Всходы (ЛП) - Торнтон Джэйми
- Что вы хотите? - сказала Габби, отбросив признательный вид.
Я научила ее быть очень вежливой с людьми, которые помогают, иначе конфликта не избежать.
- Вы, двое, попрошайничаете здесь на улице. Как это мерзко. Вы думаете это такая забава - делать вид, что вам тяжело живется?
- Нам правда ТЯЖЕЛО,- сказала я, возясь с кончиком волос.
Нам давали больше денег, когда я распускала свои волосы, чтобы скрыть темные глаза и брови, но сегодня было слишком жарко для этого.
- Вы должны учиться. Я работаю в поте лица за свои деньги. А что вы делаете? Просите милостыню?
- Ну и не нужны нам ваши деньги,- сказала я, сжимая свою косу до боли.- Идите домой к жене, детям, вашему телевизору и этой ипотеке. Нам не нужна ваша помощь. Вы даже не знаете…
- Это то, чего вы хотите? Быть попрошайками?
- Мы не попрошайки, - сказала я.- Бездомный ребенок останется в приюте и никогда не изменит привычного соседства. А мы путешественники. Мы сами ушли, чтобы увидеть мир, то, что нам нравится, встретить клевых людей и даже таких мудаков, как ты.
Он перестал меня слушать и кивнул на Габби, будто что-то почувствовав, обратился к ней.
- Где твои родители? Они должны знать, что вы притворяетесь и берете у людей деньги ради забавы. Ваши родители будут разочарованы в вас. Они надеялись, что вы станете кем-то большим, нежели это.
Он ткнул пальцем в лицо Габби.
Казалось, что она сейчас провалится под землю от стыда. Каждое слово опускало ее все ниже, пока ее лоб не оказался в нескольких сантиметрах от тротуара. Содрогающие воздух звуки наполняли мои уши.
Мои пальцы онемели, а конечности начали дрожать. Как он посмел. Как он посмел задеть ее. Я подскочила и толкнула его в грудь, оставив следы пота и грязи на его чистой светло-голубой рубашке. Его лоб покрылся пятнами пурпурно-красного цвета, а светлые волосы были зализаны так, что можно было разглядеть розовую кожу головы.
- Мы были вежливыми с тобой, не тыкали в тебя пальцем и уж точно не изводили. Ты думаешь, что знаешь ее?- я снова толкнула его, и он отступил на несколько сантиметров. - Думаешь, можешь говорить с ней так только потому, что дал нам этот вонючий доллар?
- Юная леди, вам должно быть стыдно.
- Тебе лучше заткнуться сейчас же, - я сжала кулаки, чтобы не ляпнуть ничего лишнего.
Он открыл свой рот, снова закрыл, сделал шаг назад, затем еще.
- Я звоню в полицию.
Он быстро скрылся за углом улицы.
Огни зажглись. Машины, наполненные людьми, делающими вид, словно ничего не произошло, стали исчезать в густом облаке выхлопных газов. Я пыталась успокоить рев в своих ушах, а Габби по-прежнему стояла неподвижно.
- Габби, - я убрала прядь волос со своего лица и поняла, что мои руки пахнут его одеколоном.
Я плюнула на них, растерла и попыталась вытереть запах о газету.
- Он придурок. Просто офисный планктон, работающий с 9 до 5, который ничего не знает о тебе, обо мне или о чем- то еще. Забудь его. Нужно научиться постоять за себя в следующий раз. Будет куда проще, если мы будем держаться подальше от таких придурков.
- Я в порядке, - сказала она после долгой паузы.
- Идем, - я положила руку ей на плечо. - Нам нужно идти.
Безусловно, мистер Повседневность уже звонил копам. Я решила, что было бы неплохо заставить ее улыбнуться. Видит Бог, нам обеим это было необходимо. Я собрала газеты, на которых мы сидели. Габби положила телефон в карман и закрыла его на молнию. Мы обе носили таблички с просьбой о помощи и вечно грязную одежду. Люди давали больше денег детям, которые выглядели небрежно.
Грязь, попавшая в волосы Габби, засыхала и оставалась там, на долгое время. Мои длинные темные волосы промывались легко, но со светло-русыми кудрями Габби была другая история. Газеты, по крайней мере, не давали нам сильно запачкаться. Мы позже сходим в " 24 Hour Fitness" , чтобы, наконец, умыться. Пройдя пару кварталов, мы сели у стены винного магазина, и я поставила нашу банку с табличкой.
Габби скрылась в тени от палящего солнца. Я не люблю жару, но я никогда не сгорала, лишь становилась чуть темнее корицы. Я вздохнула. Попрошайничество было моей самой хреновой работой. Мы решили спрятать телефон, когда зеленый форд седан замедлил ход. Водительское окошко постепенно опускалось, открывая нам лицо женщины со слишком яркой улыбкой, даже для лета.
- Мелочи не найдется? - сказала я, отвечая на ее улыбку.
В этом деле нужно улыбаться и выглядеть дружелюбно, независимо от того как тебе хреново, но Габби, к сожалению, этого не умела. Женщина протянула пять фунтов, и мы заметили золотой браслет, сверкающий на солнце. Габби вскочила, ее волосы все так же красиво завивались на ее плечах.
- Спасибо, - выкрикнула я, когда Габби просто смолчала. - Да благословит вас Господь.
Их пальцы соприкоснулись.
Женщина отдернула свою наманикюренную руку, словно боялась, что ее укусит животное, закрыла окно и быстро уехала. Габби снова села в позу лотоса. Я наклонилась и смахнула листок с ее плеча, затем дернула ее за волосы.
- Есть более неприятные способы заработать, - мне не стоило это говорить.
Не надо было. Нам не стоит друг другу напоминать о наших прошлых способах заработка. Но это было в прошлом. Сейчас все иначе.
- Знаешь, Джимми всегда хотел торт из темного шоколада, - сказала я, пытаясь сменить тему. - Как-то тупо собирать деньги на торт, - сказала Габби.- Особенно зная, что мы всегда можем бесплатно получить коробку вчерашних пончиков.
- Но он очень хочет торт. Ты не можешь злиться на него из-за этого.
- Посмотри на меня, - она шмыгнула носом так, что ее усталость скрылась в глубине души, где она была еще совсем маленькой девочкой, которая не хотела быть одинокой как все остальные.
Она скорее умрет, чем признается в этом. Родители поступили с ней так. Они не бросили ее как Лиф, а стали безразличны к ней.
- Он все еще бродяга, - я улыбнулась и показала свои зубы. - Какой была не так давно ты.
- Уже прошло больше года! - я поняла, что мне так и не удалось ее рассмешить.
Я решила принять это как оскорбление.
- Быть в бегах не так уж и плохо, - я говорила глубоким и задумчивым тоном, пытаясь уподобиться той женщине, которая скиталась с нами в течение двух недель.
Она писала статью для своего колледжа о жизни детей улиц. Она спрашивала о вынужденной проституции, о том, как часто мы принимаем те или иные наркотики, как часто мы деремся, много ли смертей повидали и сколько выпиваем. Она ничего не хотела знать о том, что нас действительно заботило: насколько тесным порой был фургон, как сильно мы хотели проводить больше времени в публичных библиотеках, на какие блоги мы подписаны в Tumblr или как на прошлом концерте Лиф посадили за барабаны во время выступления группы на бис.
