Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)
Так. Это уже ни в какие ворота не лезет. Джонни Веррет, мой вечный враг и соперник, спас мне жизнь? Ну и дела.
— Вот как. – Я отпустил его и отступил на шаг. – Это такой большой секрет? Или ты жалеешь о том, что спас меня?
— Не говори ерунды, – буркнул он, отворачиваясь и быстрым шагом нагоняя отряд. Я пожал плечами и отправился следом.
Эндра
— Ладно уж, уговорила, – сказал мой загадочный провожатый. – Можешь влезть ко мне на спину.
— Я не уговаривала, – сказала я. – Я молчала.
— Зато твой несчастный вид говорит вместо тебя.
— Не полезу, – буркнула я.
Во-первых, я просто-напросто не удержусь с такими ранами. А во-вторых, фиг ему. Я и сама могу идти.
Незнакомец появился снова, когда я поняла, что отряд меня не слышит и уходит. Или предпочитает не слышать. Ясно – им с тварями надо сражаться, а не раненых подбирать. Я для верности еще раз проорала «Помогите!». А потом забарахталась, подплывая к бережку. И тут поняла, что просто физически не смогу подтянуться, чтобы выбраться из воды. От активной работы руки уже начали неметь. Ну, ладно, врагу не сдается наш гордый Варяг… Откуда, кстати, эта фраза? А, не помню.
Наверное, я барахталась, пытаясь вылезти, довольно долго. Как вдруг меня кто-то ухватил за воротник и одним движением вытянул на берег так, что воротник жалобно трескнул, надрываясь.
— Ну, что, потренировала голосовые связки? – поинтересовался незнакомец.
А на меня навалилась неимоверная тяжесть, как бывает, когда долго находишься в воде, а потом вылезаешь на берег, так что я даже пошевелиться не могла.
— Нет, оно, конечно, иногда хочется побарахтаться в переполненном тварями канале и поорать. Не спорю. Случается, – продолжал спаситель. Ланцелот лизнул меня в ухо. Я зашевелилась и уселась, отжимая одежду. Правда выходило плохо – с меня все равно лило так, что вокруг немедленно образовалась лужица.
Мы прошли уже довольно много, когда из глубины тоннелей донесся далекий громовой раскат. А, может, он раздался близко – в подземельях разве поймешь. Каменные коридоры причудливо и неравномерно разносят звуки. Потолок содрогнулся. Мелкие камушки сыпанули по глади канала, взрезав поверхность воды.
Незнакомец ухватил одной рукой пса за ошейник, а второй – меня за талию и резко обернулся на звук. Спросил:
— У них и оружие есть?
Я не ответила. И так очевидно.
— И много? – продолжал мой попутчик.
— Много. А вообще, поди, вон, у них спроси. Чего ты ко мне пристал?
Он вздрогнул и замер, словно его посетила неожиданная мысль.
— Так ты тоже с поверхности?
— Откуда, по-твоему, я могу быть?
Незнакомец помолчал. Затем непонятно произнес в пространство «Значит, все-таки, правда» и вздохнул.
— Что? – уточнила я.
Но он не ответил. Только перехватил меня под руку и быстро направился дальше.
А немного погодя вода в канале снова зашевелилась. Только как будто изнутри. Словно в глубине плыло что-то огромное. Причем, не просто плыло – неслось. Это движение постепенно приближалось. Что-то яростно ударило в стену, там, где оно только что было, отколов внушительный камень кладки.
Незнакомец снова ухватил меня и собаку и прижался спиной к стенке.
— Не шевелись, – тихо велел он на ухо. – И не дыши даже.
Я инстинктивно прижалась. Ноги соскальзывали с мокрого песка.
Движение приближалось неумолимо. И в тот самый момент, когда оно миновало нас, из воды выметнулось длинное щупальце, грохнуло в стену, на обратном пути скользнуло по моему колену. Вероятно, почувствовав тепло, оно обвилось вокруг него, дернуло и потащило.
Я взвизгнула и полетела. Песок вдруг разом встал на дыбы и больно ударил. Ладонями затормозить не получилось, я и приложилась носом. Земля задвигалась. Нет, вернее, это меня потащило к воде. Твари! Наверное, патрульные напугали и разозлили их взрывом…
Тут кто-то накрепко ухватил за руку с другой стороны. Звякнуло из ножен железо, полоснуло по воздуху – и движение прекратилось. Что-то взревело, вода забурлила, окатывая неровными волнами. А потом все стихло.
Он поднял меня на ноги, а я завозилась, отцепляя от ног отрубленное щупальце и содрогаясь от отвращения.
— Ну, все-все, – даже как-то мягко проговорил незнакомец и погладил меня по спине. – Эх ты. Ладно уж, иди сюда.
Он подхватил меня на руки, а у меня даже не было сил сопротивляться.
Дэннер
Я все еще косился в сторону Обреза, но он делал вид, будто меня тут нет. И правильно, к слову, делал. Меньше всего мне сейчас хотелось с кем-либо разговаривать.
Итак, я и, правда, ненормальный. Прекрасно. Это я с иронией. И плевать, что я давно об этом подозревал. Правда ведь всегда оказывается неприятнее всех догадок, вместе взятых. Обрез, стало быть, состоял тогда в моем отряде – поскольку командует он где-то в районе полутора, или чуть более, лет. Зачем он так?.. Что его так мучает?.. Факт спасения моей психованной шкуры? Или то, что произошло с остальными? Наверное, он жалеет о том, что не смог вытащить всех. И, может быть, поэтому ведет себя так, что врагов у него в городе не в пример больше, чем знакомых – при полнейшем отсутствии друзей. Тяжело ему, наверное...
Я держал за руку Аретейни, и рука крайне надоедливо саднила от соприкосновения с ее рукой, будто кто-то очень вредный методично натирал ее наждачной бумагой, а не я касался мягкой человеческой кожи. Болело все зверски. Я подозревал, что стану шарахаться от зеркал еще недели две – но это ничего, у меня хорошая регенерация. В голову настойчиво лезли слова песенки, и я сам не заметил, как принялся мурлыкать ее себе под нос. Песенка была несерьезная, шуточная и в чем-то даже примитивная – после драки, с такой болью, без необходимого количества кислорода особо не посочиняешь. Однако начиная со второй строфы, Ласточка принялась мурлыкать вместе со мной, о словах догадываясь по смыслу. Я удивленно на нее покосился и замолчал. Муза смоталась, махнув меня на прощание хвостом по ушам. Аретейни замолчала следом и на ходу обернулась ко мне.
— Весело, – сказала она. – Это чье?
Я пожал плечами.
— Ничье. Это так.
— Сам сочинил?! – распахнула глазищи Ласточка. Я отчего-то смутился.
— Да. Только что.
— Здо-орово... – протянула она, задумчиво уставившись на собственные ботинки. – А я, вот, так не умею.
— Я тоже не умею. Это оно само за меня умеет. – Я улыбнулся. Аретейни улыбнулась в ответ.
— Странные животные, – задумчиво произнесла она. – Откуда они такие взялись?
— Вовсе не странные, – решил я поделиться гипотезой. – Это, по-моему, мутанты.
Она резко обернулась.
— Думаешь?..
— Угу. Я у нее заметил глаза и сходство сразу с двумя биологическими видами. Сам я их, разумеется, не видел, но в книгах встречаются иллюстрации. У нас таких животных нет. И глаза, которые ей не нужны. Мне кажется, когда-то они были другими.
— Ого! – Ласточка распахнула глаза. – Так это все объясняет! Мутанты, заброшенный город, старые коммуникации, использование разных по времени изобретения видов оружия... Мамочка...
— Что объясняет? – заинтересовался я. – Не прерывай мысль.
Но мысли, видимо, суждено было не завершиться.
Сверху раздался какой-то металлический частый шелест, посыпалась каменная крошка, а мои ребята кинулись врассыпную. Я метнулся в сторону, дернув Ласточку за руку, она споткнулась – и мы оба полетели на пол.
Но тварь не нападала.
Она просто бежала мимо – занимая, правда, собой весь потолок.
— О-ох... – выдохнула Аретейни, глядя на нее широко распахнутыми глазами и неосознанно прижимаясь ко мне. – Полосатый эшелон... твою дивизию… сороконожка...
Я прищурился на сороконожку, прикрывая ладонью глаза от сыпавшихся сверху мелких камешков, и удивился ничуть не меньше. И правда, сороконожка... Вот только она размером с хороший такой пассажирский железнодорожный состав. Обычно сороконожки, наверное, вдвое поменьше. А эта с трудом протиснулась в центральный распределительный коллектор.
Она бежала, быстро перебирая лапками, тянулись, тускло поблескивая хитиновой броней, сегменты тела, а я все никак не мог оторвать взгляда. Вот это сороконожка!.. Чего только не наглядишься в канализации.
Подошел Обрез, немного опасливо косясь на сороконожку, уселся рядом.
— Может, ее подстрелить? – предложил он.
— И она нас всех придавит, – осадил я. – Она же неопасна, оставь ты ее в покое.
Обрез пожал плечами и усмехнулся, разглядывая бесконечную сороконожку.
— М-да, – протянул он. – Чудо...
Ласточка дрожала, будто ее ледяной водой на морозе окатили, и прижималась ко мне, судорожно цепляясь за куртку. Я осторожненько коснулся ее плеча. Она тихонько вскрикнула и подскочила аж на полметра, тут же, впрочем, забившись обратно в щель между мной и стенкой.
