Виталий Саух - Город. Книга 1 (СИ)
Больше вокруг не было видно никого, но, тем не менее, желание продолжать своё движение параллельно Комсомольской улице у Иннокентия совершенно пропало.
Дорога влево тоже не показалась ему достаточно привлекательной, так как; во-первых — она, пусть на немного, но вновь приближала его к тому месту, от которого он так стремился убраться подальше, а во-вторых — путь, в обозримом промежутке, преграждала стена кирпичного дома.
Так что дальнейший путь был для него очевиден и, повернув направо, он устремился вверх по улице Достоевского, той же самой дорогой, которой всего несколько минут назад воспользовался Андрей.
* * *Сейчас Денис находился на территории, имеющей название «Сорок домиков», но в народе это место называли просто и лаконично — «Дома».
К этому времени он уже насмотрелся достаточно, для того чтобы вести себя крайне осторожно, и не попадаться на глаза случайным прохожим.
Он осторожно пробирался сквозь придорожные кусты, справедливо пологая, что там вдали от основных дорог, безопаснее всего.
По левую сторону от него тянулась вереница обшарпанных двухэтажных домов. Практически все они были выселены и предназначены под слом, так как были построены ещё пленными немецкими солдатами, сосланными в холодную Сибирь после разгрома фашисткой германии (многие из них так и умерли здесь). Понятное дело, что эти сооружения давным-давно пришли в абсолютную непригодность для проживания, многократно выработав свой ресурс. Однако это вовсе не значило, что жизнь в них прекратилась — эти дома стали убежищем для бомжей и наркоманов.
В подтверждение этой мысли возле одного из таких домов Денис уловил едва заметное движение. Скорее он даже почувствовал его, чем увидел.
На пороге стоял обнажённый до пояса парень лет двадцати пяти. То, что этот молодой человек был наркоман, Денис догадался сразу, так как его левый бицепс перетягивал тугой жгут, и теперь его рука ниже этого жгута потемнела и приобрела неестественный трупный оттенок.
И хотя Денис был надёжно укрыт от незнакомца ещё густой, но местами уже желтеющей листвой, его глаза были прикованы именно к тому месту, где сейчас скрывался Денис.
Какое-то время Денис ещё надеялся на то, что это всего лишь случайность, ведь пока он двигался по этой секретной тропке, не издал ни единого звука и таким образом не мог привлечь к себе внимание. Как я уже отметил ранее, незнакомец, так же, не мог его увидеть и тем е менее он каким-то образом догадывался о его присутствии.
В этот миг легкий ветерок подул в спину Дениса по направлению к наркоману. Денис увидел, как полуобнажённый незнакомец втянул носом воздух и, двинулся в его сторону, словно ориентируясь по запаху.
Как бы невероятно это не звучало, но, похоже, что этот человек просто учуял его по запаху как какое-нибудь дикое животное от природы обладающее острым нюхом, ведь сейчас Денис был, по крайней мере, в десяти метрах от него.
Когда парень приблизился достаточно близко, Денис смог рассмотреть ещё одну весьма неприятную деталь, без которой мог вполне обойтись и, тем не менее, она глубоко засела в его сознании: из почерневшего бицепса наркомана торчала глубоко загнанная в плоть, чуть согнутая перед пластиковой насадкой, игла. Странным Денису показалось то, что он не увидел крови, которая в обилии должна была сейчас покидать тело наркомана через эту самую иголку, но, как ни странно, этого не происходило. Возможно, что бицепс наркомана, был очень сильно, перетянут жгутом, и это полностью перекрыло кровоснабжение конечности, но Денис предполагал, что дело тут гораздо серьёзнее, чем на первый взгляд. Что-то говорило ему, что с этим человеком что-то не так.
Не дожидаясь пока расстояние, отделяющее его от наркомана, сократится до минимума, Денис бросился бежать. Несомненно, Денис был прав в своих расчётах, так как скорость его преследователя была гораздо выше, и тот, отточенными движениями ног и рук, в которых не было ничего лишнего, только лишь стремление догнать и уничтожить свою жертву, непостижимо быстро сокращал оставшееся между ними расстояние. Если бы Денис и дальше оставался на том же месте в глупой надежде на то, что тот его не обнаружит, то у него не осталось вообще никаких шансов.
* * *Как только нападающие врезались в щиты, выставленные силами правопорядка, Максим внутренне возликовал оттого, что заветный миг стал близок, как никогда, но ни смотря на его надежды, нападавшие оказались не так просты. От них веяло такой ненавистью, что Канаев этому даже слегка удивился, но тут же взял себя в руки, для того чтобы максимально эффективно использовать представившийся ему шанс.
Одна из темноволосых бестий попыталась проскользнуть под стальным щитом Канаева, пытаясь таким образом добраться до него, но с ним этот номер не прошёл.
Для начала он плотно придавил шею к асфальту, уже успевшему подсохнуть после проливного ночного дождя и несколько раз с наслаждением ударил своим плотным сапогом по ненавистной физиономии.
Удовольствие, получаемое от этого процесса немного сдерживал тот факт, что у несчастного, которого он с таким энтузиазмом охаживал ногами, не появилось ни единой капли крови, хотя он готов был поклясться, что наверняка сломал тому челюсть, размозжил нос, снял небольшую часть скальпа и похоже выбил один глаз — уж кто-кто, а он то своё дело знал.
Для того чтобы не смазать впечатления, он решился на крайне авантюрный шаг.
Украдкой осмотревшись и придя к выводу, что остальные слишком увлечены борьбой с отморозками, Канаев стремительно приподнял щит сантиметров на двадцать-тридцать от горла, а затем резко, вложив в это движение всю свою необыкновенную силу и безумную ненависть, опустил его вниз. Затем проделал это ещё и ещё раз. Всё это он делал с улыбкой, словно занимался сейчас чем-нибудь обыденным и очень приятным.
Через пять или шесть ударов, точное количество он сказать не мог, да здесь это и не имело никакого значения (с тем же самым успехом он мог ударить и пятнадцать и пятьдесят раз — важным была для него лишь цель, и он достиг её), к его ногам, как тёмный волейбольный мяч, отскочила голова, увенчанная вьющимися каштановыми волосами, в предсмертной агонии беззвучно шевелящая челюстями.
И вновь к его досаде не из тела через обрубок на шее, не из места среза под подбородком не появилось ни единой капли ярко-красной горящей как пламя крови. Только какая-то непонятная чёрная тягучая слизь испачкала его щит.
Это не поддавалось никакому объяснению, но и не делало начинающую игру менее интересной, пусть её качество и заметно снизилось вследствие этого недоразумения. Канаев быстро извлёк из случившегося другие плюсы — он в любом случае мог убивать и делать это, естественно в его собственном понимании, красиво, хоть и бескровно.
К тому времени как он успел расправиться со своим «первенцем» дела в других частях милицейского кордона шли не слишком то удачно. Кое-где омоновцы откровенно сдали свои позиции, но их участь сейчас совершенно не волновала Канаева.
Он был здесь не для того чтобы переживать о судьбе его сослуживцев.
«Это ни моя вина. Когда они шли на работу в милицию, они знали на что идут». — Трезво, но чересчур уж жёстко размышлял он о судьбе его бывших товарищей. — «И вообще, сохранение собственной жизни — это их проблемы»!
Проблема собственной безопасности для него сейчас не стояла — в этой стихии он чувствовал себя совершенно вольготно, как рыба в воде. В данный момент для него проблемой номер один было совершенно другое, а именно получение максимального удовольствия от массового убийства.
В принципе это даже и проблемой то назвать было сложно, потому что с этим то, как раз и не было проблем. Сейчас ему был доступен любой приглянувшийся для этих целей объект, естественно с поправкой на поддержание собственной безопасности.
Случай представил ему реальный шанс реализовать практически все свои больные фантазии, и он не собирался останавливаться на достигнутом — веселье только начиналось.
* * *Аркадий сладко потянулся всем телом, словно большой сонливый кот. Светланы не было рядом, должно быть уже на кухне.
Затем с неохотой он покосился на часы.
8:20.
Для того чтобы прибыть на место вовремя он должен был выехать где-то около восьми часов, но так как его машина уже стояла под окном и сегодня можно избежать утреннего похода в не близкий гараж, то график смещался на тридцать минут. Время вроде бы не слишком уж большое, но в утренние часы всегда приятнее провести его дома в своей уютной пастели.
«— Нужно просыпаться! Нужно…» — попытался заставить себя встать Аркадий, но, похоже, что руководитель из него в это утро был не слишком убедительный и он только повернулся на другой бок.
Однако сквозь накатывающую дремоту он сумел уловить на себе чей-то пристальный взгляд.
