Дональд Маккуин - Странница
— Точно! Мой человеческий образ делает меня таким же смертным и уязвимым, как и любой из них, но даже как обыкновенный человек я бесконечно умнее. Я знаю мириады вещей, о которых эти несчастные дикари не имеют ни малейшего понятия. И у меня есть цели. Наиболее дальновидный из моих последователей не может подумать о том, что последует за ближайшим кровопролитием. Они — фантастическое оружие, но они слишком просты. Дубинка. Мне же нужен меч или рапира. Нет, не это. — Он отступил от алтаря и от круга на нем. Заложив руки за спину, он шагал туда и обратно, неистово говоря, забыв про все вокруг. — Пламенное лезвие, вот что мне нужно и что будет моим. Бич, которым можно будет очистить землю, чтобы Танец-под-Луной мог расти, став тем, чем он — и я — должны быть. Процветания для него недостаточно. Луна победит!
Полный сомнений, Конвей спросил:
— Победит кого? Пойми, Коссиары ожидают тебя, даже сейчас, когда рабы натворили столько бед. Восстание опустошает страну, но их армия по-прежнему очень сильна.
Жрец Луны прекратил шагать и скрытно улыбнулся Конвею.
— А почему ты спрашиваешь, на кого я нападу? — Он отрывисто хохотнул и посмотрел на Конвея с внезапно озабоченным видом. — Вот видишь, как должен работать мой мозг? Как я должен все рассматривать, чтобы понять скрытые истины, неожиданные откровения? Но я доверяю тебе. У истоков всех моих проблем стоит Гэн Мондэрк, но с ним я разберусь в свое время. Кос находится на грани развала. Три Территории энергичны и жаждут изменений и прогресса. Я должен их контролировать. Такая энергия должна по праву служить мне.
Эта мысль встревожила Конвея. Внимательно следя, чтобы голос оставался нейтральным, он спросил:
— Значит, ты пойдешь на Север?
— На юг. — Улыбка Жреца Луны лучилась чуть ли не детской радостью при виде искреннего удивления Конвея. — Церковь! Земные почести меня не интересуют, Мэтт Конвей, за исключением их помощи в моей миссии — привести человечество к моей матери, Луне. Время смертных не имеет для меня никакого значения, на земле нет для меня границ. В моем владении вся вечная Вселенная. Церковь же — это лживая потаскушка, отвращающая людей от их истинной Матери. И от меня. Я должен уничтожить даже память о существовании этих поедателей падали — черных воронов. — Отойдя назад, как будто плывя в серебряно-белой мантии, он воздел вверх обе руки, обратив свое лицо к небесам. — Луна победит!
Толпа незамедлительно принялась скандировать:
— Луна победит! Луна победит!
Жрец Луны опустил руки, рев продолжался. Он протянул их к Конвею, и тот понял, что должен их принять, тем самым поклявшись в своей преданности.
Жрец Луны стоял на медной пластине.
«… направляет молнии…»
Эти слова вспыхнули в его мозгу, прогнав все мысли, кроме одной: зачем предназначался алтарь.
Медные шипы на керамической поверхности круга. Руки, касающиеся металла. Провода. Цепь.
Молния.
Жрец Луны. Стоящий на изолированном металле. С протянутыми руками. Улыбающийся.
Мозг Конвея разрывался от множества мыслей. Это объятие могло оказаться смертельным. Речь шла о жизни и смерти, и аргументы яростно боролись друг с другом.
Ти мертва. Потому что Церковь не желает, чтобы люди обращались к культу Луны. Церковь предала восстание рабов.
Ланта.
Предательство.
Жрец Луны ожидал. Сегодня была первая ночь полнолуния. Так кем же он был — жертвой или желанным другом?
Танец-под-Луной. Война с Церковью. Возмездие.
Конвей спешился и сделал пару шагов к Жрецу, ощущая страх, граничащий с экстазом. Он шагнул в его объятия и обнял Жреца.
И был обнят. Невредимый.
Жизнь трепетала в венах Конвея, горячая, как расплавленное золото. Он жил! В объятиях смерти, но он жил.
Летучая Орда слышала его резкий смех, пронзивший пульсирующий ритм их скандирования. Люди смотрели друг на друга и понимающе кивали.
Глава 81
Впервые услышав какой-то шорох — тихий, не громче трения плотной ткани о камень, — Конвей не обратил на него внимания и продолжал бриться.
Он устроился в дубовом кресле, сиденье и спинка которого были обтянуты бизоньей шкурой. Да и все кресло было стилизовано под бизона, причем очень искусно. Поначалу его вид несколько обескуражил Конвея. Он стал было подумывать, что недооценивал культуру Летучей Орды. Потом он решил, что кресло было трофеем. Несомненно, трофеем был и стоявший перед ним деревянный комод. Все соединения в нем были выполнены безупречно, выдвижные ящики идеально подогнаны. Полированная медь отделки комода и расставленной на нем посуды приглушенно сияла, отражая свет стоявшего сверху канделябра с четырьмя свечами. Рядом с канделябром примостилось стальное зеркальце, прислоненное к кобуре с пистолетом. На откидной полочке в специальном отверстии стояла медная чашка с горячей водой. Подымавшийся над ней пар с запахом малины клубился вокруг лица Конвея. Он ополоснул в чашке лезвие своего армейского ножа, заставив спокойные струйки пара изогнуться в неистовом танце.
Когда он поднес лезвие к щеке, шорох повторился.
На этот раз громче.
Конвей повернулся в кресле, бросив взгляд через одно плечо, затем через другое. Падавший на матерчатые стены скупой свет свечей делал комнату похожей на пещеру. Конвей окликнул предполагаемого гостя. Ответа не было. Казалось, стало еще тише.
К следующему шороху Конвей был уже готов. Скатившись с кресла, он перевернулся на полу и, поднявшись на четвереньки и держа перед собой нож, пополз к месту, откуда доносился подозрительный шум.
От стены позади деревянной кровати отделилась фигура человека, узнать которого в темноте было невозможно. Отступая от ножа, незнакомец в ужасе лепетал что-то, опасаясь и за свою жизнь, и что Конвей подымет тревогу.
Схватив незнакомца одной рукой, Конвей приставил к его горлу нож.
— Ты кто?
— Твой друг. Друг. Единственный в этом месте, Мэтт Конвей. Несправедливо обиженный, который готов поделиться с тобой своим печальным опытом.
Конвей подтащил не оказывавшего сопротивления мужчину ближе к свету. Незнакомец инстинктивно прикрывал свое лицо, словно существо, привыкшее жить в темноте. Конвей не верил своим глазам.
— Алтанар. — В голосе его не было сомнения, но было нескрываемое изумление. — Я слышал, что ты и Джонс… Жрец Луны…
Моргая ехидно поблескивающими глазами, Алтанар прервал его:
— А-а, похвально, Конвей, похвально. Вижу, ты быстро усвоил. Но еще не до конца. Учти — малейшая оплошность, и ты можешь оказаться в руках Человека-Который-Есть-Смерть. Имя Джонс забыто. Его нельзя произносить.
Опустив нож, Конвей спросил:
— Он отрицает, что был одним из нас? Одним из путешественников, что пришли в Харбундай и Олу?
Исполненным любезности жестом Алтанар указал на единственное в комнате кресло. Конвей сел, ожидая ответа. Бывший тиран, одетый сейчас в потрепанную фуфайку и мешковатые штаны, едва достававшие до середины икр, выпрямился в полный рост. Голова горделиво запрокинулась, подбородок подался вперед, и на какое-то мгновение показалось, что в комнате промелькнула тень могущественного короля Олы.
— Он не так прост, чтобы отрицать это. Он «полагает», что этот вопрос просто не должен обсуждаться. Важна только его жизнь. После второго рождения. — Последние слова Алтанар произнес, как шутку, но Конвей не увидел никаких признаков веселья на лице короля-оборванца. Он также отметил, что Алтанар выдержал минутную паузу, внимательно рассматривая лицо своего слушателя. Всё выглядело так, будто ночной гость провоцировал Конвея на выражение неверия либо непочтительности к Жрецу Луны.
Конвею было любопытно, догадывается ли сам Алтанар, насколько неуклюжи его попытки.
— Расскажи мне об этом втором рождении, — попросил Конвей, и Алтанар заговорщически наклонился вперед.
— Теперь понял? Тебе нужен друг. Разве ты не знаешь, что Лис настаивает на твоей смерти? Каталлон, напротив, хочет оставить тебя в живых. Его цель — выпытать у тебя все секреты, заставить тебя обучить кочевников делать оружие-молнию, научить их пользоваться им. И только тогда Лис может убить тебя.
Криво усмехаясь и обращаясь, скорее, к самому себе, Конвей произнес:
— Итак, все это — дело времени. — Затем спросил: — Говорил ли когда-нибудь Жрец Луны этому Лису, почему я нужен ему живым? Или Каталлон? И кто такой, в конце концов, Лис? И как тебе удалось так сблизиться с Джо… со Жрецом Луны? Честно говоря, по виду ты не тянешь на близкого друга нового Сиа.
Не без интереса Конвей отметил, что Алтанар все еще остро реагирует на непочтительное к себе отношение. Но было поучительно и то, как быстро он подавил свое недовольство. Конвей подумал, что Алтанар не изменился, но научился держать себя в руках. Заметил он и круглые рубцы на тыльных сторонах кистей рук Алтанара. Следы ожогов. Торчавшие из сандалий пальцы ног бывшего короля росли в разные стороны. Явно были сломаны и после этого их не лечили. Конвей отвел взгляд.
