Олег Шовкуненко - Оружейник-2. Азартные игры со смертью [СИ]
— Убери, какого дьявола в глаза светишь? — потребовал майор.
— Ты без фонаря? — удивился Загребельный, отводя в сторону луч.
— Для меня тут дом родной. Даже если с завязанными глазами и спиной вперед, то все равно не заблужусь.
Услышав такой ответ, мы с Лешим переглянулись. Андрюха промолчал, а я неопределенно пожал плечами, мол, это его дело, как хочет, так и ходит. Хоть, как он выразился, "спиной вперед".
— Мог бы у ребят фонарь одолжить, — в конце концов буркнул Леший. — Со светом-то удобней и быстрее.
— А я не спешил. Дал вам спокойно пообщаться, — милиционер невесело улыбнулся. — Ну что, все выяснили? Теперь расскажите мне. А то держите за идиота. Раз тут у нас такое паскудство началось, то я должен знать все.
Паскудством Анатолий явно окрестил случай с подсунутым в убежище маяком. И чисто по-человечески, вернее сказать по-мужски, я его прекрасно понимал. Какая-то падла отправила на тот свет всех людей майора, всех, кого тот взялся оберегать и защищать. Такого не прощают.
Не доверять Нестерову причин не было, тем более у меня, человека, которому он спас жизнь. Именно поэтому я выложил все начистоту:
— Мы тут судили-рядили и выяснили одну очень интересную вещь. Организаторы этой гребаной диверсии хотел свести счеты совсем не с нашей группой. Его основная цель — вы, люди, оставшиеся в поселке.
— И чем это вы так помешали ханхам?
Подполковник ФСБ задал вопрос не таясь, не скрывая информацию о присутствии чужих. Нестеров это сразу просек:
— На Земле еще остались ханхи?
— Кое-кто остался, — кивнул Загребельный.
— Плохо.
В полумраке подземелья было скверно видно, но я был готов поклясться, что в глазах Анатолия мелькнул страх. И я не ошибся. Подтверждением этому стал его тяжелый горестный вздох:
— Они меня обязательно найдут.
Глава 8
Мы стояли перед небольшой металлической дверью. Я, Нестеров, Соколовский и Сергей Чаусов — первая группа, заданием которой стало высунуться из убежища и произвести разведку. Все остальные наши товарищи находились за второй внутренней дверью шлюзовой камеры. Они были должны либо по сигналу отправиться вслед за нами, либо сквозь толстый металл двери слушать наши предсмертные вопли. Так было решено. Вокруг Одинцово творилось что-то непонятное и зловещее, поэтому снаружи нас могло ожидать что угодно, возможно даже такое, с чем люди до сих пор еще не сталкивались.
— Шесть утра, — Нестеров сунул мне под нос циферблат своих часов. — Пора.
— Пора, — согласился я, тут же поймав себя на том, что совершенно не гляжу на стрелки его старенького "Востока".
Взгляд мой словно прикипел к паутинке вен, которая покрывала кисть Анатолия. На первый взгляд вены как вены, только уж чересчур крупные и симметрично расположенные, этакий правильный веер, расходящийся от запястья к пальцам. Нестеров заметил мой взгляд и поспешил убрать руку.
— Повторяю задачу, — голос Соколовского оторвал меня от неуместных сейчас мыслей. — Осматриваемся. Проверяем БТР. После этого возвращаемся за остальными. И я бы очень попросил, товарищи офицеры, без всякой там самодеятельности.
— Само собой, — я хлопнул Костю по плечу. — Ну что, командир, гасим фонари?
Свет погас лишь на одно короткое мгновение. Ржавая металлическая дверь заскрипела и медленно отворилась, пропуская внутрь грязно-серые утренние сумерки, насквозь пропитанные плотным клубящимся туманом. Все мы как по команде тут же затаили дыхание. Знаем мы эти туманы. Пару вдохов и легких как не бывало, сгниют к чертовой бабушке.
Капитан с морпехом тут же полезли за противогазами. Везет им! А вот у нас с Нестеровым масок, как назло, не оказалось. И что теперь прикажете делать? Закрыть дверь? Так мы же эту дрянь уже все равно впустили. Прорываться назад в убежище? Таким поступком можно не только себя, но и всех остальных на тот свет отправить. Получалось, что единственный выход — просто вдохнуть. Чем черт не шутит, может на этот раз и пронесет.
Собрав все свое мужество, я действительно сделал глубокий вдох. Воздух оказался влажным, горьковатым, с легким запахом сероводорода, короче, такой как обычно, каким ему и положено быть на умирающей планете. Приученный не доверять первым ощущениям, я сделал еще пару вдохов. Вот сейчас все и выяснится. Если в груди появится тяжесть, а в глотке начнет пересыхать…
— Нормально, — рядом прозвучал воодушевленный голос Анатолия Нестерова. — Просто туман.
— Тихо! — Соколовский схватил милиционера за локоть и заставил замолчать. Затем прислушался и, удовлетворенный царящей вокруг тишиной, приказал: — Пошли. Только осторожно. — Капитан передвинул за спину сумку с так и не понадобившимся противогазом и первым шагнул в неизвестность.
Традиционно хмурое серое утро выдалось сегодня еще и невероятно мокрым. Водный конденсат размягчил вездесущую черную плесень, и она ожила, превратившись в лужицы темно-бурой слизи. В общем-то, штука не особо опасная, только от нее кажется, что все вокруг замарано потеками сырой нефти, которую лишь минуту назад закончили разливать из пожарного брансбойта. Противно, мерзко, неуютно, жжется если попадет на кожу, да только что поделаешь, не ждать же в самом-то деле пока все это высохнет.
Осторожно крадучись вдоль подножья рукотворного холма, в глубинах которого и находилось убежище, мы стали продвигаться в сторону главного входа. Не знаю как кто, а я порядком нервничал. Что там с "восьмидесяткой"? Цела ли? А вдруг рядом с искореженными воротами валяется точно такой же изувеченный шестиметровый остов, помеченный бортовым номеров "302"? И угораздило же меня оставить машину именно в этом месте! Вот и вправду говорится: хотелось как лучше, а получилось как всегда.
Только когда в густом сером мареве проступили знакомые очертания боевой машины, я слегка успокоился. Башня, колеса… вроде все на месте. Цела родимая, а значит будем целы и мы.
Добравшись до БТРа, группа тем самым выполнила свою первую задачу. Мы никого не видели, нас никто не атаковал, выходит можно предположить, что в округе чисто. Конечно же, по большому счету стоило проверить весь периметр. Только вот сколько на это потребуется времени? Пару часов как минимум. А вот этих то часов у нас как раз и не было. Скоро на Землю придут кентавры. А учитывая все последние события, мы не могли доверять заверениям Главного об их временной лояльности. Мы могли рассчитывать только на себя, на свою изобретательность и расторопность, на свой опыт и свое чутье.
Именно опыт и чутье подсказали командиру нашей группы план дальнейших действий:
— Начинаем осмотр машины, — негромко произнес Соколовский. — Чаусов на башню. Наблюдать за местностью. Не зевать и вертеть головой на триста шестьдесят градусов. Товарищ майор, — обратился Костя к Нестерову. — На вас наружный осмотр. Владелец машины займется осмотром моторного отсека, а я покопаюсь в водительском и десантном отделениях. Большая просьба… — Соколовский отдернул себя. — Стоп! Отставить! Это приказ. Повнимательней, мужики. Повнимательней и поосторожней.
Осматривая машину, я понимал, что мы действуем согласно обычным человеческим стандартам. Ничего такого примечательного мы здесь не обнаружим. Если бы нас захотели взорвать, то уже давным-давно бы взорвали, причем вместе со всем убежищем и возвышающимся над ним многоэтажным домом. Однако неведомый противник поступает совершенно по иному. Он гадит нам чужими руками, сам оставаясь в стороне, словно он тут вовсе и не причем. Это подтверждает и самоуничтожение маяка. Ведь если науськивание чудовищ больше не требовалось, прибор можно было просто выключить. А тут нет же, его взорвали, разнесли в пыль, которую невозможно идентифицировать.
Эта мысль заставила меня покоситься в сторону разрушенных, словно прожженных кислотой, ворот убежища. Было бы любопытно глянуть как там второй прибор. Цел или подобно своему брату-близнецу превращен в груду металлической трухи?
Я подавил в себе искушение спрыгнуть с брони и заняться осмотром мертвого убежища. Помогла мне в этом одна страшная мысль, одно жуткое воспоминание. Там, в глубокой каменной западне, расстались с жизнями десятки людей. Их распылили до молекул, а затем жадно высосали, впитали, как песок пустыни впитывает воду. Кто знает, может часть этой страшной взвеси, часть этой энергии до сих пор витает под темными сводами? Может именно она и называется душами умерших? И эти души, все как одна, будут глядеть на меня, корить за то, что выжил, проклинать за то, что не помог.
Бр-р-р! Я поежился как от ледяного пронизывающего ветра и постарался сосредоточиться только на работе. Что там и как думают мертвые, это никому не ведомо, ну а вот живые… Живые все как один желают поскорее убраться из этого места. И вот им-то твоя помощь, Максим Григорьевич, ох как нужна!
