причем наспех, чтобы успеть ее догнать. Остановилась Килька только у дома, из которого почти сразу вышел немолодой сутулый человек.
— На западной границе что-то случилось.
Человек даже в лице не изменился.
— Готовьте лошадей.
Килька уже вылетала на дорогу.
— Олег, беги к Лесовику и Синей бороде, скажи, ждем прямо сейчас на конюшне с вещами, — донесся до Степана голос мужчины, когда они уже бежали дальше.
На конюшне, где держали лошадей для общественных нужд, пришлось тратить время и ждать, пока лошадей оседлают и явятся люди, за которыми отправился невидимый Олег.
Степан и представить не мог, сколько сил понадобилось Кильке, чтобы дождаться остальных, а не просто бросить всех к чертовой матери и не уехать одной. Не знал и знать не хотел.
Дальше все тянулось, как во сне. Куда-то быстро ехали в мутном киселе рассвета. Деревья, холмы, трава, ручьи. Твердое седло. Прямая спина Кильки впереди. Сухой мусор, беспрестанно сыплющийся за шиворот.
Потом разгорающаяся жара, терпкий запах смолы.
Потом затянувшееся облаками небо. Но дождь так и не пошел.
Потом карусель завертелась невероятно быстро. Закружилась до смазанных пятен в тот самый момент, когда они нашли бредущего по лесу ППшера со слипшимися на затылке от крови волосами. На появление всадников он отреагировал коротким безумным взглядом и снова уставился в землю, выискивая следы.
Килькину руку ППшер остановил раньше, чем она к нему прикоснулась.
— На запад, — тусклым голосом сказал и побрел дальше.
И они шли на запад, где на лошади уже было не проехать. Лошадей некоторое время вели за собой, а потом оставили, привязав на небольшой полянке с сочной травой.
Как во сне, слишком настоящем, чтобы быть правдой, Степана царапала и хлестала окружающая стена зарослей, сквозь которые они продирались. Ноги намокли в каком-то мелком болоте, мошки, казалось, забрались в каждую складку одежды.
На фоне живого, щебечущего, скрипящего и тявкающего леса полное молчание окружающих людей звучало жутко.
Потом они нашли брошенную стоянку чужаков, которую судя по остывшему костру те покинули довольно давно.
Там же нашли тела. Двоих видимо некоторое время пытали, а третьим был белый как мука Ронька.
Степан не хотел смотреть, но смотрел.
Смотрел, как рядом с братом опускается на колени ППшер, медленно, будто время затормозилось. Как он выхватывает пальцами из земли куски, будто это свежий мягкий хлеб. И как в его движениях не остается ничего человеческого. И те звуки, от которых волосы на голове встают дыбом, никак не может издавать человек…
Черную тень, дрожащую на ветру рядом так сильно, будто она бесплотный, бестелесный дым, он так и не узнал.
И только Ронька остался спокоен и невозмутим. И хотя бесцветные губы не шевелились, Степану казалось, вокруг звучит его слегка потерянный голос.
* * *Ах, какие тучи,
Какие тучи!
Дальняя дорога
С ивою плакучей…
14
Похороны состоялись следующим вечером.
О том, что утром несколько человек с Килькой и Степаном сорвались в западный лес, знали все. И когда в обед следующего дня они вернулись с телами убитых, деревня всколыхнулась, новости вспыхнули и разлетелась горящими искрами, будто подожженный улей.
