Евгения Федорова - Призраки Припяти (СИ)
Два призрака сделали со мной такое.
Если бы Лысый не отдал приказ, я бы непременно погиб.
Они растащили бы меня по атомам без особого труда.
Я даже не смог защититься. Не успел. Не понял. Не знал как. Я умею придавать своему телу силу и ловкость, но как совладать с умершими призрачными душами? У меня не было случая потренироваться и, наверное, слава Богу. Я не хочу!
Никогда не ходи в Припять, внук!
Ведь будет очень жаль, если с Олесей что-нибудь случайно произойдет.
Нет, мне не справиться с призраками, наводнившими Припять. Там меня ждет верная смерть. А если я не пойду, ее ждет верная смерть. Как же я засветил ее?! Почему не подумал, зачем поставил под удар! Мог бы предвидеть, если бы удосужился чуть-чуть подумать. Ведь я никогда не доверял Лысому. Почему же я исключил подлость с его стороны?
Ты проявишь себя и умрешь раньше, чем поймешь…
Она никогда не поднимала взгляда от земли. Смотреть только себе под ноги. Нельзя забывать. В Припяти можно выжить. Не смотри на призраков в упор. Не встречайся с ними взглядами.
Я вздрогнул, ощутив кожей лед — это Лысый закрутил вентиль горячей воды.
— Так лучше?
Я медленно кивнул.
— Достаточно, — хозяин дома отвесил мне небрежную затрещину. — Чего ты как размазня, в самом деле, так дальше пойдет, призраки и вправду сожрут тебя. Им-то немного надо, дай свободу от города и они твои. Давай, вылезай и приведи себя в порядок, а я тебе сейчас сухую одежду принесу, а то честное слово, тошно на тебя смотреть.
— Кто убил моих отца и деда? — едва слышно спросил я, но Лысый уже ушел и не посчитал нужным мне ответить. Я оказался в весьма затруднительном положении. Меня взяли в плен и собирались вести на заклание, а я не мог сбежать, потому что не имел права подвергать опасности ЕЕ жизнь. Придется выжидать и выживать.
— Где у тебя тут чего-нибудь пожрать? — грубо спросил я, остервенело обтирая голову мохеровым полотенцем. Я чувствовал жуткий холод и мне хотелось глотнуть крепкого, лучше самогона, но я помнил слова Лысого про стимулятор. — И чаю мне.
— Поди на кухню и сам сделай, — отмахнулся от меня хозяин.
— Я то пойду, а ты приготовь мне на просмотр фотографию.
— Обойдешься.
— Подлая ты скотина, — сказал я впрочем без особого чувства. — Меня ладно, я мужик, а девку за что обидеть хочешь?
— Не буду я ее обижать, — картинно возмутился Лысый, — ты ведь никуда не денешься и выполнишь все мои требования. Зачем же мне ее обижать?!
— Стыда в тебе нет, — обреченно сообщил я.
— И не было, стыд в правом деле лишь помеха, ты это еще поймешь! — Лысый отвернулся и стал перебирать какие-то бумаги, а потом схватился за радиотелефон и принялся набирать какой-то номер. Я понаблюдал за ним и двумя Стражами, которые не спускали с меня глаз, и ушел в кухню, где приготовил себе чай без заварки, потому что последней не нашел, и бутерброд с сыром. После чашки горячей воды мне стало полегче, я сжевал бутерброд и совсем пришел в себя. Мысли успокоились и перестали скакать от одного к другому.
— Наш план таков, — Лысый был уже тут как тут. — Я провозился с тобой пол дня, но мы все еще можем успеть в Припять до темноты. Потому я дам тебе десять минут, за это время соберутся водители, проверят машины. И тронемся. Чем раньше сядем, тем раньше все закончится. Думаю, пока мы доедем, ты придешь в себя. Куртки у меня для тебя нет, но пока доберемся, думается, твоя просохнет. Возьмешь ее потом на вешалке у входа.
— Ладно, — буркнул я, поправляя на плече слишком большую для моего тощего тела водолазку. — Заварка у тебя есть?
— Ой, пей свою воду и помалкивай, — сощурился Лысый, — мне еще кое какие дела надо уладить.
— Жлоб, — процедил я сквозь зубы и отвернулся.
Ровно через десять минут Лысый велел мне идти к выходу. Я к этому времени сожрал у него весь сыр и даже успел вскипятить себе кастрюльку молока. Благодаря столь щедрым возлияниям, мои силы почти полностью восстановились и нападение призраков уже не казалось мне столь страшным.
Но когда я подошел к выходу и снял с вешалки совершенно мокрую кожаную куртку, в которой я умудрился влезть под душ, Лысый остановил меня:
— Лапки давай.
— Что? — я удивленно посмотрел на него.
— Руки, кому говорю, — Лысый достал из кармана наручники.
Боишься, гад, — зло подумал я, подставляя руки. — Не доверяешь даже своим призракам! И правильно делаешь. Только железки эти не удержат меня, если я все же сподоблюсь тебя придушить.
— Я слышал, ты за свою рыжую шавку грозился меня убить?! — Сем издевательски хохотнул и с силой ткнул меня локтем в бок так, что я ударился о дверцу машины. — Вот он я, весь твой, девочка! Что же ты меня и пальцем не тронул?!
Я равнодушно отвернулся и стал смотреть в окно, где медленно тряслись мимо нас поля и перелески. Дорога была ужасно разбита, но джипы Лысого показывали себя лишь с лучшей стороны и мы еще ни разу не застряли, хотя пару раз шли юзом, грозя съехать в канаву. Продвигались медленно и тряско, я начал сомневаться, что мы успеем добраться до Припяти засветло. Но вот дорога немного повернула, и на далеком горизонте замаячили густые и беспросветные леса, выросшие вокруг Станции за последние два десятка лет.
— А ты посмотри, у него руки заняты! — заухал Леха. Эти двое, которых я приложил в баре Белое Озеро, мне уже порядком надоели своими тупыми шутками и пинками под ребра. Признаться, они у меня и без них болели. — Он не может тебя приласкать! — развил тему Леха.
Мы ехали двумя машинами. В одной были братки — Леха на переднем сидении, Сем рядом со мной (они чуть не передрались у машины, кто же будет сидеть со мной и отвешивать мне тумаки и пинки. Спор был недолгим, все решил Лысый, но братья еще некоторое время дулись друг на друга, но когда поехали… развеселились) — и водитель Патрик. В первой машине ехал сам Лысый, со своим водителем и двумя телохранителями.
В пути мы были уже больше часа и все это время Сем и Леха усердно поливали меня грязью, пытаясь развлечься. В общем, мне было по барабану, но в частности…
— Слушай, крыса, а что это у тебя на шее такое?! Ты что, мутантик, удалял себе в сарае жабры? Небось, все в детстве смеялись, головастик?! Ведь так тебя зовут, правда?
— Жжешь, брателло, — Леха повернулся к Сему и похлопал его по протянутой руке — ему шутка пришлась по вкусу. — Головастик еще пару недель назад жил в сточной канаве!
— В таком случае у меня есть пара миллионов братьев, — сказал я иронично, не отрывая взгляда от окна. Чем ближе мы подбирались к Припяти, тем реже встречалось жилье. Деревни становились все более пустынными и бедными, часто попадались скотомогильники и заброшенные скотные дворы, где на черных отвалах навоза белели уродливые изломанные скелеты, глазели пустыми глазницами рогатые черепа. Семьдесят километров от Малаховки, — внезапно подумал я. Боже мой, как же дети добрались до Станции? Не могли! Значит, где-то не так далеко есть ржавая шахта, значит, и куда-то сюда завезли лес. Надо будет обязательно узнать. Надо будет обезопасить других…
— Что ты сказал? — опешил Сем и тупо уставился на меня. Похоже, он давно уже утерял остатки своих мозгов. Может быть в детстве…
— Ежели я головастик, — терпеливо взялся разъяснять я, — то у меня непременно есть пара миллионов братьев и сестер, которые рано или поздно захотят вас повидать. И если даже принять во внимание, что выживаемость среди головастиков невелика, птицы там, и другие, то все равно тыща-другая до вас доберется…
— Во, ты урод, — неуверенно сказал Сем и замахнулся, собираясь ударить меня наотмашь по лицу.
И тут Патрик резко затормозил. Машина заскользила по глинистой почве, я качнулся вперед, но успел сгруппироваться и лег грудью на колени. Сем, ругнувшись, съехал с сидения.
Оказывается, впереди идущая машина, выехав из-за поворота, с трудом успела остановиться перед поваленным поперек дороги дубом. Его корни и ветви были переломаны. Мы оказались на краю песчаного откоса, поросшего соснами и кряжистыми дубами. С другой стороны к дороге близко подступил смешанный лес.
— Ну вот, — всплеснул руками Леха. — Ща дров натаскаемся, век помнить будем. Куда Лысого опять несет, чего ему все неймется и дома не сидится? Уминал бы свои харчи, считал бы деньги и девок тискал…
В это мгновение я увидел призрачный дымный след, но не сразу понял, что это…
Открылись обе дверцы первой машины, и из нее выбрался Лысый, его водитель и один из телохранителей. Водитель, озабоченно похлопывая себя по бедрам, пошел осмотреть поваленное дерево. Лысый резко повернулся и внезапно прыгнул прочь с дороги, вламываясь в подлесок. Я видел, как машина словно разбухла, когда дымная дорожка коснулась лобового стекла, а потом расцвела огненным шаром, встала на дыбы, выплевывая из себя осколки раскаленного железа и стекол. Вверх устремился густой клуб черного, едкого дыма. За огненным смерчем я не видел, что случилось с водителем и телохранителем, но отчетливо понимал, что тот, кто остался посидеть в машине, уже не жилец.
