Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая (СИ) - Забудский Владимир

Психотропное оружие (если только это не очередная мистификация, чего, конечно, тоже исключать нельзя) — прямое посягательство на лишение нас последнего средства ментальной самообороны. Активизация разработок в этой сфере способна поставить жирную точку на свободе мысли, которая является важнейшим человеческим достоянием и краеугольным камнем прогресса. Если это произойдет, то мы сами не заметим и не поймем, как станем безмолвными статистами в трагическом романе-антиутопии, в который превратится вся человеческая история.

Необходимость подписания конвенции, которая наконец четко урегулирует правила ведения информационной войны и наложит запрет на применение и распространение психотропного оружия — единственное решение проблемы. Но сложно всерьез обсуждать это решение, когда ни одно из государств официально не признало существования самой проблемы. Соблазн поставить сознание масс под свой прямой контроль слишком велик, чтобы власти первыми завели разговор об ограничении этой возможности. Поэтому инициатива должна исходить от общественности.

Самое время проявить ее — пока это еще возможно.

Эдвард Грей, специально для «The Press»”

Под сильным впечатлением от этой статьи, я продолжил шерстить информацию по этой проблеме, пока окончательно не загрузнул в форумах, блогах и комментариях, которые становились чем дальше, тем невероятнее и сомнительнее. В тысячах версий, домыслов, мнений и «фактов», которые противоречили один другому, можно было просто утонуть. Как всегда, в таких случаях от переизбытка информации начало рябеть в глазах, слова становились смазанными и тягучими, а в конце концов заболела голова.

“Какие вы все смешные. В Новой Зеландии давно уже ничто просто так не печатается. Эдвард Грей — это рупор Патриджа. Такой же, как и все остальные наши «журналисты». Если он сделал вброс, значит, поступила команда из верхов. Но истинные масштабы проблемы мало кто осознает. Советую всем думающим людям почитать вот это: [ссылка]…” — написал на очередной странице обсуждения пользователь с ником “Leya7”. Следовать ее совету и переходить по очередной ссылке уже просто не было сил.

К счастью, как раз в этот момент из коридора донесся щелчок дверного замка, шум ненадолго проникшего в квартиру сквозняка и усталые голоса родителей, которые в этот день возвратились вместе. Эти будничные звуки, знакомые и приятные, высвободили мои мысли из тяжкого плена неведомых далеких опасностей. Обрадованный, я свернул все веб-страницы и выскочил в коридор поздороваться с мамой и папой.

Ужин в этот вечер выдался более тихим, чем обычно. Родители выглядели уставшими, а на папином лице и вовсе пролегла какая-то мрачная тень. Я интуитивно почувствовал, что между ними состоялся какой-то неприятный разговор, который они не успели закончить по дороге домой и не захотели продолжать при мне.

— Как прошел ваш день? — спросил я.

— Нормально, — на маминых губах мелькнула вымученная улыбка. — У меня работы сейчас много, Димитрис. Голова идет кругом. У тебя как, все в порядке?

— Конечно!

— Чем сегодня занимался целый день?

— Ну, мы с ребятами гуляли… э-э-э… — я запнулся, едва не выдав тайну нашей с ребятами вылазки в техническую зону, куда, естественно, вход был воспрещен. — … ну, в разных местах. А потом сходили в клуб на пару часиков. Ничего страшного?

— Вот так новость! На дворе один месяц в году такая хорошая погода — а он маринуется в этом подвале! — хмыкнула мама с ноткой недовольства. — Ты ведь знаешь, Димитрис, мы тебе не запрещаем, но я думала, что ты в состоянии найти себе развлечение получше в такое время года.

— Ничего, скоро занятия начнутся, пусть развлечется напоследок, — заступился за меня папа.

— Ну, если твой отец не против — я-то что могу сказать? — ответила мама с какой-то необычной для себя едкой иронией, к которой примешивалась еще и нотка плохо сдерживаемой нервозности.

Папа едва заметно вздохнул и отвел взгляд прочь, что тоже было для него необычно. Определенно между ними что-то произошло. Но расспрашивать я не стал. Боялся, что скажу что-то не то и невольно обострю ситуацию. Да и негоже воспитанному сыну без спросу совать нос во взрослые дела, особенно когда у самого рыльце в пушку и много чего приходится скрывать. Уж лучше перевести разговор на какую-то нейтральную тему.

— Хм. А знаете, я тут вычитал в Интернете… — нашелся я и вкратце пересказал результаты своих сегодняшних изысканий, упустив, конечно, что о скрытом предназначении озоногенераторов мне рассказал именно Джером.

Я ожидал, что мой рассказ вызовет на лицах родителей снисходительную усмешку, но этого так и не произошло — то ли из-за сегодняшнего их странного настроения, то ли тема не показалась им такой уж смехотворной.

— Есть много вещей, о которых мы не знаем, Димитрис, — меланхолично произнесла мама, переведя при этих словах странный взгляд на мужа. — И о некоторых, пожалуй, лучше и не знать.

Отец нахмурился и, кажется, готов был как-то отреагировать на необычное поведение супруги за семейным столом. Но мама опередила его. Поднявшись из-за стола, она поцеловала меня и, слегка болезненно улыбнувшись, произнесла извиняющимся голосом:

— Извини, сынок, я так устала, пойду лягу спать. Завтра обязательно приду пораньше и поговорим с тобой, договорились?

— Конечно, мам! Все в порядке?! — я с тревогой посмотрел на ее лицо и мне почудилась какая-то бледность, и щеки, кажется, чуточку впали.

— Да, конечно, — еще одна несчастная улыбка. — Голова разболелась. Сейчас выпью таблеточку — и все пройдет. Не сиди тут долго, сынок.

— Спокойной ночи, мамочка, — я проводил чуть осунувшуюся мамину фигуру, направившуюся в спальню, полным беспокойства взглядом.

Я перевел взгляд на отца, собираясь расспросить о причинах маминого упавшего настроения и плохого самочувствия, но передумал, увидев залегшие на отцовском лбу страдальческие морщины. Папа потер кулаком глаза, которые покраснели пуще обычного. Кажется, он тоже изрядно измучился.

— Нашей маме слегка нездоровится, — с легкостью прочитав мысли на моем лице, молвил отец. — Но ничего страшного. Переутомление, постоянные стрессы на работе и плюс всякие там женские проблемы. С ней все будет отлично, обещаю.

— Ты тоже выглядишь неважно, — признался я.

— Правда? — усмехнулся он.

Папа подошел к кухонному шкафчику, потянулся было рукой к бутылке виски, но в последний момент передумал и просто налил себе стакан очищенной воды из домашнего кулера.

— Чем ты там занимался в виртуалке? Опять летал в космос?

— Да!

— Хм. Все еще собираешься стать космонавтом?

— Да, папа. Ты не думай, это я всерьез, а не какая-то там глупая детская мечта!

— Я и не говорю, что это глупая мечта. Это замечательная мечта — добрая, возвышенная.

— И вовсе даже не «мечта», а серьезный план, — вновь поправил я отца.

— Эй, да тебе юристом надо быть, а не астронавтом — так и норовишь зацепиться за какое-нибудь слово, — улыбнулся папа и, отпив глоток воды, полюбопытствовал: — Так что, собираешься продолжить учебу где-нибудь в Содружестве?

— Да. Буду поступать в колледж.

— Уже подобрал какой-нибудь конкретный?

— Э-э-э… ну, пока нет, — смутился я. — А что?

По правде говоря, я еще не планировал свое будущее так предметно. Вступление в колледж казалось мне событием таким далеким, что и задумываться о нем пока еще не было смысла.

— Ничего. Просто я думал, что, побывав в «Юнайтед» и пообщавшись с ребятами, ты задумаешься о продолжении учебы более конкретно.

— Но ведь мне еще четыре года в школе учиться!

— Вовсе необязательно это должна быть наша школа. Если ты окончишь старшие классы в приличном англоязычном заведении на территории Содружества — тебе будет намного проще поступить там в колледж. Ты ведь знаешь, сейчас там очень строго с иммиграцией. Но когда они говорят об «иммигрантах», то воображают себе безграмотных полудиких тунеядцев, которые мечтают лишь о том, чтобы нарожать полдюжины детей и жить на социальное пособие. Интеллектуально развитый молодой человек с превосходным английским и отменным здоровьем, да еще и рано переехавший к ним учиться, будет принят там за своего.