Эмми Лейбурн - Монумент 14

Я начал ощущать легкое головокружение.

— А что творится с Джеральдиной? — спросил Брейден.

— Я в порядке, — сказал я.

— Он под кайфом, — сказал Джейк.

Сахалия и Брейден рассмеялись.

— Ну и рожа у тебя, Дин, — прокомментировал Брейден.

— Тебя грузовик сбил, что ли? — поинтересовалась Сахалия.

— Это я его сбил, — улыбаясь ей, сказал Джейк. Он напряг бицепсы. — Чувствуешь? Эти пушки бьют без промаха.

Сахалия пощупала руку Джейка, охая и ахая.

— У Джейка размер, зато у меня форма, — сказал Брейден, отталкивая Джейка, и плавно подкатил поближе к Сахалии.

Он напряг мышцы, чтобы она ощутила разницу. Прижавшись к нему всем телом, Сахалия скользнула рукой вдоль его предплечья.

— Мило, — прошептала она.

— Извините, — раздался голос Джози. — Какого черта тут происходит?

Брейден отстранился от Сахалии.

— Ничего, — сказал он.

— Сахалия, что на тебе надето?

— Одежда, — ответила она.

Лицо Джози вспыхнуло, она схватила Сахалию за руку и развернула к себе лицом.

— Хватит, — закричала она. — Мы уже все поняли. Ты сексуальная и ты хочешь переспать с этими ребятами. Яснее не бывает. Но, милочка, этого не произойдет, потому что тебе тринадцать. Тринадцать. Ты вообще понимаешь, что я говорю?

— Мне будет четырнадцать меньше чем через месяц.

— Иди и оденься, — скомандовала Джози, подталкивая девочку к выходу.

— Ре-ребята… — к Брейдену начал возвращаться дар речи.

— Люди иногда так одеваются, знаешь ли, — сказала Сахалия. — Стиль такой.

— Так одеваются проститутки! — парировала Джози.

Мне все это напоминало разговор строгого отца с дочерью-подростком. Но в данном случае подростку было тринадцать, а роль отца взяла на себя шестнадцатилетняя девушка.

— Ты мной не командуешь, — закричала Сахалия.

— Неужели? — возразила Джози. — На мне лежит ответственность за всех младших детей, и ты одна из них.

— Я знаю о сексе куда больше тебя, высокомерная стерва!

Вместо крика Джози наклонилась к Сахалии.

— Ты ребенок! — сказала она.

В комнату вбежал Нико, грязный и вспотевший.

— Что происходит? — спросил он. — Я слышал крики.

— Сахалия вешается на старшеклассников, — сказала Джози. — А с учетом того, как они на это реагируют, сложно предсказать, что может случиться.

— Джози, мы ничего такого не делали, — запротестовал Брейден.

— Ей тринадцать лет. — Слезы на ее глазах грозили брызнуть в разные стороны.

— Мне не нравится, когда обо мне говорят так, как будто меня здесь нет, — сказала Сахалия. — Я такая же взрослая, как и вы. Джейк и Брей это понимают. Ты злишься потому, что я им нравлюсь больше, чем ты.

Сахалия обвила руки вокруг шеи Брейдена.

Он покраснел и вывернулся из ее объятий.

— Сахалия, — сказал он. — Мы зависаем с тобой, но мы не собирались делать с тобой, знаешь… что-то еще. Извини.

Ее лицо сморщилось.

На мгновение она показалась совсем ребенком, которым она и была.

Она развернулась и выбежала в коридор.

— Ты скотина, Брейден, — сказала Джози. — Я думала, ты изменился…

Джози вылетела в противоположном направлении.

Брейден поднял руки:

— Я делаю правильные вещи, а в итоге остаюсь виноватым!

Нико бросил на нас троих быстрый взгляд и вышел вслед за Джози.

Брейден повернулся к нам:

— Я хочу того, что вы принимали.

Я покинул их после того, как Брейден принял таблетки. Мне больше не хотелось. По правде говоря, я больше не хотел иметь с ними ничего общего.

Мне надо было прилечь. Срочно.

Мне нужна была помощь, и мне не к кому было обратиться, кроме него.

Он работал за столом, рядом с детьми. Перед ним лежали три или четыре электроприбора, из частей которых он что-то собирал.

— Алекс, — спросил я. — Ты не хочешь со мной пообедать?

Он взглянул на меня прохладно и обиженно:

— Возможно.

— А лучше поужинать.

Я забрался в свой отсек, рухнул в гамак и уснул беспробудным сном.

Я пропустил обед, пропустил и ужин.

Глубокой ночью мне показалось, что я вижу сон об Астрид, которая была в моей комнате.

Мне снилось, что рядом со мной, в моем небольшом спальном пространстве стоит Астрид и смотрит на меня.

Астрид былав моей комнате. Запах ее был тяжелым.

Она выглядела прекрасной в переливчатом свечении моего дешевого будильника. Но пахла она действительно плохо.

Глупо, но моей первой мыслью была радость из-за того, что Джейк вынул ватные тампоны из моего носа перед тем, как я пошел спать.

Вот вам и тщеславие.

Она схватила меня за волосы и дернула мою голову так, что я встретился с ней глазами.

— Никогда больше за мной не подглядывай, — зашипела она на меня.

— Прости меня, — сказал я.

— Придурок, — сказала она.

Она отпустила мои волосы и повернулась к выходу. Пространство было таким тесным, что она была буквально зажата между мной и стеной.

— И не принимай больше болеутоляющих, они тебя разрушат, превратят в идиота.

— Пожалуйста, Астрид, — проговорил я.

— Что?

— Мне, правда, очень, очень жаль.

Я неловко сел, свесив одну ногу из гамака. Моя нога скользнула по ее бедру, но она не оттолкнула меня.

— Я шел за дневником, увидел вас вдвоем и… это было неправильно. Совсем неправильно. Особенно учитывая…

— Учитывая что? — спросила она.

Во рту пересохло. Сердце колотилось о ребра.

— Потому что ты мне небезразлична, — сказал я и тут же поправился: — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя лучше. Хочу, чтобы ты вернулась и была с нами.

В свете моих часов я плохо видел ее, но мне показалось, я поймал отблеск слезы, катящейся по ее щеке.

— Прекрати это, — сказала она. — Ты следил за мной, наглотался таблеток, напугал Макса. Это не дело.

Я почувствовал себя ничтожеством, маленьким червяком.

— Дин, — ее голос пришел из темноты. Он не казался сердитым или расстроенным, только честным. — Мне нужно, чтобы ты был одним из хороших ребят.

И она ушла.

Глава 20

ПРОИСШЕСТВИЕ

В шесть утра я не стал будить Каролину и Генри. Сегодня они должны были стать моими помощниками. Я просто споткнулся о них и в итоге разбудил Макса.

— Макс, — прошептал я, с трудом обнаружив его в клубке прижавшихся друг к другу детей, среди Улисса и Батиста. У малышей не было гамаков. Они спали на сдвинутых вместе детских матрасах.

Все трое выглядели дикими, но симпатичными, как три волчонка в норе. Растрепанные, на сбившихся в кучу одеялах и простынях, они были похожи на мальчишек из компании Питера Пена.

— Макс, — сказал я и тихонько потряс его за плечо.

— Да?

— Поможешь мне сегодня на кухне?

— Снова?

— Да, — ответил я. — Я тебе компенсирую.

— Два дня подряд?

— Да.

— Тогда я согласен! — сказал он и еще в полусне вскочил на ноги.

По дороге на кухню он натянул на себя флисовую толстовку. С каждым днем здесь становилось все холоднее. Наверное, это происходило потому, что солнечные лучи не могли пробиться сквозь гигантское облако металлической пыли.

— Что у нас будет на завтрак? — спросил я его.

— Сливочное мороженое.

— Мороженое?

— Точно.

— Макс, я не думаю, что это хорошая мысль. Нам нужна еда, настоящая еда, чтобы начать день.

— Да, — ответит он. — И все-таки. Ты мне должен, сам сказал.

— Ну Макс…

— Вчера ты был гадким со мной и заставил меня плакать…

Мне следовало сказать нет. Но вместо этого я ответил:

— Да.

Почему бы и нет, мы можем насыпать сверху орешков или еще чего-нибудь…

Мы нагрузили тележки мороженым.

— Знаешь, где готовят самое лучшее мороженое? В «Вилладж Инн», — сообщил мне Макс.

— Правда? — пробормотал я. У меня снова разболелась голова. Мне необходим был кофе и аспирин.

— Однажды мы ели в «Вилладж Инн», и моя мама пошла в туалет, — начал рассказывать Макс, когда мы положили в тележку несколько бутылок клубничного сиропа. — Мама там застряла надолго, и папа пошел посмотреть, почему она так задержалась, и они еще очень долго не выходили. Я сидел и долго-долго ждал их. Ко мне подошла официантка и спросила, не хочу ли я что-то на десерт. Естественно, я сказал: «Да». Тогда она принесла мне «Банана Сплит», который я попросил у нее, и я его съел. Сначала я хотел поделиться с мамой и папой, но их не было так долго, что я решил съесть все, потом я стал волноваться и пошел в туалет за папой и мамой, но их там не было. Тогда я вернулся за стол. Когда официантка меня разбудила, она попросила меня дать ей мой домашний телефон и позвонила родителям. Оказывается, они обо мне совершенно забыли и вернулись домой без меня.

— Господи, Макс, — сказал я. — Это ужасно.