Андрей Фролов - Волчьи тропы
Миха напрягся, поймав взгляд Толчка, уже одетого в повидавшую виды портупею Владимира, и невольно потянулся к ножу.
— А с коротышкой что делать? — Лысый приподнял заряженный гарпун.
Юрик сморщился, уже поставив одну ногу на борт, и неохотно обернулся.
— Да отпусти ты его, Толчок… С такими бабками мы теперь навряд ли вообще свидимся. — Он подмигнул неподвижно стоящему у машины кузнецу. — Бывай, Миха, да лихом не поминай… А если что, то давай с нами двигай, все жизнь интереснее…
И тут Миха почувствовал, с огромным трудом отогнав подступившую было слабость, что почти готов согласиться на предложение. Стиснул зубы, спокойно выдержав бесцветный взгляд контрабандиста, и отшагнул в сторону. Тот хмыкнул, кивнул.
— Самопал оставьте да пару патронов, — распорядился Юрик, — а потом по машинам…
— Покиньте транспортное средство и осторожно сложите оружие на землю, — негромко, но отчетливо донеслось с другого конца площади, где дорога, протыкая деревню, убегала к реке.
Все замерли, а затем как один обернулись на голос.
3
— Я сказал, вон из машины и оружие на землю, — послышалось немного громче и со звенящим в голосе металлом.
Юрик, так в машину и не запрыгнувший, слез обратно, оглядываясь на кузнеца.
— Я же просил без фокусов, коротышка…
— Это не со мной, — только и нашелся ответить Миха, невольно делая несколько шагов в сторону, чтобы выйти из-за колодца и рассмотреть говорившего.
— Не с тобой? — как-то раздосадованно повторил Юрик, тоже обходя колодец. — Тогда, скажи, пожалуйста, что это за хрен с горы?
Толчок, осторожно сместившийся за машину, и поднявший взведенный арбалет Зуб приготовились к бою. Рука водителя легла на ключ, готовая в любую секунду оживить мотор. Юрик прищурился, рассматривая стоящего на краю площади человека, и если бы Миха сейчас находился не за его спиной, то сильно бы удивился, увидев, как расширились в ужасе глаза отчаянного контрабандиста. Но Михаил не видел его глаз, он тоже смотрел на неожиданно появившегося в игре смельчака.
Высокие, похожие на армейские, но покрытые странным красным узором, различимым даже отсюда, ботинки. Черные матовые штаны, ремешки, карманы. Прямо на простую, синего цвета рубаху без ворота, доходящую человеку до колен, был надет черный короткий бронежилет, из-под которого выглядывал широченный кожаный пояс, усыпанный серебряными бляхами. На груди, сверкая на темном фоне доспеха, шейная гривна, похоже золотая, и несколько амулетов на кожаных шнурках. Пояс оттягивали подсумки с оружейными магазинами, нож с костяной рукояткой, несколько кошелей, кожаная фляга и… Миха обмер, вначале не веря своим глазам. На левом бедре незнакомца висел меч. Не мачете, не тесак, которые так любят бродяжники, а самый настоящий меч в красных ножнах.
Рукава рубахи перехвачены в запястьях несколькими браслетами темно-оранжевого металла, на черных перчатках срезаны пальцы. Голову украшает немного неуместная в конце июля синяя суконная шапка с узкой меховой оторочкой, лихо сдвинутая на затылок. А на спине, наброшенный через левое плечо и под правой рукой плащ — шкура бурого медведя, цельная, с когтями и головой, — застегнутый на плече массивной бронзовой фибулой. На меховом плаще за спиной, свисая ниже пояса, покоится автомат. Сам же человек…
Миха видел больших людей, конечно. Был на ярмарках в Юрге да на Зеленом Мысу пару раз, приходили купцы и приключенцы, что могли руками отродье заломать, но чтобы к огромному росту и недюжей ширине плеч было примешано столько силы, смелости и презрения ко всему остальному миру… Мужчина был высок, широк в плечах и не менее широк в талии; окладистая темная борода, усы и начинающаяся лысина там, где сдвинутая шапка позволила разглядеть. И уверенность. Способность пройти через всех этих контрабандистов, даже ножа не обнажив. И всех убить. Взглядом.
Здоровяк улыбался, добро, может, только немного напряженно. Почти не поднимая глаз на стоящих у колодца, он продолжал чистить трубочку, привалившись плечом к старому забору. Дунул в нее, постучал о деревянные ножны, вытряхивая оставшуюся золу, неторопливо убрал в украшенный скрещенными топорами кошель.
— Ну? — спросил он, поднимая глаза. — По-русски не понимаем?
Юрик что-то выдохнул, словно ему воздуха не хватало, рванулся к машине, протягивая руки к ружью, а из-за колодца уже вылетал целящий из арбалета Зубастый.
Выстрел был негромким, различимым только благодаря висящей над деревней тишине, а потом Зуб споткнулся, разбрызгивая в воздухе красный фонтанчик, отбросил арбалет и неуклюже завалился вперед, оставшись лежать в очень неудобной для живого позе. Остальные замерли, кося глазами по окружавшим площадь крышам. Снайпер…
— Повторяю в третий и последний раз…
Но повторять незнакомцу не пришлось. Отбрасывая в пыль оружие, контрабандисты отходили от машины.
Миха, заглянувший в посеревшее лицо Юрика, приготовился было спросить, но тот ответил сам.
— Это северяне, коротышка… — сказал так, словно «северяне» — это не принадлежность к месту жительства, а национальность.
Миха нахмурился, разглядывая принявших внезапно обреченный вид бандитов, и нерешительно присоединился к ним.
Лишь после этого на площади появились остальные. И Михаил понял, устыдившись, насколько жалким было недавнее чувство его зависти к контрабандистам и исходящей от них ложной силе.
Вышли еще четверо, с разных сторон площади медленно сходясь к колодцу. Миха бегло осмотрел приближающихся: одинакового покроя пестрая одежда, бронежилеты, зажатое в руках оружие — и горячо возблагодарил Бога за посланных ему на помощь военных. Но стоило им приблизиться, окружив пленных, как кузнец неожиданно осознал, что ошибся.
Единственно, что совершенно одинаковым было в этих воинах, так это как ни странно, ботинки, покрытые причудливым узором. Да еще бронежилеты, пожалуй. И лица, словно изнутри светящиеся силой и властью. Мечи на поясах — короткие, сантиметров по шестьдесят, но даже одного взгляда кузнецу хватило, чтобы оценить качество работы… Толком разглядеть их Михе не дал воин в плаще из медведя, заставивший бандитов Юрика сложить оружие. Приблизившись к столпившимся кучкой контрабандистам, все еще с тоской поглядывающим на мертвого Зуба, он громко сказал:
— Меня зовут Рёрик, и моим отцом был Свейн. Я из Раумсдаля и ярлом хожу под нашим конунгом Торбрандом, что правит в Ульвборге. Это мои люди, — он обвел рукой остальных воинов, — и теперь я хочу знать, кто вы такие…
Молчание, охватившее до того столь разговорчивых контрабандистов, ответило за них. Затем один из опоясанных мечом — высокий и худой, словно с выточенным из потемневшего дерева узким выбритым лицом, — тряхнул головой, отбрасывая с глаз черные косы, свисающие с висков. Он неторопливо подошел и склонился над мертвым Зубом. Присел, опуская снайперскую винтовку прикладом в пыль, и левой рукой перевернул тело.
Рёрик, нахмурив брови и согнав с лица даже подобие улыбки, ткнул в Юрика пальцем.
— Ты кто?
— Я? — Тот оглянулся, словно рассчитывал спрятаться за Мишкину спину. — Меня Юрой называют…
— Юрой? — Рёрик невольно ухмыльнулся. — А родом ты откуда? А папа у тебя был?
Контрабандист молчал, загнанный простейшими вопросами северянина в тупик.
— Наверное, был… А родом я из Довольного.
— Твои люди? — Рёрик кивнул на остальных, и Юрик утвердительно мотнул головой: — А сам-то чей будешь?
— Да вроде бы ничей… — совершил самую страшную ошибку в своей жизни Юрик. — Тут торгуем, там охраняем. Так и живем.
На лицах воинов неожиданно появились улыбки.
— Ничей, говоришь? — по-отечески поинтересовался воин в плаще из медвежьей шкуры. — Ну тогда, Хельги, давай ошейники.
Никто ничего еще не понял, когда стоящий по левую руку от Рёрика рослый молодой парень в темно-красном суконном плаще, застегнутом так же, как у ярла, перебросил автомат через плечо и ловким отработанным движением отстегнул от пояса четыре узких кожаных ремешка. Только Толчок странно дернулся, навалившись случайно на стоящего рядом подземника, и затих. Хельги шагнул вперед, демонстративно расстегивая первый ошейник, когда Михаил неожиданно осознал, что если в молчании пройдет еще хоть одна секунда, его навсегда заклеймят в контрабандисты.
— Погодите! — Он шагнул вперед, взглядом натыкаясь на непонимающий взгляд рослого Хельги. Северяне, высокие, словно на подбор, казались сейчас едва ли не великанами. — Я могу все объяснить!
Воин замер, а Рёрик понимающе развел ладони — объясняй, мол.
— Я не с ними, уважаемые. Дело в том, что здесь произошла… должна была произойти, точнее, деловая встреча и…
— А ты кто такой? — неожиданно грозно перебил его ярл, придвигаясь ближе. — Шкуру спасаешь?
