Александр Лобин - Последний выход
Где-то в стороне, судя по звуку — на балконе, — звякнули гильзы, раздались шаги, затем в метре от меня возникло лицо Лаптя. Впрочем, насчет лица-то я напрасно поспешил — как раз лица на нем и не было. Если сравнить с последней нашей встречей, то в тот раз, у сараев, он выглядел просто орлом…
— Здорово, Ботаник… — Пробормотал он и тут же убрался из поля зрения.
За это время я успел хоть немного сориентироваться в пространстве и загрустил еще больше. Я — почти голый и без оружия — лежал на полу лицом вверх, а дышать мне было трудно потому, что оказался втиснут между ножками стула, на котором сидел Калым. Его ботинки стояли практически у меня на ушах, и, хотя руки были свободны, сделать ими я мог мало что — разве только попытаться двинуть ему в пах, но для этого требовалось хотя бы размахнуться…
— Слышь, Калымыч… — Сказал кто-то третий, мне невидимый, — У него тут в шмотнике жратва есть и курево. Живем, типа того!
— А я что говорил?! — Ответил Калым, продолжая меня рассматривать как бабочку на булавке. — Зона помогает сильным, мы вот не струсили — и пожалуйста, все необходимлое само пришло. Небось не жалеешь уже, что со мной пошел?
— Какой базар! — Торопливо ответил третий. В его голосе отчетливо слышались подхалимские интонации. — Слышь, а насчет бабок он чего там буровит? Нельзя у него эти бабки… того?
— Куда ж я тебе их переведу, дикобраз ты недоделанный? — Отозвался я. — На уши повешу?
— Да, действительно… — С сожалением протянул Калым. — Будь у нас хоть один рабочий КПК… А так, конечно, хрен их куда переведешь… Ну ничего, он нам и так принес немало: «винторез», броня, костюмчик этот… Сотни на полторы все это вытянет, а Ботаник?
Я промолчал. Тогда этот гад прекратил дрочить обойму, достал из кармана нож и щелкнул кнопкой. Кончик лезвия воткнулся мне в нос. Потом он небрежно чиркнул самым острием по лбу ближе к волосам. Больно пока не было, скорее щекотно…
— Так может, хотя бы поспрашиваем его как следует? — Вновь предложил третий. — Вон он какой снаряженный, небось много знает, а информация стоит дороже денег?
— Не лез бы ты, Чувак, в большую политику… На хрена нам его секреты? За них бывает и головы отрывают на раз. Меня сейчас волнует один вопрос — как нам из этой задницы свалить?
— Некуда вам сваливать, — злорадно ответил я. — Вокруг сплошные «пятна», а на Радаре сейчас мышь не проскочит…
— Это верно… — Сказал Калым. — Он откинулся на спинку стула и застыл так, раздумывая. Прерывать его мы не решились.
— Слышь, Чувак? Что ты там насчет курева говорил? Прикури-ка мне одну!
Зашуршала пачка, чиркнул кремень зажигалки, простучали шаги по паркету. Разглядеть Чувака я не мог, в темноте светился только огонек протянутой им сигареты, зато все, что делал Калым, я видел четко, как в кино. Он вынул левой рукой нож с пояса — у этого урода всегда было много клинков при себе — и коротко, почти не глядя, ударил назад. Чувак глухо вскрикнул, несколько секунд постоял, раскачиваясь как зомби и рухнул вперед, ткнувшись головой мне в руку. Рукоятка ножа гулко грохнула об пол.
Тогда Калым шагнул назад, роняя стул. Это был самый удобный момент, чтобы вскочить и броситься на него, но стоило мне шевельнуться, как приступ головокружения свалил меня обратно, и все что я смог, это только отползти назад, упереться в стену и сесть возле нее.
Как я и предполагал, это была стандартная проходная комната. Из мебели в ней остались только этот стул и стол в углу, на котором были разложены мои вещи. Освещал этот натюрморт фонарь в шлеме, который стоял в центре.
Калым, почти не глядя не меня, начал перебирать свою добычу. Прикурил из пачки сигарету, откупорил банку «нон-стопа».
— А это что за прикол, а Ботаник? — Брезгливо спросил он, рассматривая мою фляжку. — Пустая и дырявая… Ты что, в старьевшики записался?
— Это монаховская фляжка… — Неохотно ответил я.
— А-а-а… Это которую ты с Селезня снял? Молодец, друзей не забываешь… — И он небрежно отбросил в угол четверть миллиона.
Мысль о том, что он, сам того не зная, выбросил в мусор самый ценный на сегодняшний день артефакт, меня несильно, но утешила. Еще приятно было думать о маячке, что стоял на моем бронике — мне это обстоятельство помочь не могло, но далеко он в моих шмотках не уйдет, и это почти примирило меня с неизбежностью смерти. Да, я сидел почти здоровый и несвязанный, но обольщаться было нечем — даже если б нож был у меня, а не у него, в драке с этим монстром мне мало что светило. Как никак при росте на голову ниже меня, он был шире почти вдвое, даже в броню ему приходилось вшивать дополнительный клин кевлара.
— А это что за соска? Тоже память о подруге? — Спросил Калым, рассматривая записную книжку, подаренную мне Олегом. Я о ней уже успел забыть, так за сутки ни разу и не заглянул. Не дождавшись ответа, он выбросил в угол и этот прибор.
— Что-то ты неразговорчивый, Ботаник. То все байки травил, молодежь просвещал, а тут прямо слова сказать не хочешь. Ну попробуй. Может, скажешь что-нибудь такое, что я тебя убивать передумаю?
— Зачем ты Боцмана зарезал, урод?
— А надоел он мне. Я ему как человеку предложил вместе поработать, а он меня послал. — Урода он проигнорировал. И вообще был неприлично спокоен и даже вежлив, что на него прежнего вовсе не было похоже. Видимо, Калым был из тех, кто психует и в морду лезет только в нормальном состоянии, а настоящие подлянки делает без внешних эффектов и как бы шутя. Как он Чувака-то? Раз — и нет второго претендента на костюм и «винторез»…
— Ладно уж. — Калым отбросил окурок и пошевелил плечами, разминаясь. — Секреты твои мне нахрен не нужны, личных претензий к тебе у меня нет — мне ж на тебя с самого начала было насрать, иначе хрен бы ты живым ушел… Опять таки — ты мне, можно сказать, обратный билет принес… Будем считать, что бонус заработал. Не стану я тебя на части резать, умри богатым и с красивым — все равно времени нет, чтоб всерьез тобой заняться.
На секунду у меня мелькнула глупая надежда, что он меня возьмет и отпустит: голым, босым, в ночную Припяти, но — живым. Однако, у Калыма на мой счет имелись более интересные планы — он резко двинул кистью и его нож больно врезал мне рукояткой под дых.
— Чего смотришь? Бери! Поиграем напоследок на ножах как с Боцманом.
Я нагнулся и поднял «выкидуху». Клинок сантиметров в одиннадцать. Немного, если учесть, что у Калыма еще один есть, посерьезнее. Кроме того, он был в бронежилете и отличной физической форме. Тогда я перевернул еще теплый труп Чувака и вытащил из его груди второй нож. Взмахнул для пробы, примериваясь в рукоятке и балансу, шагнул в сторону. Голова уже почти не кружилась. Калым, все также продолжая улыбаться сделал шаг вперед, причем оружия пока не доставал. Не дожидаясь его атаки, я прыгнул вперед и ударил обеими руками, целясь одновременно в лицо и бедро. Он ушел назад и ответил ударом ноги. Я отмахнулся лезвием, но попал всего лишь по голенищу.
— А ты, бродяга, вполне ничего! Зря прибеднялся! — весело сказал Калым, доставая из-за пояса третий клинок.
Да, было такое дело. Предлагал он мне когда-то… совместные тренировки. Любитель, однако… Вон как сладострастно глаза заблестели. По слухам, его уволили из армии, точнее, просто не стали продлевать контракт, именно за чрезмерную любовь к таким забавам.
Еще минуту, а может и меньше, мы топтались почти на месте, обмениваясь выпадами. Он был явно сильнее и не спешил кончать свою игру. Я был уже обречен и почти не боялся. Это несколько уравнивало шансы. У меня оставался только один реальный выход: закружить его по комнате и добраться до лежащего на столе «стечкина», но он меня к нему не подпускал. Тогда я плюнул на защиту и сосредоточился на том, чтобы достать его любой ценой.
Я ударил, он блокировал. Он провел нестандартную комбинацию из рубящих ударов, закончив ее уколом в плечо, но я ушел в дальний угол. Дальше отступать было некуда. Калым провел еще несколько быстрых финтов и полоснул меня по левой руке, отчего я выронил «выкидуху», но тоже успел ударить и, кажется, даже куда-то попал — скорее всего, в бронежилет. Бог знает, сколько это могло бы тянуться, но тут на улице раздался шум, кто-то выстрелил дважды из дробовика и мы, не сговариваясь, замерли.
— Черт знает что! Никаких условий для полноценной тренировки. — С досадой сказал мой противник, и по изменившемуся взгляду я понял, что игры кончились.
Так оно и было: он перехватил свой нож обратным хватом и шагнул вперед. Я приготовился к последнему удару, но тут вновь загремели выстрелы, теперь уже прямо в комнате. Калым трижды вздрогнул, отшатнулся в сторону и посмотрел назад. Тогда я бросился вперед и ударил, но напоролся на встречный удар ногой и рухнул на пол. Калым тоже перекатился в сторону, вскочил с ножом в руке, но тут этот придурок Лапоть догадался наконец выстрелить ему в голову. Раз, второй, третий…
