Клятва истинной валькирии - Мид Райчел
– Панама находится в Центральной Америке.
Мистер Лю посмотрел на нее с доброжелательной улыбкой:
– Очень хорошо, Тереза. Садись, пожалуйста, вон за тот стол.
Тесса шмыгнула к своей парте, кожей чувствуя взгляды – ее все еще рассматривали. Некоторые ученики, по крайней мере, делали это исподтишка. А вот другие таращились с нескрываемым изумлением.
На уроке читали книгу знаменитого джемманского писателя – Тесса ее уже давно купила и прочитала. Вместо того чтобы милосердно оставить ее в покое и не привлекать внимания, мистер Лю беспрерывно прерывал урок и спрашивал, получается ли у нее управляться с ридером и экраном на парте. Тесса кивала и благодарила его за внимание.
Остальные уроки прошли примерно в том же духе: учителя усердно «помогали» ей, вгоняя в краску и смущая перед всем классом. К концу дня она обнаружила, что известие о прибытии новенькой из дикарской провинции обошло всю школу, и одноклассники ждут, когда она же, наконец, вытворит что-нибудь из ряда вон выходящее.
На уроках английского и истории она даже почувствовала прилив гордости – у нее все получалось! История ей понравилось особенно – так она могла больше узнать о джемманской культуре, все-таки ее сведения были неполными. Мелисса тоже посещала уроки истории и принялась за свои объяснения снова:
– Здесь проходят уроки истории. История – это когда изучают прошлое. Мы изучаем период основания РОСА после Упадка и формирования каст. Ты знаешь, что такое «каста»? Это такие группы, которые имеют право не следовать мандатам, потому что они помогли основать первое правительство. Мы читаем сейчас вот эту главу.
Тесса просто молча слушала – боялась, что Мелисса опять начнет громко переспрашивать.
Математика… ох, с математикой все было ожидаемо плохо. А вот на уроке испанского ее определили на продвинутый уровень. Естественно, она не очень понимала, зачем ее туда засунули – ведь испанский был ее родным языком, а одноклассники его учили и занимались переводом. Учитель постоянно просил ее что-то сказать, а потом обращался к остальным:
– У Терезы провинциальный акцент, а мы тут изучаем языковой стандарт, прошу вас помнить об этом.
А потом учил Тессу правильно произносить то или иное слово.
К концу учебного дня Тесса устала как никогда в жизни. «Остался один урок, – повторяла она про себя. – Всего один. Потом можно идти домой. Это самый ужасный день, потому что первый, потом станет полегче».
Учитель, как обычно, выставил ее перед всем классом, и после вгоняющего в краску обстрела взглядами Тесса села на стул в среднем ряду. В кабинете биологии парт не было – они сидели за длинными столами с сенсорными экранами и с еще одним прибором, назначения которого Тесса не знала. Это была круглая металлическая штука с круглой же стеклянной пластиной сверху. Тесса совершенно искренне призналась себе: да, она невежественна в этом вопросе. Оставалось лишь надеяться, что если она будет много и старательно учиться, то догонит одноклассников. Синтия, кстати, предложила свою помощь, но ворча и неохотно…
Преподаватель тут же завел разговор о Каине – явно продолжая начатую вчера беседу. В Панаме все знали про каинову печать, и Тесса немного расслабилась. Но тут лектор стал пересыпать свою речь терминами – обсуждалось действие вируса на генететическом уровне, и Тесса поняла, что не владеет материалом. Совсем плохо стало, когда им дали задание, и Тесса поняла, для чего служит круглая штука.
Прибор выдавал трехмерную проекцию – в данном случае модель вируса «Каин», со всеми протеинами и мутациями. Управляться с ней оказалось не просто. Конечно, ее нельзя было потрогать руками. Проектор отвечал на движения руки и «прикосновение», так что модель могла поворачиваться вокруг своей оси. Технологию еще не обкатали даже в РОСА, и потому к ней приходилось приноравливаться на ходу. Другие ученики уже набили руку, а Тесса пока не справлялась с хитрой штукой. Ей никак не удавалось попасть пальцем в нужную точку, большую часть времени она промахивалась, ее рука проваливалась сквозь висящую в воздухе голограмму. А одноклассники быстренько решали задачи, не испытывая подобных трудностей.
Целый день ей терпеливо показывали, как пользоваться устройствами, которые она уже умела использовать. А тут она как в стенку уперлась. Понятно, что если она встанет, подойдет к учителю и попросит помочь, ей помогут. Но это привлечет нежелательное внимание, и все уверятся – ну да, дикарка из провинции, как мартышка, не справляется с современной техникой. Пока никто особо не замечал, как она мучается. Но это пока – они были заняты своей лабораторной работой, причем многие болтали и занимались делом одновременно. Тесса упорно тыкала пальцами в модель, и получалось у нее через два раза на третий. Когда она справилась с голограммой, она прочитала вопросы, ничего не поняла – и в ужасе осознала, что совершенно не знает, что с этим делать.
И запаниковала. Зачем она вообще сюда приехала? Зачем она здесь? На первый взгляд она могла сойти за местную плебейку, но в ней всегда будет что-то «не то». То, что будет с головой выдавать в ней провинциалку. Никакая школьная форма тут не поможет. Фиолетовые брюки и белая блузка не смогут замаскировать. Дело даже не в волосах, и не в акценте, и даже не в техническом кретинизме – нет. Ее отличало ото всех нечто неуловимое, но крайне важное: вид и поведение. Вся ее внешность и манера вести себя просто кричали: она не отсюда! Она не родилась здесь! Весь этот блеск, вся эта лихорадочная деятельность – они не про нее! Остальные ученики – плоть от плоти РОСА: уверенные в себе, целеустремленные, весь мир лежал у их ног. Тесса никогда не сможет выглядеть так. Никогда.
Она стиснула кулаки, сделала глубокий вдох – и попыталась взять себя в руки. Вспомнила, как упорно Джастин добивался для нее разрешения на выезд, как спорил с ее родителями – и с какой гордостью водил ее по школе. Самое главное, она вспомнила, что Джастин называл ее вундеркиндом. Сама она не очень в это верила. Но мысль о том, что придется вернуться домой и расписаться в собственном бессилии, казалась нестерпимой. Вдох-выдох. Надо успокоиться. И она призналась себе: надо обратиться за помощью. Да, это унизительно. Но другого выхода нет.
Когда она пошла к учительскому столу, оказалось, что преподаватель занимается с другим учеником. Стоять рядом с ними перед всем классом не годилось. И она вернулась к столу – ждать своей очереди. За ее спиной Мелисса оторвалась от работы – а может, и вовсе ее закончила – и оживленно болтала с кучкой друзей.
– Я вообще ничего не понимаю, когда она говорит, – протянула она. – А она – сто процентов! – половины того, что я говорю, не понимает. У них даже электричества нет!
– А ты видел, как она пальцем в голограмму тыкала? – засмеялся какой-то парень.
Его смех подхватили другие:
– Она, наверное, решила, что это видение такое, как в церкви! Они же там во что только не верят, в этих провинциях!
Мелисса скроила издевательскую гримасу, и красивое личико исказилось злостью:
– Как же я рада от нее избавиться! От вида ее волос меня прямо тошнит!
Тут она застыла на месте – и даже перестала улыбаться, потому что заметила Тессу. Та стояла прямо перед ней и смотрела ей в глаза. Мелисса покраснела – ее же поймали за весьма предосудительным занятием. Однако она вспомнила про хихикающих дружков и решила не мучиться совестью.
– Ну? – гадким голосом сообщила она.
Маска дружелюбного участия спала.
– На что уставилась, а?
Тесса не ответила, и одна из подружек Мелиссы ткнула ту в бок:
– Мел, не обращай внимания. Эта дурочка тебя с пятого на десятое понимает!
– Я юных стерв на любом языке понимаю, – сказала Тесса. И добавила: – Мне помедленнее повторить? Чтобы понятнее было?
Лицо ее оставалось холодным и бесстрастным – в конце концов, она выросла среди людей, которые умели прекрасно скрывать свои мысли.
А вот у Мелиссы было такое лицо, что сразу стало понятно – девушка все поняла.
