Дональд Маккуин - Воин
— Сюда пришел человек с тобой повидаться. Говорит, что знает тебя.
— Знает меня? Здесь?
— Пошли. — Она взяла Сайлу за руку. — У него мало времени.
Ничего больше не спрашивая, Сайла последовала за женщиной, едва поспевая за ее широким шагом. Войдя, согнувшись, через низкую дверь в гончарную мастерскую, она огляделась по сторонам. Все выглядело как обычно: за каждым кругом стояла работница, остальные сидели за столами, нанося рисунки на необожженные изделия. Неожиданно ее развернули и толкнули на сиденье около одного из гончарных кругов. Рядом, протирая оборудование, сидела женщина-подмастерье. Сопровождавшая Сайлу незнакомка растворилась прежде, чем та успела что-либо спросить.
Женщина-подмастерье отбросила назад капюшон, и Сайла с трудом подавила возглас удивления, увидев перед собой Ланту. Все, что она смогла сказать, было:
— Сегодня утром я как раз думала о тебе.
Ланта попыталась улыбнуться, но нервное напряжение сковывало лицо.
— Я должна была с тобой встретиться. Настоятельница Ирисов просила меня об этом.
— Ты здесь, чтобы объяснить мне сообщение? — перебила ее Жрица Роз.
Ланта ссутулилась.
— У меня для тебя только свое сообщение. Настоятельнице удалось задержать распоряжение короля Алтанара Сестре-Матери о твоем изгнании. А поскольку путешествие сюда долгое и опасное, до весны больше никого не пошлют.
— Что еще? Неужели ничего больше для меня нет? — Сайла с трудом сдерживала желание вытрясти из жрицы ответ.
— Конечно, есть. — Ланта отвела взгляд, глаза ее потускнели. — Настоятельница расспросила меня о видениях, и я все рассказала. «Сайла переживет позор и славу, утраты и триумф. Она подымется из праха к созиданию». — Голос Ланты менялся с каждым словом, и закончила она тихим шепотом. Голова упала на грудь, капюшон снова накрыл волосы, и она стала походить в сумраке мастерской на неопрятный сверток, забытый на полу.
Сайла положила руки ей на плечи, заставив выпрямиться, и вытерла слезы.
— Успокойся. Ты ведь просто повторяешь, что видела. Это настоятельница Ирисов попросила тебя о предсказании?
— Да. Она беспокоится о тебе. — Ланта нахмурилась. — Я чувствовала себя ужасно, повторяя ей, что говорил голос, но она выглядела почти довольной. Когда я спросила, что же ты можешь потерять, она ответила, что не имеет понятия… Я не хочу, чтобы у тебя были утраты, Сайла. Мне страшно утверждать, что они будут.
— Она понимает то, что нам недоступно. Но что привело тебя в эту страну?
— Моя аббатиса направила меня в качестве миссионера. Когда настоятельница Ирисов узнала об этом, то спросила, не смогу ли я добраться сюда, и я обещала попробовать.
— Ты ведь очень сильно отклонилась от маршрута. Ты опоздаешь в Нью-Сити. Твоя аббатиса…
— Тебе предстоят благие дела! — Беспомощный, растерянный жест выдал неуверенность Ланты. — То, что я здесь видела, ужасно. Это говорит о тяжелых испытаниях. Но я чувствую, что твои труды не пропадут даром. Твоя настоятельница знала это давно. Она сказала мне об этом. Небольшой риск ничего не значит, когда надо помочь тебе. Это мой долг.
К ним спешила управляющая мастерской. Прочтя тревогу в ее глазах, Сайла подняла Ланту на ноги.
— Должно быть, кто-то идет сюда.
Спешившая к ним женщина, услышав, кивнула.
— К черному ходу, — отрывисто произнесла она. — Мы о вас позаботимся.
Она буквально отнесла Ланту к двум другим работницам, стоявшим у двери, и они вскоре скрылись из виду. Сайла схватила управляющую за руку.
— Кто ее разыскивает?
— Ее сопровождение. Они потеряли ее три дня назад. Мы позаботимся, чтобы они смогли отыскать ее сегодня днем.
— Что значит «мы»? Я не понимаю. Она рисковала жизнью, чтобы встретиться со мной, и…
Женщина оборвала ее властным жестом:
— Мои люди тоже рисковали жизнями, чтобы помочь ей, а многие и сейчас рискуют. Ты говоришь, что не понимаешь. А все ли ты понимаешь из того, что знаешь? Думаю, нет.
— Кто вы такая, чтобы судить о том, что я понимаю?!
— Да, пожалуй, никто, — невозмутимо ответила женщина. — Но тебе следует остерегаться того, что тебе неизвестно. А такого предостаточно, поверь.
Когда женщина, повернувшись, пошла прочь, у Сайлы возникло острое желание броситься за ней вслед. Но неожиданно она осознала бесполезность этого и еще многого другого — возможных действий Церкви, попыток разгадать загадку роз на ее двери, поиска смысла в видениях Ланты — и заведомую бесполезность завоевания доверия этой костлявой женщины. Это ощущение лишило ее последних сил, и Сайла рухнула на скамейку у гончарного круга, уронив голову на руки.
Что же она потеряет?
Класа? Настоятельницу? Мечту о Вратах?
Чем ей придется пожертвовать, чтобы сохранить остальное?
Глава 59
Гэн проснулся от детских голосов и на мгновение испугался, что проспал половину светового дня. Он резко вскочил на ноги, затем огляделся и понял, где находится. Усмехнувшись про себя, он расслабился и снова опустился на кровать; ему показалось, что никогда в жизни он не спал так долго. Снова первый. Он опустил ноги на пол и направился к окну, чтобы узнать причину этого веселого гомона.
В небе кувыркались несколько запущенных ребятами воздушных змеев, они сверкали на солнце как драгоценные камни На фоне голубого утреннего неба. Змеи были существенно меньше тех, что он делал в детстве. По форме они напоминали бриллианты, и это им позволяло кружиться, резко подниматься и падать, демонстрируя такую маневренность, какой Гэн никогда прежде не видел. Воздушные змеи, которые когда-то запускал он, парили в небе. Эти же были похожи на птиц на конце нитки, если только ребята не заставляли их выполнять различные фигуры. Гэн наблюдал, как один из мальчиков направил своего голубого змея через весь небосклон в погоню за красным, который неистово заметался, пытаясь оторваться. Негромкий звук их столкновения вызвал бурное веселье у ребят. Мгновение спустя красный змей, покачиваясь, пополз вверх и ринулся в контратаку. Но материал, из которого он был сделан, не выдержал и лопнул с пронзительным свистом.
Отойдя от окна, Гэн стал приводить себя в порядок, готовясь к началу дня. Или к тому, что от него осталось, сказал он себе, все еще удивленный нарушением обычного распорядка.
Часом позже, когда Гэн выходил из кухни, появилась Нила. Оба они вздрогнули и слегка смутились, пытаясь угадать при этом состояние другого. Гэн быстро оглянулся и, увидев, что они одни, обнял ее за талию и поцеловал так громко, что она отпрянула, тут же вновь прижавшись к нему. Они продолжали обниматься, но прежде оглянулись — нет ли в холле кого-нибудь, кто мог бы подглядывать за ними. Никого не увидев, они снова обратились друг к другу и, осознав, что делают, громко рассмеялись.
Первым заговорил Гэн:
— Спасибо, что ты помогла мне вчера.
Нила потупила взор.
— Мне это было приятно. Вы так устали тогда.
— Теперь я отдохнул. Проедемся со мной на лошадях? Ты привела назад Подсолнуха?
— Да. Он в конюшне. Куда ты хочешь поехать?
Гэн не сразу нашелся, что ответить.
— Не имеет значения. Если мы будем одни. Я должен поговорить с тобой.
Высвободившись из рук Гэна, Нила обняла его голову.
— Я тоже хотела поговорить с тобой, — произнесла она, и по тому, как быстро она отвернулась, Гэн догадался о неуверенности и смущении, которые мучали и его самого.
Он почувствовал себя виноватым. Как он мог обрадоваться тому, что она немного нервничает из-за того, что впервые испытывает те же чувства. Но это значило, что она была настолько же растерянна.
Почему это должно его смущать? Ведь это вообще не имеет никакого смысла. Несколько дней назад он вел сотни людей в смертельную битву, и моменты неуверенности были пугающими, но теперь все отличалось. То было действие. Это — неподвижность. Образ Нилы постоянно присутствовал в его сознании, Гэн ничего не мог с этим поделать. Это было нелепо. Как мог кто-то, кого он знал всю свою жизнь, превратить его в неуклюжего, невнятно бормочущего медвежонка? В особенности кто-то такой слабый. Такой нежный и приятный.
И единственное, что ему хотелось, — это сказать, что он любит ее.
Гэн старался ни о чем не думать. Еще чуть-чуть, и у него задрожат колени. Пока в конюшне седлали лошадей, он предпринял отчаянную попытку поговорить о воздушных змеях, все еще кружившихся в небе. Гэн заметил женщину, продающую пирожные из корзины, висевшей у нее на талии. Он весело заговорил о необычайно большом количестве пчел в это время года. Нила отвечала, но Гэн не мог избавиться от ощущения, что в глубине души она смеется над ним. Когда они отъехали, он так прорычал собакам приказ, что Раггар обиделся и поджал хвост. Они долго ездили по тропинкам, разделявшим поля, и настроение Гэна начало улучшаться. Освежающий ветерок принес дождевую прохладу и шорохи земли, готовящейся к зиме. Дым, выходящий из каминных труб, добавлял запах горящей ольхи и кедра. Когда они выехали на берег небольшой речки, туда же подошла стая гусей. Гоготание было очень громким, и поэтому они услышали их раньше, чем увидели. Над ними пролетело несколько постоянно перестраивающихся и волнующихся стай, которые, казалось, заслоняли собой все небо.
