Александр Зорич - Клад Стервятника

Мухолов и осот из болот Припяти живут в симбиозе, душа в душу, и охотятся тоже сообща. Тактика у них, как правило, неизменная. Пока один гипнотизирует жертву, другой сзади подло стреляет тебе в спину отравленными стрелками. А яд у левостороннего осота такой силы, что кураре с его примитивными параличами верхней дыхательной системы нервно хлебает в сторонке горячий аргентинский чаек-матэ.

Третий заряд я держал для мухолова. Боеприпасы тоже надо уметь экономить, тем более что мухолов продолжал качаться маятником как заведенный. Хотя уже сменил три цвета, таких же кислотных, как и первый окрас.

Что ж, дедушка Суворов был прав: удивить — значит победить.

Мухолов тем временем распахнул свою чашку, и из ее недр, с треском расправляя крылья, вылез огромный слепень-дракула.

Вот уж поистине — не понос, так золотуха!

Вместо того чтобы мух жрать, он их еще и лелеет, тварь оранжевая!

Бывалые люди рассказывали, что многие дракулы даже светятся, летая по ночам над Болотами и поймой Припяти, настолько от них «фонит». А другие утверждают, что они, когда напьются досыта, полностью измазываются в крови обездвиженной жертвы, чтобы привлечь самку. И так парят над Болотами, отсвечивая под редкими звездами, которые в Зоне тоже горят по- особому — тупо и равнодушно пялятся на тебя с черного неба.

— «Эге, бабушка, да у тебя волчанка», — сказала Красная Шапочка с самого порога, — процедил я сквозь зубы, тщательно фиксируя взглядом исполинского слепня. Тот, зараза, слишком уж шустрый и увертливый. Пока в него попадешь из моей «Марты», полобоймы истратишь.

И я решил мерзкую тварь ошарашить. Тщательно прицелившись, я аккуратно срезал выстрелом кожистый, мясистый стебель мухолова. Не ожидавший такого подвоха дракула кувыркнулся в траву, и тут уж я не оплошал.

Метко стрелять я научился в армии, поскольку в музвзвод меня не взяли. И службу я понял, как тогда выражались «деды» в частях нашего военного округа, сполна. В музвзводе же и военном оркестре востребованы только духовые и ударные специальности, а пойти в армию с «Ямахой» мне как-то в голову не пришло.

И то сказать, хорош бы я был на строевом смотре-в лопоухой ушанке, нагуталиненных кирзовых сапогах, шинели до колен и с пятью электронными октавами под мышкой!

Поэтому, превратившись после года службы в кандидата, я начал ходить в привилегированный наряд — караул по охране складов ГСМ целой армии. В пересменку большинство часовых кемарили в караулке на топчанах. Я же договорился с начкаром и часами палил в тире учебного класса.

В итоге стал чемпионом батальона по стрельбе из «Макаровны», а также познал сполна «беретту» с «Мартой» — чисто тебе женский цветник. А если ты умеешь прилично бить из пистолета и хорошо защищаешь честь родной части на полковых соревнованиях, тогда на итоговых автоматных стрельбах за тебя все мишени скорее всего опустит оператор. Только успевай жать на спусковой крючок и не жги много травы трассерами.

В общем, растоптал я кровопийцу-слепня, как конь, железными подковами сапог. Заодно и мухолову досталось. Натянул по самые брови капюшон и затрусил дальше по тропинке, мерно поводя головой из стороны в сторону, как зомби.

Изредка, порядка ради, я обстреливал гаечками кусты вдоль тропинки и болотные кочки, которые стали попадаться на пути все чаше. И теперь уже ощутимо хлюпало под подошвами сапог.

Пока все было чисто. Да я, признаться, и не ожидал каких-либо огненных или гравитационных сюрпризов. В Болотах опасаться нужно не этого.

Последний Выброс случился почти месяц назад, и в сектор Болот на карту аномалий в ПДА Синоптик с тех пор загрузил всего-то пяток файлов свежих обновлений. Болота вообще редко меняются на информационной сетке, потому что аномалий тут, к счастью, кот наплакал. Но зато и хабара с гулькин нос.

Здешняя атмосферка, правда, весьма унылая. Чем дальше в Болота, тем сильнее тебя плющит, кажется, что ты бодро шагаешь прямехонько в собственный склеп.

Низкий свод темно-серого неба едва не царапает твой хребет. Смурной непроглядный туман поднимается из плавней. И даже шелест нескончаемого, вечного октябрьского дождя, невзирающего на время года, не может полностью перекрыть странные и жуткие всплески, бульканья и стоны, которые поминутно раздаются то на одном, то на другом краю Болот, у самой кромки черной маслянистой воды. Похоже, тут кругом торфяники. Болота наполнены земляной взвесью, которая и не думает осаждаться, если, к примеру зачерпнуть здешней воды в банку в надежде дать ей отстояться.

Вот и сейчас позади чуть треснул сухой тростник, потом еще раз и еще. У меня немедленно возникло паническое ощущение, что кто-то мягко ступает за мною следом. И, судя по чмоканью, уже и облизывается, зараза.

Когда из воды в трех шагах от меня с шумом и бульканьем неожиданно выбросило фонтанчик метана, я едва не присел. Точнее, все-таки присел, едва не шмякнувшись на задницу, потому что под ногами тут же предательски поехала почва.

«Вот и все, приятель, — язвительно подсказал внутренний голос. — Вот так и Слон гробанулся. Это ж надо умудриться — в Болотах зыбь отыскать!»

— Заткнись, — процедил я сквозь зубы, осторожно проверяя чавкающую почву под ногами. — Это всего лишь «топка». Вот мы сейчас… сейчас…

Наконец я нащупал носком сапога твердую кочку. И легким прыжком в стиле солиста Большого театра перемахнул на нее. Тут же широко раскинул руки и, скрипя зубами, удержал равновесие.

Белесый туман понемногу сгущался, так что в скором времени придется активировать окуляры ПНВ — прибора ночного видения. Шуршать и бродить за моею спиной, к счастью, перестали — наверное, это и в самом деле был выброс болотного газа.

Но акустические эффекты, как выяснилось, готовили мне очередной сюрприз. На востоке сначала послышалось ровное гудение, а потом оно развалилось по частотному спектру на крайне неприятные децибелы «середняка». Звук усилился — я же внимал ему, зарывшись в заросли сухого камыша.

Еще со времен босоного детства я был уверен, что камыш — вот эти толстые коричневые сосиски на стеблях, опушенные султанчиками невесомой растительной ваты. Их еще запрещают детям таскать домой некоторые суеверные родители. Говорят, это дурная примета, как-то связанная со смертью.

Но с некоторых пор, вооруженный фундаментальными познаниями из «Определителя безопасных, хищных, ядовитых и радиоактивных представителей флоры особого природного заказника в бассейне р. Припять», я знаю наверняка, что на самом деле коричневые сосиски — это тростник. А камыш как раз наоборот — то, что я прежде считал тростником. Он шире и выше листом, а потому может стоять сплошной стеной у самой кромки берега, служа отличным убежищем и маскировкой, например, незадачливому сталкеру, которого черти понесли в болото…

Однако в следующую минуту вся моя маскировка улетела на йух. Еще мгновение назад казавшаяся такой плотной сплошная стена камыша была согнута мощным током воздуха. И прямо над моей головой на бреющем прошел маленький аккуратный вертолет.

Прежде я такие видел только в американских фильмах про простых трудяг-фермеров, в которых уже давно пора превратиться всем деревенским доходягам, населяющим наш многострадальный агропромышленный комплекс. Нет, это я не про зомби из здешнего Агропрома, а про всю Россию, черноземную и не слишком.

Аппарат явно шел на снижение. Он шел к точке «Т». Туда, где я назначил Гордею место встречи!

Преисполнившись оптимизма, я выбрался из плавней, отряхнул с себя камышовую труху и быстрым шагом отправился вслед за вертолетом. Не забывая при этом разбрасывать вокруг себя гаечки, точно хмельной Киса Воробьянинов — баранки по ночному рынку. Там, впереди, меня ждал Гордей с колдометром, а значит — перспектива добыть эти гребаные девятнадцать тонн баксов.

Глава 6. Остерегайтесь торфяных болот!

Ruff in the jungle, in the in the jungle

Feel the jungle vibe, baby.

Пока я добирался до вертолета, Зона преподнесла мне еще один сюрприз. На этот раз, к счастью, приятный.

Все окрестности, заводи и плавни окрасились в пастельные, розовые тона. И над Болотами взошло солнце — большая редкость в здешних местах.

Для посадки Гордей выбрал идеальное место, которое только можно было высмотреть в интересующем нас секторе Болот. Я подозреваю, что и самое точное. Бьюсь об заклад, Гордей, еще будучи на «Янтаре», заранее просчитал маршрут и варианты посадочных мест как можно ближе к точке координат, указывающей место упокоения несчастного Слона с точностью до метра.

Дождик, что накрапывал весь день, стих. Над косогором с большими проплешинами выгоревшей травы, где застыла цветным пятном железная «стрекоза», дул приятный ветерок, разгоняя гнилостные миазмы болотной воды. Солнце деловито разворотило тяжелый свинцово-белый свод небес, еще час назад нависавшии над землей плотным козырьком, и теперь Милостиво проливало тепло и свет на обездоленные хляби. А в его лучах, отчаянно щурясь и прикрывая лоб ладонью, стоял Гордей.