Людоеды (СИ) - Mиxoнoв Cepгей

— Э…  — разошёлся Зуб. — Я не понял! Обед сегодня будет или нет?

— Не ко мне…  — жевал чё-то Саня, пока не подавился.

— Так те и надо, хапуга!

— А чё я, когда это всё «дед»!

— Ага, вот так — да…  — догнал Мих. — Ну, смотри…

В барак на его зов вломилась зверюга и…  Маковец едва не сделал под себя.

— Выбирай сам — или мы берём то, что принадлежит нам по праву, или это чудо-юдо само выберет еду, и не факт, что откажется полакомиться мясом! А явно любит то, которое бегает от него! Дошло?

Саня закивал тем, пока было чем, и находилось у него на плечах.

— Терь понял, что Паштет нам не указ — и больше никто, и звать его никак! — присовокупил для красного словца Зуб. — Дошло?

От Маковца последовал кивок одобрения.

— Нет, ты не понял! — куражился Зуб. — Ты с кем — с ним или…

— Ясен пень…  с вами, муж-Ик-и…

— И не поспоришь…

На том и сошлись.

— Где Кислый? Опять у баб? — заинтересовался Мих.

— А где ж ещё этот Ёбыр может быть? Охаживает сразу полбарака, всё равно как в последний раз перед смертью!

— И это правильно — потомство должно выжить…

— Да вы чё, пацаны!?

— Сам что ли до сих пор не уяснил, где мы?

— Не-а, Мих…

— Тогда лопату в руки и айда с нами на…

— Куда-куда?!

— Чё раскудахтался, — не унимался Зуб. — Ноги в руки, а в неё лопату и на…  арбайтен!

Предстояли раскопки скотомогильника — геодезического знака носившего сие малоприятное название.

— Да вы ахуе…  — отказался Мак работать.

— Дай сюда…  — вырвал Мих у него из рук лопату.

— Не рой ему яму — пускай сам копает…  — подначил Зуб, помогая выгребать из рытвины по краю камня землю со встречающимися в ней костями.

И впрямь могила животного происхождения, как во время эпидемии ящура. На что и намекнул Маковец.

— Видел бы ты, того ящера, которого мы с Михом, сейчас бы копался с нами, как в любимой с детства песочнице, — дал понять Зуб: спуску никому не будет.

Задрав ещё раз голову на Луну, нависающую над землёй, Мак встал на четвереньки и также стал выгребать по-собачьи землю. Со стороны могло показаться: им делать нечего — роют себе могилу. А при близком рассмотрении «геологам» стала очевидна их раскопка и находка.

— Да это головешка…  — уставился Зуб с раскрытым ртом на то, что было погребено в кургане.

— Сам ты она…  — пожурил Мих — любитель истории, а её изучение в своё время являлось его хобби. — Это Идол!

— И кто?! — растерялся Маковец.

— Каменный истукан — типа бога коему поклонялись наши праотцы с пращурами в древности.

— Че-чё?!

— Чур там или ещё кто, а скорее ты и заканчиваешься на ка…

— Ха-ха-ха…  — язвительно зашёлся Зубченко.

— Не смешно…  — словно обиделся Мак.

— Да ладно те, — выдал Мих. — Все ж свои. А и деваться терь некуда! Тут как на подводной лодке — один за всех и все…

— На одного…  Это к мушкетёрам!

— Да, ща бы нам мушкет типа пищали, не было бы такой печали, как ночью — враз бы очистили округу от бомжей…  — осознанно молвил Сергей.

— Точно — бомжей? Не дикарей?

— Да их как не назови, всё одно — варвары…

— Ы-ы-ы…  — поддержал Вый-Лох заявление Зуба.

Маковцу делалось не по себе, когда странная и грозная на вид зверюга пыталась выражать свои эмоции, из-за чего он старался не поворачиваться к ней тыльной стороной тела.

Зверюга чем и занималась увлечённо — хрумкала останками костей животных.

— Так вот чем питается оно…  — заулыбался Мих. — Хорошая собачка…

— Типа волкодава, но о двух лапах и…  ещё передних…  — напомнил Зуб: ходит это чудо-юдо, как и они на задних, используя на манер ног, и только по необходимости в виду большой опасности опускается на все четыре конечности.

Саньке от данного звука и вида зверюги было не по себе, зато его напарникам хоть бы хны. Из-за чего они казались ему бесшабашными и безалаберными. Вежновца ещё можно было понять — в армии служил, поэтому и наводил аналогичные порядки. А эти…

— О-о-ох…  — последовал вздох не то разочарования, не то облегчения.

Раскопки закончились, толком не начавшись. То, чего добивались Мих с Зубом — получили. Им открылся истинный смысл. Оставалось в нём убедить, а точнее переубедить иных в лагере практикантов, что отныне они все практикантропы. Нравится кому-то это или нет, но факт на лицо — чудовище неизвестное науке и при этом довольно ручное и добродушное, плюс дикари на вид неандертальцы или кроманьонцы, если не вовсе питекантропы, да Луна почти что у Земли на расстоянии не более 50-100 тыс. км и прочие разительные изменения в ландшафте местности в виду отсутствия нормальных типовых населённых пунктов сельского проживания деревенского люда.

И потом день уже клонился к закату. Не успели Зуб с Михом перекусить, как Маковец разнёс их мысль, а точнее слухи по лагерю, подбивая Кислого присоединиться к сладкой парочке. Тот был не прочь, если и его девки примкнут к ним — те согласятся.

— Ты чё, совсем мозги отпил? Куда ж они без них! И мужики — проверено временем! А мной…

— Ох-хо-хо-Ой…  — зашёлся Шавель с двумя девицами, что лежали рядом с ним на сдвинутых кроватях и не особо прятали свои прелести под одеялом. Тем более что одна была танцовщицей в баре, а иная…  ни в чём не уступала по этой самой части — развлечений и любительница приключений на то самое место — всегда искала острых ощущений. И, похоже, что нашли их здесь.

На переговоры явились оба.

— Чё, жрать пришли? — встретил их соответственно ситуации Зуб. И поперхнулся.

Мих двинул ему по спине, валя на кровать.

— Вот ведь где медведь, Михей! Ей-ей…

— Мы это…  — выдал Маковец за себя и Шавеля…

— Вот и мы о том же: чего надо? С чем пришли? А с пустыми руками? — подыграл Мих Зубу.

— Не, мы с девками — берёте? — ляпнул Кислый.

— Лучше б щавеля принёс, Шавель…  — не сдержался Зуб. Одно слово — умора, а тот ещё юморист. Уж как начнёт рубить с плеча, как в том анекдоте про лес: чем дальше, тем толще партизаны.

— По делу базарить пришли, — настоял Маковец. — Мы с ним решили, а заодно и Лёлик с Павликом…

— Это кто, чё морозите?

— Ольга с Алёной…

— А…  Морозовой…  И?

— … присоединиться к вам!

— Куда? Сюда? Типа групповуху ночью устроить? — оскалился Зуб.

— Мы серьёзно, а вы…

Инициативу у Зуба перехватил Мих, опасаясь испортить отношения с теми, кто был готов примкнуть им. Начало образования группировкам по интересам было положено, а на деле полный разброд и шатания в лагере. Но лиха беда начала, а всегда трудно начинать с нуля — чистого листа и не запятнав.

Предложил парням присоединится к трапезе — выдал по бутерброду с салом.

— Я это — принесу чего выпить? — тут же подсуетился Маковец, пытаясь подмазать тех, кто проявил себя во всей красе за последние сутки здесь.

— Нет, — раздосадовал Мих Зуба.

— Ну хотя бы граммульку для храбрости…  — взмолился тот, а не ради сладострастия и примитивной попойки.

— Нет, я сказал!

— И как! — явно обиделся напарник.

— Сухой закон! И моё слово — отныне для вас! Иначе я сам за себя!

— Вот только не начинай! Не надо — ля-ля! Мол, моя хата с краю…

— Барак…

— Дурак…

— Чудак на букву «М»…

Кислый с Маком не встревали, пока их собеседники общались мило меж собой. А тут ещё Паша явился — не запылился.

— Жрёте?

— Кушаем-с…  — аристократично ввернул Зуб. — А ты чего стоишь — в ногах правды нет — вались рядом, дружище…

— И ты здесь? — укорил Вежновец Маковца.

— Я с ними…

— Заодно?

— Можно и так сказать, — заявил Мих.

Взгляды соперников встретились.

— Вот и поговорили, — дал понять Зуб: не пожалеет иных своих «клыков» за друга, если тот устроит драку с Паштетом. — Свободна, консерва! Ха-ха…

И добавил, добивая конкурента:

— Кто не с нами, тот против нас!

— Как знаете…

— Знаем, что говорим, и уж тем более делаем…

— Подумаешь, бабу каменную раскопали по голову — и чё?