Павел Нечаев - Цена свободы

Не все из записавшихся пришли. Записалось сто сорок два человека, пришло сто семнадцать. Летун на это лишь пожал плечами, типа, ну и хрен бы с ним. Зато уж кто пришел, на тех можно положиться, пришли лучшие, все как один надежные, толковые мужики.

— В общем, так, мужики, — я не стал разводить церемоний, — карта так легла, что я у вас теперь командир. Все согласны исполнять мои приказы? — Народ отозвался согласным ворчанием. Я продолжил:

— Бой будет жестокий. Кто не готов, пусть уходит сейчас. Если кто в бою струсит, пристрелю как собаку, — никто, естественно никуда не ушел. Размазывать сопли, типа, «наше дело правое, мы победим», я не стал. Всем и так все было понятно.

Часть добровольцев мы отправили прикрывать подходы к домам ближайших Семей, разделив на две мобильные группы. Остальные, вместе с нашими, работали, не покладая рук, у всех было дело, кроме меня. Я сидел на грязном пластиковом стуле на последнем этаже заброшенного офисного здания. До Песца тут был кафетерий, в углу сиротливо стоял замызганный кофейный автомат, пол был покрыт толстым слоем мусора. Когда я прохаживался взад-вперед, он трещал под ногами. Из окна открывался вид на мост через речку-вонючку. От дождей уровень воды поднялся, речка раздалась вширь, и была совсем не похожа на тот наполненный отходами с химкомбината ручеек, каким была до Песца.

Я услышал шорох за спиной. Обернулся. Мишка, со своим укоротом, и еще три чумазые мордашки, выглядывают у него из-за спины. Блин, вот этого мне еще не хватало.

— Ты что здесь делаешь? — бросился я к нему, — уходи отсюда!

— Мы пришли помочь, — не двинулся с места Мишка. И мордашки за ним тоже выражают готовность умереть, но не сдаться. Упрямый, чертенок, и ведь не объяснишь ему.

— Тебе же сказали с женщинами остаться! Кто их защитит теперь? — попробовал я с другой стороны.

— Так ведь, если мы здесь не справимся, всему конец, бежать некуда, ты же сам говорил, я слышал! — Уже «мы». Нет, точно не уйдет, и ведь прав, говорил я такое.

— Ну, хрен с вами, оставайтесь, — Мишка расцвел, будто я ему конфету предложил. Хотя, какая конфета, парень с оружием, хочет защищать то, что ему дорого, — ступайте на артпозицию к Летуну, помогайте с пушками, там людей мало.

— Почему не здесь? — просек, что я его отсылаю, Мишка. Ну вот хрен тебе, хочешь воевать, изволь играть по правилам:

— Потому, что это приказ командира. Мой. Или идешь на артпозицию, или я сейчас зову бойцов, и вас отведут к женщинам.

Я отвернулся и отошел к окну, поднял к глазам бинокль. Услыхав дробный стук шагов на лестнице, я ухмыльнулся, Мишка все-таки послушался. Через пару минут на лестнице опять раздались шаги. Кто-то взрослый, шаги тяжелые, идет спокойно, не таясь. Из коридора показался Ариэль.

— Что у тебя? — спросил я.

— Летун попросил за тобой приглядеть, — ответил тот, и уселся на мой стул. Ну и хрен с ним, пусть сидит, помешать точно не помешает. Вышел на связь наблюдательный пост возле туннеля:

— Заноза, ответь, — хорошая связь, тут и трех километров нет, а рация мощная. Я ответил:

— На приеме.

— Ворота открылись, выходит техника, — голос с акцентом, кто-то из ребят Чена.

— Состав, количество? — только бы он правильно смог оценить технику, он-то в нашей армии не служил. Мы всем раздали иллюстрированные справочники, много сидели, обсуждая различные виды бронетехники и тактику применения.

— Сейчас… Еще не все вышли. Все, вышла последняя коробка, они спускаются по эстакаде.

— Доложи состав и количество, — снова запросил я.

Услышав, что едет в нашу сторону, я присвистнул. Похоже, Фрайман выкатил на нас все, что у него есть

Вскоре стал слышен шум танковых моторов, он приближался. Я поднес к глазам бинокль: вот они, родимые, вот они, касатики. Идут, как на параде.

— Наглые, и обезбашенные, — произнес Ариэль, становясь рядом со мной, — им только крестов на броне не хватает.

Действительно, колонна шла очень уверенно, дистанция между машинами была одинаковая. Из люков бронетранспортеров по грудь высовывались «магисты», люки на башнях танков были открыты, оттуда торчали головы командиров в широких танкистских касках. Я почувствовал единую волю, связывающую этих людей.

Впереди шла «Жестокая», тяжелый гусеничный бронетранспортер, переделанный из танка. Тоже трофей, кстати: с захваченных у сарацин «пятьдесят пятых» убрали башни, нарастили броню, поменяли двигатель. Новый двигатель был меньше по размерам, за счет чего в корме прорезали люк для высадки солдат. Хорошая штука, и для нашего вооружения практически неуязвимая. За «Жестокой» ехал джип с пулеметом, катил танк, «Колесница-4», смертоносная бронированная машина, специально заточенная под действия в городе. За танком один за другим два длинных «Сафари», грузовики с бронированной кабиной, и трейлером, в котором, наклоняясь друг к другу, стояли две бронеплиты. Между плитами оставалось место для солдат. До Песца «Сафари» использовали для перевозки солдат по враждебным сарацинским территориям. За «Сафари» ехали два грузовика-пятитонки, один тентованный, другой и вовсе открытый. Открытый был битком набит солдатами, качались каски в такт движению. За грузовиками ехала «скорая помощь», военная, за ней джип, за джипом БТР, имени у него не было, его называли просто БТР, я в таком еще на срочной ездил. Этот у меня уважения не вызывал, алюминиевая консервная банка с противопульной броней. За ней ехала еще одна «Жестокая», замыкал колонну танк.

Колонна подошла к мосту. Вперед выехал джип, переехал мост, затормозил метрах в пятидесяти дальше по дороге. Оттуда вышли двое, покрутились, рассматривая местность в бинокли, потом один из них вернулся к мосту, спустился к самой воде, осмотрел опоры. Только когда они убедились, что все в порядке, колонна прогрохотала через мост.

Когда шум моторов стал отдаляться, мы спустились вниз, и пошли к мосту. До моста было километра полтора, шли не торопясь, времени у нас хватало. Мы как раз были на середине моста, переходили на ту сторону, когда второй наблюдатель, оставленный на предполагаемом маршруте колонны, доложил:

— Колонна остановилась, солдаты лезут с грузовиков, разворачиваются в боевые порядки.

— Грамотные, — протянул Ариэль.

— Грамотные, — кивнул я, — все по книжке делают.

Чуть погодя наблюдатель снова вышел на связь:

— Начали движение. Идут осторожно, занимают все дома слева и справа.

Я не видел, что творилось там, но примерно представлял. Солдаты противника осторожно шли вперед, проверяя дом за домом, за ними двигалась бронетехника, готовая в любой момент поддержать огнем. Они шли прямо к нашим наскоро оборудованным позициям, где сидели добровольцы. Но принимать бой на широких улицах мы не собирались. Я перешел на общий канал, и сказал:

— Заноза всем группам. Оверштаг, повторяю, оверштаг, — мы намеренно не использовали армейский сленг для радиообмена. Солдаты противника прекрасно его знают, все в одной армии служили. Общались мы на шифрованных каналах, шанс, что кто-то нас слушает, был нулевой, но несколько кодовых слов было. По сигналу «Оверштаг», группы, расположившиеся на ложных позициях, должны были переместиться в наш укрепрайон, обогнув по широкой дуге район продвижения колонны противника. Командиры групп все были из наших, кто в курсе насчет ложных позиций. Они должны были перевезти на заранее приготовленных машинах людей, расставить по позициям и наскоро объяснить, что надо делать. Мы с Ариэлем сидели в укрытии на другой стороне речки-вонючки, и ждали. Наконец, наблюдатель сообщил:

— Противник в контрольной точке. — Это означало, что противник удалился от моста примерно на четыре километра. Я перешел на канал связи с Летуном, дождался, пока он ответит, и сказал:

— Начинайте концерт.

Почти в ту же секунду вместо ответа я услышал в отдалении грохот орудийного выстрела, за ним, почти сразу же, второй и третий. С укрытой среди руин артпозиции, в полутора километрах от входа в туннель, и меньше чем в километре от моста, наши начали обстрел. Леня подготовил нашу артиллерийскую команду как следует, гонял их день и ночь, и сейчас они показывали класс. Три гаубицы стреляли без передышки, гулкие выстрелы следовали один за другим, в районе туннеля слышались разрывы.

Мы с Ариэлем напряженно ждали, поминутно оглядываясь назад, туда, где стреляли гаубицы. Наконец, снова вышел на связь наблюдатель:

— Солдаты грузятся на машины, колонна разворачивается. Они возвращаются.

— Они клюнули, — я обрадовано стукнул по скату окопа, где мы с Ариэлем сидели.

— Жирные сволочи в туннеле испугались за свои задницы, — хмыкнул Ариэль, — все, как ты сказал.

Ждать нам пришлось недолго. Буквально через десять минут на той стороне, за мостом, показалась колонна. Не снижая скорости, они подъехали к мосту. Я напрягся, боясь пропустить момент. Первой на мост влетела «Жестокая», за ней метрах в пятнадцати, джип, хлысты антенн на джипе бешено мотались взад-вперед. «Жаль, что мост такой короткий, только две единицы угробить получится», подумал я и приложил концы провода к контактам батарейки. В начале, и в конце моста вспухли огненные цветки разрывов, мост выгнулся дугой, почему-то не вниз, а вверх, и осыпался в воду ливнем обломков. Понесшаяся над землей взрывная волна толкнула меня в грудь, так, что я потерял равновесие, и сел на пятую точку, в ушах звенело. Когда я выпрямился, и снова посмотрел на мост, то ничего не увидел, только торчали у берега обгрызенные бетонные пеньки опор, да кипела вода, от все еще падающих мелких обломков. Ни следа от «Жестокой» и джипа не было видно.