Пепел забытых надежд: Инфильтрация (СИ) - Скобелев Сергей

Янус сделал несколько шагов в сторону Собислава, абсолютно безоружный, но уверенный в собственном превосходстве настолько, что в голову полковника начали закрадываться нехорошие подозрения.

— Я так давно хотел заглянуть вам в глаза, — продолжал Корсак, — чтобы увидеть, как триумф великого контрразведчика сменяется паникой. Если вы хотите закончить историю Гамбита здесь, я с удовольствием вам помогу. — Внезапно Янус посмотрел в сторону и кивнул: — Давай.

Осознание происходящего пришло слишком поздно. До того, как Собислав успел отреагировать, оперативник Млотек стремительным движением опустил разложенный приклад между лопаток полковника. Удар был сильным, но Беляк смог устоять. Однако навести пистолет на неожиданную цель он не успел: огромный кулак-кувалда предателя угодил точно в скулу и свалил офицера на пол. Опираясь о колени и локти, Собислав трясущейся рукой попытался дотянуться до выпавшего оружия, но тут же получил тяжёлым ботинком со стальным носком в живот и бок. После — несколько раз в рёбра до перелома. Беляк закричал от боли. Неспособный к сопротивлению, он распластался на медленно краснеющем ковре, смотря, как приближается к нему Корсак.

— Вы пришли сюда за Гамбитом, Собислав, — пробирался сквозь гул в голове его надменный голос, — но мы оба знаем, что настоящий Гамбит — это вы. И я вас раскрыл.

— Что… что ты несёшь, курва мачь? — Беляк сплюнул кровью.

— Не ругайтесь на языке, который никогда не был вам родным. Лех, приподними его.

Могучая рука бывшего соратника схватила Собислава за воротник, будто уличного котёнка, и отшвырнула к шкафу. Беляк прислонился к нему спиной, превозмогая боль во всём теле, и, жмурясь, уставился в чёрную пустоту автоматного дула. Млотек, не шевелясь, держал его на прицеле, пока Корсак с поддельным сожалением осматривал попавшую в ловушку жертву.

— Ты не понимаешь, на кого напал…

— Бросьте, Беляк. Я веду вас с того момента, как мы взяли торговца в лавке. Ваш арест согласован с Дефензивой, и вся эта постановка была нужна, чтобы вы принесли улику, которую хотели выдать за мою собственность. Решили сбросить с себя подозрения, выставить меня врагом Бравой Вольности, но вместо этого усугубили ситуацию. И где вы хранили ствол? Неужто у себя в шкафчике?

— Я не стану с тобой говорить.

— Станете, — заверил Янус. — Как стали Сирена, Харон и Цербер.

Секундное замешательство проскользнуло в глазах Собислава Беляка, и вражеский контрразведчик заметил его, подчеркнув самодовольной улыбкой. В этот момент разоблачённый эмиссар понял, что его партия подошла к завершению. Корсак знал намного больше, чем должен был. И только один вопрос оставался нераскрытым.

— Как?

Глаза подпоручика Корсака заблестели, он с предвосхищением ждал этой минуты.

— Итак, неделю назад, — начал Янус, — мы арестовали бакалейщика Шимона. Никаким агентом он не был. Его алчность, за которую этому отбросу грозил крематорий, использовал эмиссар, притворявшийся Гамбитом. Позже мы узнаем в нём заместителя министра продснабжения Яцека Порлянского. Тем утром вы назначили встречу жандарму Войцеху Дудеку, приказали ему прибыть к Мечиславу Гробовскому.

— Молодец, — невесело усмехнулся Собислав, — запомнил.

— Не запомнил бы, — возразил Корсак, — не зная Мечислава Гробовского лично. Как и того, что его памятник уже семь лет стоит в заброшенном некрополе на краю Варсавии.

Янус присел на колено и заглянул полковнику-арестанту в глаза. Невозмутимое самодовольство на его лице сменилось концентрированной ненавистью.

— Я был там, пан Беляк. Я искренне хотел вас убить…

***

Жандарм Войцех Дудек, высокий кудрявый брюнет, стоял перед обелиском, засунув руки в карманы суконной шинели, накинутой на чёрную форму. Он невозмутимо посмотрел на Собислава: окружающая местность не производила впечатления на тюремщика.

— Что с арестантом? — начал Беляк без приветствий. — Мой агент допросил его?

— Да, но мне не дали присутствовать. Я не знаю, о чём они говорили.

— Что ты о нём думаешь? — поинтересовался полковник. — О подпоручике Корсаке?

Войцех с минуту помолчал.

— Признаться, Собислав, он вызывает у меня подозрения. Очень осторожный, но кажется непринуждённым. Хорошо себя контролирует, но что-то скрывает. Я пытался его разговорить, но он заткнул меня… профессионально. Он отличается от простых людей даже по меркам Дефензивы, не говоря о нашей жандармерии.

— Считаешь, кто-то его заслал?

— Думаю, именно сейчас он появился не просто так, — предположил тюремщик. — Но я могу ошибаться. Вам виднее, Собислав.

— Главное, Корсак поможет поймать Гамбита, — ответил полковник Беляк. — Над Варсавией сгущается пепел, и мы должны быть готовы. Поэтому я хочу, чтобы ты кое-что сделал. — Собислав вытянул ладонь вдоль дорожки, указывая направление к выходу.

Мужчины отошли от обелиска и медленно двинулись в сторону калитки.

— Я хочу, — продолжил Беляк, — чтобы ты убил Шимона. Выстави, будто это было самоубийство.

Жандарм Дудек многозначительно хмыкнул в ответ.

— Вены я ему не перережу: решат, что я плохо обыскивал. Подставлю себя. Повесить на рукаве рубашки?

— Думай сам. Главное, когда всё закончится, у меня должен быть довод, что это Корсак убил Шимона. Или довёл до суицида.

Войцех усмехнулся.

— Кажется, вы нашли себе пешку для эндшпиля, Гамбит.

— Один из вариантов. Сделай как я сказал. И будь готов, если я отправлю за тобой. Ты должен будешь вывезти меня и, возможно, других агентов из Варсавии.

— Выполню, — пообещал эмиссар Харон. — Не сомневайтесь.

***

Янус Корсак выпрямился, ярость сменилась на его лице привычным чувством превосходства.

— Итог мы знаем: Харон убил ненужного свидетеля. Вы, при иных обстоятельствах, приплели бы меня к его смерти. Тогда вы не подозревали, что я всегда был рядом. Но в тот день произошло другое событие, одно из основных в нашей истории.

Подпоручик вытянул из внутреннего кармана пиджака пожелтевшую фотокарточку и разжал пальцы. Картонный прямоугольник, совершив причудливые кульбиты, упал у ног Беляка. В потолок смотрело ещё живое лицо замминистра Яцека Порлянского.

— Как удачно он попал на склад, как кстати у него оказался рукописный блокнот. Как жаль, что самый разыскиваемый агент противника не дожил до допроса. Вы могли задержать его, в том числе ценой моей жизни. Начальство бы ни слова вам не сказало. Но вы предпочли прострелить ему лёгкое. Я был бы вам благодарен, если бы не знал, что таким способом вы убрали очередную пешку. Ведь Порлянский внедрил незнакомого вам эмиссара в президентское окружение и к тому вечеру стал бесполезным… и даже опасным. Вы отлично подобрали момент. Но главное не это, — подчеркнул Корсак. — Главное, что произошло той же ночью. Ваша встреча с исчезнувшей впоследствии Бертой Миник…

***

Дверь квартиры была захлопнута, но не закрыта на ключ. Собислав осторожно потянул её и протиснулся в проход. Пустой коридор, облезлые непокрашенные стены, с которых сыпалась штукатурка, пыльный пол. Беляк прошёл вовнутрь, в такую же запущенную гостевую. Двери в проёмах пустовали, вместо них висели куски плотного целлофана. Собислав огляделся. Квартира была полностью безжизненной.

Внезапно он почувствовал холод стального оружейного дула на затылке и услышал, как кто-то за спиной взвёл курок. Он медленно приподнял руки и тихо, но отчётливо произнёс:

— Мечислав Гробовский.

— Принято, — донеслось в ответ женским голосом. — Валида Ямадаева.

— Вольно, эмиссар Сирена.

Рыжеволосая Берта Миник опустила револьвер. Она была взволнована; взгляд девушки постоянно метался к коридору, ожидая, что ворвётся кто-то посторонний.

— Яцек пропал. Ушёл на вашу операцию и не вернулся.

— Знаю. Я его убил.