Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ) - Забудский Владимир

— Господи Иисусе! Пресвятая Дева Мария! — в сердцах воскликнул один из санитаров, зашедших следом за нами, замерев на пороге, и перекрестился.

— Вы врачи, или капелланы?! — сердито переспросил я, повернувшись. — Здесь несколько выживших! Вы собираетесь что-то с ними делать?!

— Капитан, — вздохнув, вперед шагнул старший врач. — Я обязан оказывать помощь всем раненым. И я это сделаю. Но я скажу вам одну вещь не для протокола. Если вы хотите принести этим ребятам облегчение, то лучше давайте мы сейчас выйдем отсюда и зайдем снова через несколько минут, чтобы убедиться, что никто не выжил.

— Это не проблема, — кивнул Буллет, вскинув винтовку. — Отправляйтесь! Разрешите, сэр?

— Отставить, — гаркнул я гневно, и переместил свой взгляд на врача. — Они не чувствуют боли. Есть какой-то шанс, что их жизнь удастся сохранить?

— Есть. Хотя и крохотный. Если говорить о биологической жизни. А не о нормальной человеческой. Посмотрите, что с ними, капитан. Ручаюсь, такой жизни эти парни для себя не хотели бы….

— Это им решать. Закон о добровольной эвтаназии еще действует. Ваша задача — спасать людей. Вот и спасайте! — строгим жестом прервал я эту неуместную философию.

Врач намеревался было сказать еще что-то, но, прочитав на моем лице непреклонность, с тяжелым вздохом кивнул и сдался, дав знак санитарам, чтобы готовили носилки. Буллет опустил винтовку, и в этом движении чувствовалось разочарование. Даже сквозь шлем я услышал, как он бормочет себе под нос ругательства.

— Что-то не нравится, лейтенант? Недержание? Не терпится кого-то прикончить? — подойдя к нему вплотную, тихо, чтобы никто больше не слышал, спросил я.

— Я — офицер Легиона, сэр, а не медсестра из «Красного креста»! Убивать — моя задача. Задача каждого из нас! — не сумев сдержать раздражения, проскрежетал зубами тот.

— Задача каждого из вас — исполнять приказы своего командира.

— Мой командир — капитан Колд! — с вызовом вскрикнул тот, крепче сжимая винтовку. — А также майор Томсон! И генерал Чхон! Их приказы были достаточно ясны и просты! И ваш чертов «особый подход» здесь вовсе не требуется!

Я почувствовал, как мои кулаки невольно сжимаются.

— Ты что несешь?!

— Весь батальон знает, что вы превратили роту «Чарли» в сборище сопливых сморчков, которые боятся крови! Похожих на миротворцев! Но мы в роте капитана Колда — из более прочного теста! Мы — настоящие легионеры! И я не позволю!..

— Слушай сюда, ты, кретин, — подходя еще ближе, прошептал я еще тише. — Я прощу тебе то, что ты сказал, только один раз. И только потому, что ты, очевидно, обдолбался перед операцией вдвое больше обычного, с легкой руки твоего любимого генерала. Но если ты еще хоть раз посмеешь поставить под сомнение мой авторитет, запомни накрепко — я раздолбаю твой шлем и буду смотреть, как ты синеешь и сморщиваешься, дыша «Зексом». А потом запишем, что ты погиб в бою. Ты меня хорошо понял, сосунок?

— Сэр? — к нам подошел сзади один из сержантов, Блейд.

— Говори, Блейд! — гаркнул я, не отрывая яростного взгляда от протеже Колда.

— Саперы уже занимаются дверью в конце отсека. Им требуется всего пара минут.

— Вот и отлично, — кивнул я, и прошептал Буллету: — Враг уже близко. Очень скоро у тебя будет возможность выплеснуть всю свою ярость. Надеюсь, что в бою с реальным противником яйца у тебя действительно окажутся такими крепкими, как ты пытаешься показать.

Если бы Буллет попытался прыгнуть мне в глаза, я, должно быть, ударил бы его — не из ярости или обиды, а по необходимости — для того, чтобы утвердить свой статус главного среди бойцов, большинство из которых принадлежали к чужой роте «Браво». Перевозбужденный от стимуляторов лейтенант вряд ли остался бы в долгу, и драка могла бы зайти очень далеко. Но отступать будет уже нельзя.

Группа накачанных стимуляторами убийц, инстинкты которых опустились опасно близко к первобытным, перестала быть дисциплинированным военным отрядом и стала чем-то вроде волчьей стаи. Инстинкт подчинения лидеру был вшит глубоко в подкорку их мозга, на уровне рефлексов. Но в их затуманенном сознании я не вполне идентифицировался как лидер — таковым для них все еще оставался Колд. Я имел чужой «запах», вызывал у них инстинктивное недоверие и отторжение. И мало было одного лишь формального приказа вышестоящего начальника, чтобы это изменить. Требовалось показать силу.

К моему счастью, на сей раз демонстрации не потребовалось.

— Ну так идем вперед… сэр, — угрюмо буркнул Буллет, нехотя уходя от зрительной дуэли.

Провожая его мрачным взглядом, я подумал, что он еще даст о себе знать, и мне стоит быть настороже.

§ 27

Чем дальше мы углублялись в подземелья Новой Москвы, тем яснее я сознавал тяжесть положения, в которое попали штурмовые отряды, и непостижимую сложность задачи, которая перед ними стояла. Здесь, внизу, где наше превосходство в космосе и в небе ничего не значило, а яростные и не желающие сдаваться защитники встречали нас на подготовленных позициях, происходила настоящая резня. Едва ли не первый раз за все время войны наши потери были точно не меньше, а возможно даже больше, чем потери в рядах евразийцев.

Наш небольшой отряд двигался по так называемой Заводской улице — одной из промышленных зон Новой Москвы. Размеры помещения были нереалистично огромными. Я слышал, что евразийцы не рыли их полностью вручную, а придавали нужную форму существующим природным каменным пещерам. Потолок терялся высоко вверху в хитросплетениях труб, проводов и технологических лестниц. Оттуда время от времени вылетали, сверкая лезвиями, «Потрошители», или выплывали «Зеньки», открывая огонь из пулеметов. Готовые к этому легионеры, держащие потолок под прицелом, сбивали их короткими прицельными очередями.

По обе стороны от нас время от времени появлялись боковые ответвления, ведущие к отсекам, где находились производственные мощности. Оттуда доносилась стрельба и взрывы, и время от времени проходили люди, ведущие или несущие тяжелораненых. Насколько мне было известно, где-то тут ведут бои 3-ий и 7-ой батальоны Легиона. Возможно, им требовалась помощь, но у меня были свои задачи. Ориентируясь по навигатору, я продолжал вести отряд мимо этих ответвлений, вперед, помня о приказе не ввязываться ни в какие бои без крайней необходимости. Впрочем, вскоре эхо активной перестрелки послышался прямо спереди — оттуда, куда лежал наш путь.

— Будьте внимательны! — проговорил я громко, замерев на секунду и вслушиваясь в стрельбу. — Возможно, дальше придется пробиваться с боем!

— Ну наконец-то! — воскликнул один из бойцов, доставшихся мне в наследство от Колда.

Через пару минут мы достигли места боя. Улица продолжала тянуться вперед, но влево уходило ответвление, почти не уступающее габаритами главной дороге — если верить навигатору, Шахтерский тупик. Примерно десяток легионеров притаилось перед поворотом. Еще больше — по другую сторону переулка.

На перекрестке находился ранее бронзовый монумент ударникам-шахтерам. Сейчас он был свален с постамента, а ограждающий его бетонный заборчик — практически полностью разрушен. Среди руин монумента прятались, пригнувшись пониже, еще с полдюжины легионеров. Некоторые из них вели огонь из своих винтовок. В ответ они подвергались еще более мощному обстрелу из чего-то явно куда более крупнокалиберного. На моих глазах одному из легионеров, который уже израсходовал заряд своего магнитного щита, но рискнул высунуться, чтобы сделать очередь из винтовки, снаряд просто разорвал на части голову. Он не был первым, кто тут погиб — вокруг валялись в разных позах уже с полдюжины трупов.

Вместе со своим отрядом я присоединился к группе легионеров, прижавшихся к стенке перед переулком. Двое, стоящих ближе всего к углу, вели неприцельный огонь, едва высовываясь, и тут же прятались назад, чтобы уберечься от возмездия. Остальные — судя по всему, готовились к атаке. Навстречу нам решительно выступил офицер.