Дональд Маккуин - Странница
— Заткнись и пошел вон. — К удивлению Конвея, Жрец Луны быстро восстановил самообладание. Краем глаза он заметил, как Алтанар метнулся к двери. Жрец Луны вернулся на свой диван, двигался он так, будто движение причиняло ему боль. Как ни в чем не бывало уселся. — Это было глупо. И опасно.
Конвей извинился:
— Мой характер. Похоже, он становится хуже. Извини.
— Понимаю. Мы окружены варварством. Через какое-то время оно проникает в душу. Мы все время должны опасаться его. Наших проблем не решить с помощью пороха.
— Я уже извинился.
С неожиданной мягкостью Жрец Луны произнес:
— Все же мы из одного рода. Мы должны работать вместе.
Конвею почему-то вспомнилась пара котов. До самого момента драки, коготь за коготь, зуб за зуб, они тоже изображали холодное безразличие.
Ветер снаружи сделался сильнее. Он раскачивал и раздувал стены шатра. Ткань вздыхала и стонала. Растяжки тихо шептали, время от времени пронзительно жалуясь. Внутри свеча гасла за свечой, оставшиеся освещали зловещее серое облако дыма.
— Мы должны уничтожить Каталлона, — сказал наконец Конвей. — Даже если мы его унизим, проблема все равно останется. Таких людей нельзя победить. Убить можно, но победить — нет. Если ты прикажешь идти на Дом Церкви, Каталлон начнет противиться твоей воле. Твоим именем я вызову его. На мечах.
— Он изрубит тебя на кусочки. Даже если твои обожаемые собаки будут с тобой и ты будешь верхом на этой лошади, от которой без ума все дикари вокруг.
Сдержавшись, Конвей засунул пистолет в кобуру.
— Я мог бы удивить вас обоих. Но я предпочитаю играть наверняка. Когда ты собирал свой лунный алтарь, тебе на ум не приходили слова «Клетка Фарадея?»
Жрец Луны тупо повторил фразу, потом, вернув своему лицу суровый вид, произнес:
— Моя Мать не говорит таких слов. Они ничего для меня не значат.
— Но будут значить.
Жрец Луны презрительно фыркнул. Конвей не попался на эту удочку.
— Потребуй, чтобы Каталлон немедленно напал на Дом Церкви. Скажи ему, что твой брат — то есть я — требует доказательств его верности Жрецу Луны. Я буду готов через три дня, самое большее — через четыре. Я хочу видеть Дом Церкви в руинах. Что ты и твоя Мать будете делать после этого, меня совершенно не касается. Я выхожу из игры. Ты можешь дать мне слово, что все так и будет? Как только я разделаюсь с Каталлоном, мы идем к Дому Церкви?
— Сразись с Каталлоном, и ты умрешь.
Рука Конвея непроизвольно двинулась к кобуре.
— Слово. Я хочу его услышать.
Подавив лицемерный вздох, Жрец Луны сдался:
— Я дам тебе слово. Я помолюсь за тебя.
— Чудесно. Премного благодарен. — Конвей развернулся и вышел.
Оставшись один, Жрец Луны некоторое время поглаживал свой тюрбан. Осталось всего две свечи, пятна света прыгали вокруг колышущихся язычков пламени. Жрец Луны дважды хлопнул в ладоши. Складки ткани у него за спиной разошлись в стороны, и в комнату скользнула белая, похожая на привидение фигура. Баек вышла и встала перед Жрецом Луны. Она повертела головой, подвинулась на шаг вправо и поклонилась.
Жрец Луны ухмыльнулся:
— Ты удивляешь меня. Ты точно знаешь, где я нахожусь. Колдовство.
Она мягко улыбнулась:
— Никакой магии. Многие слепые могут чувствовать, где стоят другие люди. От тебя веет силой. Я слышу тебя, слышу звук бегущей воды. Ветра. Это звуки гор.
Скрестив руки на груди, Жрец Луны одобрительно кивнул.
— Правда? Горы. Ты никогда не говорила об этом. Какая чудесная мысль. — Он неохотно вернулся к серьезным делам: — Ты слышала моего брата?
По ее лицу пробежала быстрая тень неодобрения.
— Он говорил слишком самоуверенно, даже если он искренне хотел тебе помочь. Он жесток, но внутри у него умирает хороший человек. Кто причинил ему такую боль?
— Все, что от него требуется, это помощь. Мне. Нам. Культу Луны.
— Ты бесподобен. Но разве он сможет победить Каталлона? Убить его для тебя?
Жрец Луны поднялся навстречу Баек. Положив руки на ее плечи, он легонько поглаживал их, продолжая говорить:
— Мой брат один из тех, кто выжил. В этом его талант. Каталлон умрет. Моя Мать предопределила это. А потом мы соединим Церковь и Танец-под-Луной в мире и согласии.
Баек накрыла ладонями его руки, остановила их. Потом, загадочно улыбаясь, она медленно поднесла их к своей груди, прижала к ней. Ее голос стал низким и густым:
— Я соблазняю тебя. Я исповедуюсь и хочу получить твое прощение до того, как заговорю. Я ужасна, не правда ли?
— Ужасна. — Слою было больше похоже на карканье. Лицо Жреца Луны покрылось бисеринками пота. Он попытался вырваться, попытался увести ее отсюда. Она держала крепко, положила руки на старое место. Прижавшись к нему всем телом, она произнесла:
— Прости меня. Сначала.
Он засмеялся, звук получился грубый и натянутый.
— Искусительница. Что это за великий грех, о котором я должен узнать? Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать.
Улыбка исчезла, сменившись неподдельной заинтересованностью.
— Девушка, работавшая со мной, та, которую убили. Зики. Я знаю, кто ее убил. Не надо было этого делать. Она была просто маленькой девочкой, никому не причинявшей вреда.
— Это все? — На этот раз он облегченно рассмеялся. — Я знал, что ты знала. Это необходимо было сделать. Она была всего лишь рабыней, и притом шпионкой. Бедная Баек, малышка, ты напрасно беспокоилась. — Жрец Луны прижал ее к себе, потом отступил на шаг и указал на разрез в стене. — Человек во мне желает твоей тайны. Бог во мне знает о тебе все. Какая женщина может хотеть большего? И как мне повезло, что моя Мать направила тебя ко мне.
Двигаясь рядом с ним, Баек одной рукой обняла Жреца Луны.
— От тебя ничего не скроешь, верно? Я жду того момента, когда смогу предстать перед твоей Матерью. Какой чудесный день. Мы действительно вместе отправимся к ней?
— Когда отправлюсь я, ты последуешь за мной. Обещаю. — Он придержал полог и поторопил Баек. Идя следом за ней, Жрец Луны стягивал с себя мантию.
Потом, вглядываясь во тьму своей спальни, он вспомнил все события сегодняшнего вечера и решил, что все идет невероятно гладко. Он вытянулся, наслаждаясь этим. Власть. Могущество. Секс. Как удивительно, как восхитительно все перемешалось. Совершенно неотличимо. Удовольствие, полученное от одного, увеличивало удовольствие, доставленное другим.
Баек. Вселенная удовольствий.
Умная. Как это она сказала? «Маленькой девочкой, никому не причинявшей вреда». Грязная шпионка, вот она кто. Обманула Баек. Это просто: она так доверчива. Надо отдать ей должное, учитывая все, что ей пришлось вытерпеть. Грязная шпионка. Лис слышал. Лис слышит все. Глупая женщина, говорила с Конвеем в его первый день в Орде. Ну ладно, эта проблема тоже скоро решится. Конвей присоединится к своей маленькой утонувшей подружке, как там ее.
Вздохнув, Жрец Луны перекатился на бок и положил руку на мягкое, гибкое тело, лежавшее рядом с ним. Стоило ему закрыть глаза, как он тут же уснул.
Глава 95
Человек-Огонь осторожно нагнулся перед входом в шатер Конвея.
— Хозяин?
Говорил он тихо. После яростного спора между Жрецом Луны и Каталлоном находиться в рядах их явных сторонников стало небезопасно. Кое-кто уже погиб из-за того, что называл Каталлона неверующим; те, кто звал Жреца Луны чужаком и лжепророком, тоже не задерживались на этом свете.
Измученный Конвей выглянул наружу, его лицо было заспанным. Он огляделся, потом жестом пригласил Человека-Огня внутрь.
Раб присел на корточки у небольшого кухонного очага. Конвей зачерпнул из блестящего котелка в миску мяса и подал Человеку-Огню. Тот взял миску в обе руки и благодарно улыбнулся. Покачивая головой, произнес:
— До того, как прийти сюда, я был у шатра Каталлона. Этим утром его рабам не дали мяса.
— Почему? — Конвей наложил себе полную миску и уселся напротив Человека-Огня. Карда ползком подобрался поближе к нему. Микка осталась на месте, но ее глаза были прикованы к рукам Конвея. Но он лишь посоветовал собакам перестать выпрашивать подачки. Те положили головы на пол, явно оплакивая себя, как жертв голодной смерти и запустения.
Человек-Огонь сказал:
— Несколько Танцующих-под-Луной этой ночью подобрались к шатру Каталлона и пели в темноте гимны. Каталлону это не понравилось: «Они были достаточно близко, чтобы не только петь, но и пускать стрелы». Всех охранников отослали в их лагеря с приказом выслать на замену воинов получше. Рабов выпороли.
Ухмылка Конвея блеснула белым в сумраке шатра.
— Большинство отдает предпочтение мне или Каталлону?
Покачав головой, Человек-Огонь вдруг посерьезнел.
— Об этом не распространяются. Они ждут.
— Чтобы увидеть, кто же победит?
