Клятва истинной валькирии - Мид Райчел
– Ее пламя освещает путь к знанию, – сообщил он гостям.
– Красивая статуя, – машинально ответила Мэй.
А что? Это же всего лишь статуя. Неодушевленный кусок камня. В нем нет собственной жизни, и он точно не обладает никакими божественными силами.
– Совсем новая, – заметил Джастин.
Он последний раз окинул Мэй подозрительным взглядом и повернулся к Клоду с улыбкой, «мы же друзья, не надо нас бояться». Джастин намеревался приступить к делу.
– В прошлогодней описи имущества статуя не фигурирует. Я, конечно, небольшой ценитель изящных искусств, но это приобретение вам явно не по карману. Если, конечно, вы не потратили на статую все свои доходы.
Джастин окинул внутренность храма красноречивым оценивающим взглядом.
– А вы не потратили, как я вижу.
– Нет, конечно, – улыбнулся Клод. – Храм не приобретал ее. Ее преподнес нам в дар весьма состоятельный прихожанин. Мы ему очень признательны за доброту и щедрость.
– Ах, вот оно что. Повезло вам, ничего не скажешь.
Джастин что-то черкнул в эго и продолжил осматривать святилище. Завершив проверку, он вместе с Клодом прошел в крохотный офис за алтарем. Там они уселись друг против друга за письменным столом. Мэй уже оправилась, голова не кружилась, и она заняла удобную позицию между Джастином и Клодом: на всякий случай. Мало ли, вдруг безобидный с виду священник чего-нибудь устроит. Но если все пойдет как обычно, она не собиралась вмешиваться.
– Итак.
Джастин вольготно расселся в кожаном офисном кресле, которое любезно уступил хозяин кабинета. И отложил в сторону ридер – ни дать ни взять хороший приятель, зашедший на огонек просто поболтать.
– Вы хотите возобновить вашу лицензию на поклонение некой выдуманной сущности.
Клод уже было расслабился – непредсказуемость Джастина сработала безотказно, – тут же надулся и покраснел:
– Она вовсе не выдуманная, доктор Марч.
– Я знаю, что вы придерживаетесь именно такого мнения. Однако пока вы не сможете доказать истинность ее существования правительству, я вынужден констатировать, что она – выдуманная.
Джастин не грубил – просто он, судя по голосу, вынужден был доносить эту мысль до самых разных людей много раз. И тут он досадливо отмахнулся от ридера:
– У меня тут, как вы понимаете, все записано официальным языком. Но мне хочется, чтобы вы рассказали о вашей группе своими собственными словами. Расскажите, во что вы верите, как деньги собираете.
И он тут же вернул на лицо маску дружелюбия – а Клод, бедняжка, принялся подробно объяснять, во что именно он верит.
– Мы поклоняемся Богине с Девятью Лицами в ее облике покровительницы ученым занятиям. Она дарует нам знание и проницательность, и мы открываем для себя доселе неведомое разуму.
– В смысле мудрость, – добавил Джастин.
Клод ласково улыбнулся – и тут же почувствовал, что теперь его очередь ввести неофита в курс дела.
– Знание – это не то же самое, что мудрость. Ученый, занимающийся исследованиями в определенной области, конечно, обладает знанием. А проживший на этом свете девяносто лет почтенный старец обладает мудростью. Мудрость получают те, кто поклоняется нашей богине в облике Владычицы Ключей. Мы идем разными путями, однако между нами много общего. Мы пытаемся найти точки соприкосновения в наших учениях. Владычице Ключей поклоняются жители городка всего в ста километрах отсюда, и мы уже наладили с ними связи.
– Вот оно что, – покивал, улыбаясь, Джастин – весь внимание и понимание.
Естественно, каждый служитель знал любую исповедуемую в РОСА религию вдоль и поперек. Тем более он должен был знать, во что верят последователи Девятиликой Богини. Джастин наверняка прекрасно осознавал различия между сущностями Владычицы Книги и Владычицы Ключей. И он был весь любезность и приветливость – вот только в глубине темных глаз Мэй различала хищный огонек. Джастин пристально следил за интонациями, наблюдал, как двигаются руки собеседника, обращал внимание на построение фраз. Он не просто пытался разговорить Клода – он собирал информацию. Вот его базовый принцип в действии: найди самое важное для своего собеседника и действуй исходя из этого. Точно так же он поступил с молодой дамой, прибывшей в Панаму и чувствовавшей себя тем вечером несколько одиноко.
А священник был только рад возможности рассказать все в подробностях:
– Мы часто собираемся только для того, чтобы почитать что-нибудь. А потом мы делимся нашим знанием и пытаемся узнать больше, ведя просвещенные беседы. Еженедельные молебны – это, собственно, и есть чтение книги, которую выбрали большинством голосов. Я пишу проповеди, исходя из прочитанного, стараюсь извлечь какие-то уроки, хотя, конечно, мы уважаем свободу мнений и приветствуем конструктивный анализ. Мы поклоняемся Владычице. Исполняем гимны, молимся ей, украшаем статую цветами, благословляем ученых, ищущих ее покровительства. Мы читаем истории и мифы, в которых она является во многих обличьях, а также легенды о других богах. Мы верим, что истинное просвещение – в познании многогранности истины.
Джастин снова взялся за ридер, и они с Клодом перешли к анализу финансовой деятельности культа и к налоговому вопросу. Мэй не видела цифр на экране, но старалась не терять нить разговора. Теперь она понимала, насколько сложна и разнообразна работа служителя: он выступал как исследователь, психолог, детектив и бухгалтер. Мэй почувствовала, что этот вид деятельности ей импонирует. Он требовал полной отдачи – а ей нравилось, когда работают с полной отдачей, не отвлекаясь.
– Мне даже смотреть отчетность не нужно – я вижу, что вы прекрасно справляетесь, – проговорил Джастин.
Он оглядел комнату и восхитился ее убранством. А потом уткнулся в экран ридера.
– Говорите, вас… чуть больше ста пятидесяти человек?
Клод радостно закивал. Ему очень нравилось, как идет разговор.
– Да, да! Просто замечательно! В прошлый раз, когда нас лицензировали, нас было всего семьдесят пять!
Джастин резко вскинул голову, и Мэй поняла, что он неприятно удивлен:
– Выходит, за год вы вдвое увеличили количество прихожан?
И он снова заглянул в ридер:
– Ну да. Хм, да, вдвое…
Они поговорили еще минут десять, а потом Джастин встал и пожал протянутую Клодом руку.
– Ну что ж, приятно было познакомиться.
– И мне тоже! – просиял Клод. – Надеюсь, вам понравилось – мы делаем много всего полезного…
– Да-да, – проговорил Джастин. – Однако очень жаль, но я не смогу продлить вашу лицензию.
Клод застыл с протянутой для рукопожатия рукой:
– Ч-что?.. П-простите?..
Джастин сочувственно покачал головой – а на лице, кстати, так и застыло выражение безграничного оптимизма.
– Я не смогу возобновить вашу лицензию. Вам придется немедленно прекратить всю деятельность.
Клод застыл и не мог выговорить ни слова секунд тридцать:
– Но… но… мы же совершенно безобидны! И мы не нарушаем никаких законов касательно религиозных собраний!
– Вы не соблюдаете правила налогообложения. Статуя преподнесена церкви в подарок, но это дорогой подарок, и его требовалось указать в декларации и обозначить как доход, облагаемый налогом. Который вы, увы, не заплатили.
– Но нам никто ничего не сказал!
– Закон есть закон, мистер Диас, и вы обязаны его знать. Незнание закона не освобождает от ответственности, как известно.
Джастин пошел к двери, Клод тоже вскочил с кресла. Мэй быстро двинулась следом – на случай, если священник решит удивить их.
– Пожалуйста, дайте нам шанс все уладить! Мы вызовем оценщика и заплатим все необходимые налоги – включая пени!
Клод ломал руки:
– Доктор Марч, прошу вас! Наша богиня – средоточие моей жизни и жизней многих из нас! Прошу вас, не забирайте ее!
– У меня нет выбора, – отрезал Джастин. – Правительство выработало четкий набор правил относительно групп, подобных вашей, и я обязан следовать им – даже если мне лично тяжело и больно придерживаться их.
