Олег Шовкуненко - Оружейник-2. Азартные игры со смертью [СИ]
Осмотр моторно-трансмиссионного отделения, как я и предполагал с самого начала, ничего не дал. Никаких сюрпризов. Точно такие же результаты оказались и у моих компаньонов. Так что оставалась лишь самая последняя задача — завестись и подкатить к аварийному выходу N2. Вроде бы пустяковая работа, но каждый из нас по-прежнему оставался на чеку.
Памятуя что береженного бог бережет, мы решили, что во время запуска двигателя в бронетранспортере я буду один. Идея принадлежала Нестерову, и с ней все согласились.
— Не закрывай люки, — крикнул мне в спину милиционер, когда я уже поднимал ногу, чтобы ступить на подножку распахнутой десантной двери.
— Отойдите подальше и разойдитесь, а то стоите толпой, — советом на совет ответил я.
До водительского места я добрался за несколько секунд. Привычно плюхнулся в кресло, пробежался взглядом по приборной доске, погладил черную баранку руля. На первый взгляд все нормально, все как всегда… да и Костя здесь пошуршал. А от его внимательного и пытливого взгляда вряд ли что-либо укроется. Так что, как говорится, поехали!
Перед тем как включить двигатель, я отыскал свой старый танкистский шлем, надел его, а затем еще раз глянул через водительский смотровой люк. Как там наша команда? Убралась ли на подобающее расстояние? Через замызганное стекло были видны две фигуры: здоровяк морпех и сутулый, немного нескладный Нестеров. Они стояли метрах в двадцати от носа "восьмидесятки". Соколовского видно не было. Наверняка капитан занимал позицию правее, тем самым контролируя пространство по правому борту. Ладно, пойдет, — решил я и положил руку на рычаг переключения передач. Сделал я это чисто автоматически, без всякой задней мысли, просто ощупывал очередной орган управления, с которым придется работать, напоминал своему телу дистанцию до него.
Как только ладонь легла на черную пластиковую рукоятку, я тут же ощутил какой-то странный дискомфорт. Что-то было не так, что-то было неправильно. Пытаясь разобраться в причинах этого странного ощущения, я повернул голову и покосился на рычаг переключения скоростей.
Цирк-зоопарк! Я тут же все понял. Он был переключен в положение "задний ход". Какого хрена? Конечно, вчера я был не в лучшей форме, но, не смотря на это, оставить его вот так просто не мог. Это противоестественно, тем более для водителя, который провел за баранкой не один год своей жизни.
Раздумывая над загадкой, я нервно теребил рычаг. Само собой, психовать еще не повод. Может Соколовский пробовал, а может и моя вина. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Вот только что теперь делать? Звать подмогу и разбирать коробку передач в поисках того не знаю чего? Полный бред! На это потребуются соответствующие инструменты, а главное куча времени, которого у нас просто нет. Тогда существует другой вариант — наплевать и забыть. Цирк-зоопарк, великолепный выход! А главное все разрешится уже через несколько секунд.
С рыком "Да пошло оно все!" я переключился на нейтралку. Знакомый щелчок и больше ничего… Как я ни прислушивался, внутри "302-го" оставалось по-прежнему тихо.
— Фух, пронесло!
Уже более уверенно я включил зажигание. Сипение стартера мигом переросло в богатырский рокот мотора. И опять ничего неожиданного. Я несколько раз газанул и, когда понял что двигатель работает нормально, почти расслабился. Все это чушь собачья! Вот сейчас тронемся, и вообще все забудется.
Именно в этот момент в мозгу промелькнула невесть откуда взявшаяся мысль: "Вперед или назад?". Вперед это нормально, вперед это как обычно, вперед — именно так поступил бы каждый на моем месте. А вот назад… Почему назад? Потому, что была включена задняя передача? И что с того? Я задал вопрос и тут же на него ответил. А вдруг это знак, сигнал? И говорит он вперед нельзя, только пятиться, только задним ходом.
Почему-то эта уверенность росла во мне с каждой секундой, переполняла, заставляла пальцы нервно подрагивать. Вскоре я уже не мог ничего с собой поделать, не мог удержаться. Включив задний ход, я рванул машину с места. Все быстрее и быстрее, все дальше и дальше от того места, где стояли ошарашенные Чаусов и Нестеров.
Тряска меня слегка отрезвила, привела в норму, заставила инстинкты утихомириться под напором разума. Все нормально, ничего такого не происходит, ты же видишь, что…
Именно в этот момент впереди что-то взорвалось. Это был очень странный взрыв, тусклый, серый и абсолютно беззвучный. Земля вздыбилась, а затем из нее в воздух взметнулся целый сноп длинных, гибких, как осьминожьи лапы, плетей.
Чтобы разобраться в происходящем, мне потребовалось лишь мгновение. Вьюнок! Цирк-зоопарк, это же вьюнок! Вот тварь ползучая, и откуда выползла?!
Я уже отвел машину достаточно далеко, чтобы не опасаться нападения хищника. Но вот мои товарищи… Сергей, майор, Соколовский, они ведь все еще оставались там… в пределах досягаемости смертоносных щупалец.
Загрохотавшие автоматные очереди оповестили, что мои товарищи еще живы. Слава богу!
— Держитесь! Я уже иду!
С этим криком я рванулся наверх, в настежь распахнутый водительский люк. На ходу передернул затвор АКС. Оказавшись снаружи, я буквально взвыл от пронзившей душу острой, жгучей боли. Зрелище было жуткое. Вьюнок праздновал победу. Большая часть его серых, покрытых россыпью черных точек щупалец сплелась в большой веретенообразный кокон. В тех местах, где жирные, сочащиеся ядом лапы сомкнулись еще недостаточно плотно, между ними проглядывали лоскутья выцветшего камуфляжа.
— Сука! — я заорал и как обезумевший стал палить в похожую на ожившее дерево тварь, которая нежданно-негаданно выползла из старой ливневки.
Кто оказался жертвой чудовища, понять было невозможно. Рассмотреть оставшихся в живых и выяснить кого не хватает слишком долго и немыслимо сложно. Ослепленный ненавистью и злостью мозг требовал лишь одного — убивать. Немедленно убивать! И я выполнял этот приказ с упрямством и поспешностью умалишенного. Перед глазами стояло лишь пятнистое, поблескивающее, будто мокрая резина тело, которое вздрагивало при каждом попадании пули. Вздрагивало да и только. Щупальца не разжимались, и человек в их объятиях уже практически перестал биться. Сильный был человек, раз так долго боролся с таким могучим врагом… Матерь божья, сильный… камуфляж… рост… До меня вдруг дошло.
— Серега, нет!
Перед моим мысленным взором совершенно ясно встала рослая фигура морского пехотинца, его добродушная улыбка, его крепкие руки. Руки запомнились больше всего. Это потому, что видел я их гораздо чаще, чем лицо Сергея. Слабого и больного Сергей таскал меня на себе, оберегал и защищал. И перед моим лицом всегда были его руки, те самые, которые сейчас растворяет беспощадная едкая кислота.
— Нет, Серега, нет!
Обезумев от отчаяния и ярости, я кинулся вперед. Скатился по броне, грохнулся наземь, даже не почувствовав боли вскочил и помчался прямо на чудовищную гигантскую актинию так стремительно расцвевшую посреди мертвого поселка. Я успел пробежать метров десять, расстрелял целый рожок, но тут меня грубо схватили за плечи.
— Назад, полковник! — прямо в ухо прогорланил Соколовский. — Уже все… Уже кончено.
— Кончено?
Я в гневе повернул к нему лицо и окаменел. По щекам несгибаемого спецназовца текли слезы. Не стесняясь и не вытирая их, Костя прокричал Нестерову:
— Еще одну очередь, майор… чтобы наверняка.
Выпущенные Анатолием пули ложились точно в центр кокона, который вьюнок свил вокруг тела своей жертвы. Однако на сей раз все они предназначались совсем не для чудовищного инопланетного монстра.
Леший ввалился внутрь БТРа через люк над местом командира, грузно упал на сидение справа, и мрачно прогудел:
— Двигаем!
Как эхо от его голоса громыхнула закрывшаяся десантная дверь левого борта, и это означало, что все уже внутри.
— Двигаем, — согласился я и стронул машину с места.
Туман немного рассеялся, да и новый день медленно, но уверенно вступал в свои права. Так что с ориентацией проблем не возникло. Серая громада стены и крупная оранжевая точка, запирающего Северные ворота "Камаза", размеренно покачивались за бронестеклом водительского смотрового люка. Под стальное брюхо "302-го" то и дело ныряли какие-то темные пятна, и мне пришлось поднапрячься, чтобы узнать в них те самые вещи, которые были вынуждены бросить отправляющиеся в неизвестность Одинцовцы. Однако все увиденное лишь на мгновение задерживалось в мозгу. Там сейчас царила полная глухая пустота, и не находя за что бы зацепиться, картинки уносились прочь, словно опавшие осенние листья, сдутые резким ледяным шквалом.
— Всем приготовиться! — громкая команда Загребельного помогла вернуться к реальности. — Ертаев, Павел, на выход. Остальным прикрывать. — После общей команды Андрюха повернулся ко мне: — Уверен, что пропихнешь или может все-таки оттянем назад?
