Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)
Я встала и, хромая на обе ноги и тихонько матерясь от боли, подбежала к милиционеру. Он обернулся и удивленно поглядел на меня. Ага, вид тот еще – да что ж поделаешь. Остается только надеяться, что стражи порядка тут не особенно привередливые – все же в подземельях тварей полно, наверное, раненые и окровавленные тут часто разгуливают... Но я все равно немного побаивалась.
— Простите... – обратилась я к милиционеру, уже жалея, что вообще привлекаю к себе внимание представителя закона. Еще загребет за отсутствие прописки, с него станется. – Простите, я кое-кого ищу... Вы не видели тут... мужчину, лет тридцати, длинные темно-рыжие волосы, зеленые глаза, крепкое телосложение... м-м... рост приблизительно чуть повыше вашего... одет во все черное...
— ...Носит полуторный меч и сильно ранен, – неожиданно завершил вместо меня милиционер. Я, наверное, побледнела, потому что он быстро шагнул вперед и поддержал меня за пояс. – Да вы не беспокойтесь, он жив.
Я сумела только кивнуть. Воображение услужливо рисовало цветные картинки – одна страшнее другой.
— Да все хорошо, – повторил милиционер, зачем-то глядя на мой живот, – вы только не переживайте. Он с девочкой ушел, в сторону центра. Сказал, что с ним все в порядке.
— А... – пробормотала я. – Благодарю вас...
— Не за что. Вы-то как себя чувствуете? У вас вид какой-то бледный.
— Нормально, – улыбнулась я, удивляясь, чего это он так обо мне беспокоится и чему улыбается. Я развернулась, было, обратно в сторону своей скамеечки, как милиционер снова меня окликнул.
— Вы лучше домой идите, вам сейчас переутомляться нельзя. Я понимаю, первый месяц, и вы еще не привыкли, что вы уже не одна... но ваш муж очень за вас переживает.
Я замерла, и даже пошатнулась, будто меня оглушили большим мешком с картошкой. О чем это он?!
— Первый месяц... – потерянно повторила я. – Вы о чем?
— Как это – о чем? – в свою очередь удивился милиционер. – О вашем ребенке.
— А... – окончательно ошалела я. Какой такой ребенок-то?! А может, я и правда беременная?! Фиг их знает, чего они там еще могут чувствовать помимо ультразвука. Да нет, исключено...
— И босиком не ходите! – добил милиционер, разворачиваясь и направляясь дальше в обход по периметру площади.
— А-ага, – пискнула я, ретируясь обратно на скамейку. Еще сейчас скажет, что курить мне вредно, за ним не заржавеет.
Но милиционер больше ничего не сказал. Зато вернулась Нэйси – довольная и с тарелкой в руках.
— Во. – Она поставила тарелку на скамейку. В тарелке лежало какое-то мясо и нечто вроде жареных лишайников – во всяком случае, похожее. – Ешь.
Я не стала спрашивать, откуда она взяла еду – зачем? Главное, что еда есть. А герои, даже самые героические, всегда нуждаются в пополнении сил. Героизм героизмом – а естественные потребности организма никто не отменял. Особенно раненым после боя.
Дэннер
Коридор оказался длинным и темным. В общем-то, ясно, если эти... кирси, или как их там звать, видят в темноте – то свет им не нужен.
Итак, я триумфально отключился перед носом у врага безо всякой посторонней помощи. Здрасьте, я пришел – и можете делать со мной все, что захотите. Было так стыдно, что хотелось провалиться под землю – и плевать, что я уже, собственно, под землей. Еще глубже можно! Теперь ясно, почему они передумали меня убивать – а кто бы на их месте убил врага, который вместо того, чтобы драться, в обморок хлопается.
Твою ж дивизию!.. Убейте меня, а... в порядке эвтаназии...
Коридор свернул, и я вместе с ним. Казалось, во всем здании было тихо-тихо. Только темнота, сквозняк, пустая свежесть и пыль. Я споткнулся в темноте об какую-то скамейку, рефлекторно вскинул руку, останавливая падение, и обнаружил дверь. Но и дверь не привлекла бы внимания, если бы только в последний момент я не заметил, что сделалось тише, чем было до этого. Иными словами, за дверью кто-то шумно возился, но услышал удар снаружи и притих. Я шагнул вплотную к двери, прислушиваясь. Изнутри тянуло густым звериным запахом, и кто-то явно большой, сопел и шумно вылизывался.
Тварь. Тьфу ты, а я уж надеялся наткнуться на таинственных кирси.
Майя мне не врала. Она с самого начала говорила только правду. Выходит, я не там искал врага. Исходя из последних наблюдений, девочку запугали, и очень сильно. Интересно, чем это они ей пригрозили... Впрочем, скорее всего, управились при помощи угрозы близким – друзьям или родителям. Такой шантаж обычно крепче всего держит.
— Стой!
— Стою, – согласился я, не пытаясь разглядывать стоящего впереди человека. Этот ходил практически беззвучно, и за шумным дыханием твари я не расслышал его шагов. И, судя по высоте источника звука голоса, он был обычного человеческого роста.
Вспыхнул свет фонаря, и я рефлекторно закрылся рукой.
— Не свети в глаза-то, охотничек. Будь человеком. И без того голова болит.
— Извини. – Он, кажется, немного растерялся. Шагнул вперед. Я убрал руку и разглядел худощавого невысокого парня в камуфляжной форме, бледного и очень серьезного. У него было красивое лицо и прямые темные волосы, челкой падающие на глаза. Странно для подземных жителей, к слову. Они же солнца не видят – откуда взяться темным волосам? Да и Майя тоже далеко не блондинка. Выходит, не такие уж они подземные, как пытаются показать.
— Ты как наручники снял?
— Все-то тебе расскажи.
Парень замялся, затем вздохнул и перевесил поудобнее автомат. Стрелять он, похоже, не собирался.
— А я за тобой пришел. Меня Майя прислала.
— Она жива?
— Да. Идем.
— Куда и зачем?
— В подвал, к Лесли.
Мне, в общем-то, больше ничего не оставалось. Мы направились вглубь коридора – теперь я видел в свете фонаря, что он достаточно широкий и просторный. По сторонам тянулись некогда белые двери, стены были гладкие. У поворота одиноко стояла койка-каталка. Больница.
— Это здесь началась эпидемия? – зачем-то поинтересовался я. Провожатый кивнул. Он был довольно молод, лет шестнадцать навскидку.
— Да, здесь была чума. Но сейчас уже безопасно, хотя люди боятся. Тогда была хорошая дезинфекция. Но, знаешь, страх толпы сильнее разумных доводов.
— Знаю, – согласился я.
Мы открыли очередную дверь и принялись спускаться по темной лестнице.
Между первым и вторым пролетом парень неожиданно остановился и развернулся ко мне.
— Послушай... ты ведь не из нашего города, так?
— Так.
Он нервно завозился – и вдруг выпалил:
— Кроме нас, на Земле остались люди? Там, наверху, есть другие города? Скажи!
Я настолько удивился, что ответил прежде, чем обдумать свой ответ.
— Я знаю только один город, но уверен, что есть и другие. У нас есть Странники, и они приносят откуда-то из-за тумана разные вещи. Кто-то же эти вещи делает – если, разумеется, их не находят в таких же заброшенных местах.
Парень жадно ловил каждое слово – у него даже рот приоткрылся, а глаза расширились в пол-лица. Руки намертво вцепились в висящий через плечо автомат. Я замолчал и пощелкал пальцами у него перед носом.
— Ты чего? Очнись.
Он медленно выдохнул, шагнул назад, глядя в пространство, наткнулся спиной на стену и привалился к ней.
— Туман? Какой туман?
Я пожал плечами.
— Да самый обычный туман. У нас еще и лес есть, и река.
— Большая?
— Ну... – Я честно задумался. – Достаточно. Другого берега не видно.
Парень задумчиво сполз по стенке на пол.
— А вы не пробовали обойти с другой стороны?
Я устроился возле него.
— Как обойти реку?
Вопрос был риторический, и я удивился, услышав на него ответ. Ответ, из которого сделалось ясно, что говорим мы о разных вещах.
— Поверху.
Я едва не выронил только что закуренную сигарету. Повисла пауза, в ходе которой я старался сообразить, как бы объяснить понятнее, откуда я пришел. Не поймет ведь.
— Поверху нельзя, охотничек. Вверху – только небо.
К нам едет ревизор, мысленно фыркнул я, когда сигарета догорела до половины – а мой собеседник все еще молчал.
— Нет... – наконец, выдал он. – Это неправда. На поверхности жить невозможно, и рек там нет.
Ура, заговорил. Я пожал плечами.
— Значит, я тебе снюсь. Мы же живем – и ничего. И есть там и река, и лес, и твари – все есть. И ничего, живем как-то.
— Да быть того не может! – Он резко развернулся ко мне. – Это правда?! Скажи, это правда?!
— Да правда, правда, не ори. Сейчас все сюда сбегутся, а я сегодня что-то не в настроении со всеми здороваться.
Вот он, момент истины. Надо же...
— Идем. – Парень решительно поднялся. – Мы должны рассказать нашим.
