Грибификация: Легенды Ледовласого (СИ) - Беренцев Альберт

Но вместо этого некто, обладающий значительной властью, просто посылает банку в институт, без всяких объяснений. Это совершенно нелогично. Не понимаю. Ведь отправитель даже не получил бы результатов исследования Субстанции.

Зачем он тогда вообще отправил банку? И разве отправитель не мог догадаться, что без сопроводительного письма, пусть даже анонимного, Виссе просто выкинет Субстанцию на помойку, как это и произошло?

— Боюсь, что на это у меня ответа тоже нет, товарищ генерал, — обреченно сказал Сагануренов, — Я долго думал, но я не вижу ни одного логичного объяснения, если честно. Разве что — отправитель был сумасшедшим.

— Плохое объяснение, — произнес генерал, — А как насчет свидетелей? У нас есть еще хоть что-то, кроме этого доноса?

— Нет, совсем ничего. Директор Виссе арестован в пятьдесят третьем, год просидел под следствием, потом оправдан, в институте больше не работал, умер в восемьдесят первом. Его друзья, знакомые и семья ничего не знают об инциденте с банкой...

— Это все я знаю. Мы изучили биографию Виссе еще пять лет назад. Он никогда ни разу нигде не упоминал о банке. А автор доноса, я так понимаю, старший лаборант Надславский?

— Да. Уволен за воровство в пятьдесят девятом, умер три года спустя. Нет ни одного свидетеля. Только этот донос.

— А где вы его вообще раскопали, Сагануренов? Мы же тщательно проверили наши архивы.

— Так он и не в архиве был. Когда Виссе оправдали, было приказано уничтожить его дело. Но следователь, рассчитывая сохранить компромат на собственное начальство, забрал его себе домой.

— И вы смогли разговорить этого следователя, Сагануренов? Ого, да вы и вправду самый опасный оперативник в мире.

— Ну не совсем так... — засмущался Сагануренов, — Я просто дал ему долларов. Вы же мне сами сказали...

— Да, да. Вы молодец и умница, Сагануренов. И, тем не менее, вопрос о происхождении Субстанции так и не решен. Мы теперь просто знаем, что некто прислал банку в институт в 1944, а Атипова забрала ее себе и зачем-то хранила. Возможно, просто взяла ее себе, а потом забыла про нее...

А, кстати, зачем вы летали в Италию? Не думаю, что просто решили искупаться в Средиземном море за счет бюджета КГБ. Другого бы я заподозрил именно в этом, но вас, Сагануренов...

— Да нет. Что вы? — запротестовал Сагануренов, — Я даже и не купался ни разу! Там же надо раздеваться на пляже, а я стесняюсь... Еще и медузы... А в Италию я ездил, как вы знаете, чтобы выяснить происхождение банки, в которой помещалась Субстанция. И я его выяснил. Я даже нашел владельца этой банки, как мне кажется...

* Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого».

Здесь и далее цитируется в переводе В.В.Рынкевича под редакцией И.В.Розовой, М.: «Интербук», 1990

Самый опасный оперативник IV

Август 1991

Генерал Бидонов аккуратно сложил донос лаборанта Надславского и сунул себе в карман:

— Рассказывайте, Сагануренов.

— Ну в общем... Я приехал в Италию и, воспользовавшись тем фактом, что по документам я атташе МИДа СССР по культуре, запросил списки стеклодувов и кузнецов первой половины нашего века в Итальянском минфине. Я сказал им, что собираю информацию о народных промыслах в рамках дней советско-итальянской дружбы. Удивительно, но в отличие от нашей страны у итальянцев старые документы хранятся в полном порядке, поэтому мне оперативно предоставили доступ к налоговым ведомостям первой половины века по кузнецам и стеклодувам.

Раздобыв их, я стал ездить по стране и искать нужных нам кустарей. Через три недели я обнаружил на Сицилии стеклодува, сделавшего тот самый barattolo per salare i limoni, в котором хранилась ваша Субстанция. Точнее не самого стеклодува, и даже не его мастерскую, которая уже давно не существует, а наследников. Они подтвердили, что стеклодув действительно делал такие сосуды в тридцатых и сороковых годах.

Кузнец, сделавший крышку, нашелся в соседней деревне. Он в отличие от стеклодува до сих пор жив, хотя давно уже не кует. Такие крышки кузнец стал изготавливать только в 1940 году, так что я стал искать тех, кто приобретал эти банки и крышки, начиная с этого времени и до 1944 года, когда, как мы знаем, банку уже прислали в институт, заполненную Субстанцией и с наклеенной этикеткой.

Продукция стеклодува продавалась в провинции Энна, это самая глухая и центральная область Сицилии. Быт и нравы там до сих пор во многом средневековые. Потребителями продукции стеклодува были в основном местные крестьяне, и, разумеется, никто из них никак не мог перевезти банку в СССР. Более того, большинство этих крестьян даже никогда не покидали Сицилии. И тем не менее, я вскоре обнаружил в городке Ассоро одного довольно странного человека. Точнее, родных этого человека, а сам он пропал без вести в 1941...

— Ага, — сказал генерал, — Значит, все-таки итальянский фашист, как я и говорил?

— В том-то и дело, что нет. Фашист, но не итальянский.

— То есть?

— Ну, я обратил внимание на немецкую семью, предки которой переехали на Сицилию еще в 1918. Глава этой семьи был коммерсантом и продавал в Германии сицилийские сыры. Не гнилые с опарышами, а обычные.

Так вот, эта семья регулярно покупала продукцию у кузнеца и стеклодува, которые изготовили интересующую нас банку. Фамилия этой семьи — Крюгер. Как только я впервые посетил их под видом атташе МИДа СССР по культуре, на этот раз уже якобы в рамках дней советско-немецкой дружбы, мне сразу же поведали интереснейшую семейную байку. Точнее, быль.

Дело в том, что, начиная с тридцать девятого года, по всей Италии ездили немецкие агитаторы и предлагали местным итальянским гражданам-фольксдойче получать гражданство Рейха и помогать Германии сражаться в мировой войне. В итальянской печати по требованию немцев была развернута аналогичная пропагандистская компания.

В результате, один из Крюгеров, а именно восемнадцатилетний Альбрехт, решил вспомнить, что он немец и получил гражданство, несмотря на протесты остальных членов семьи, скептически настроенных по отношению к Гитлеру.

Но самое главное не в этом. Дело в том, что, когда Альбрехт уезжал, мама дала ему с собой в дорогу банку соленых лимонов. Да-да, товарищ генерал. Полностью аналогичную той, в которой помещалась Субстанция. Я знаю это наверняка, потому что в семье Крюгеров уже несколько поколений солят лимоны в таких банках. Да что говорить, я сам видел это своими глазами. У них и сейчас стоят в подвале такие же банки.

И Альбрехт Крюгер уехал с банкой соленых лимонов. Через две недели после отъезда в августе 1941 года он прислал родным одно единственное письмо, из Кельна. Сообщал, что будучи, как гражданин Рейха, призван в армию, отправляется на сборный пункт...

Сагануренов замолчал.

— Ну, а дальше? — спросил генерал.

— Боюсь, что это все. Альбрехт Крюгер бесследно исчез в августе 1941. Я смог проследить его путь лишь до сборного пункта в Кельне. Он исчез не на территории СССР, как можно подумать, а прямо посреди Рейха. И банка соленых лимонов, если конечно он ее не выкинул или не отдал кому-то, исчезла вместе с ним. Причем, он исчез не только из реальности, но и из документов.

Я не обнаружил никаких данных о нем вообще. Последняя запись — о том, что Альбрехт явился на сборный пункт, это зафиксировано. Но в какие войска его отправили неизвестно. Как будто он растворился прямо на сборном пункте.

Семья Крюгера искала его долгие годы, но тоже ничего не выяснила до сих пор. Правда, есть один предельно странный факт. Мама Альбрехта в январе 1942 года получила из швейцарского банка чек на сумму аналогичную пяти тысячам американских долларов. Отправитель чека оказался несуществующим лицом, а сам швейцарский банк «Banque de gnomes gourmands» в принципе не выдает никакой информации о своих клиентах.

Но мама Крюгера получала такие же чеки еще дважды — в январе сорок третьего и в январе сорок четвертого. А вот в январе сорок пятого чек уже не пришел, и больше вообще никогда не пришел. Вот и все, товарищ генерал.