Дональд Маккуин - Воин
Клас понимающе улыбнулся.
— Я почти все время чувствую то же. — Поймав ее взгляд, он продолжил: — Единственное, что я здесь понял, — положение этих людей еще сложнее неразберихи в нашем племени. Никогда не знаешь, что можно и чего нельзя говорить.
— Будь самим собой. Если ты честен…
Он оборвал ее:
— Все сердятся на меня. Гэн говорит, я слишком резок.
Сайла открыла было рот, собираясь возразить, но смолчала, подумав о своей собственной честности.
— Я бы не назвала тебя слишком резким. — Это по крайней мере было похоже на правду. — Гэну надо стать осторожнее, иначе он рискует превратиться в таких же, как они, и не сумеет отличить тактичность от обмана.
— Только не он, — ответил Клас, не задумываясь. — Теперь Гэн знает их правила игры. Он может заставить людей верить в то, во что они сами хотят поверить, но он не станет лгать.
«А чем отличается рот, открытый для лжи, от рта, закрытого и тем скрывающего правду?» — хотела спросить Жрица Роз, зная, однако, что никогда не осмелится. Даже защищая Гэна, Клас невольно признавал, что тот сильно меняется. Сайла наблюдала за ним и видела решимость не допускать мысли о слабости своего друга.
Эта убежденность заставила ее заглянуть внутрь себя и задуматься, почему она так завидует их дружбе. Сайле хотелось, чтобы Клас принадлежал только ей, целиком и безоглядно. Соглашаться на что-либо меньшее казалось бессмысленным.
Без предупреждения Клас наклонился, сдерживая обеих лошадей, и взял ее за руку. Лошадь Сайлы, испугавшись, слегка попятилась, но он легко усмирил ее, не сводя глаз с Жрицы Роз. Сердце бешено колотилось от пронзительного взгляда, который, казалось, срывал покров с ее тайны, обнажая самые сокровенные мысли. Сайла ненавидела этот взгляд, буквально боялась его и все же была бессильна высвободиться. Когда она попыталась возразить, слова застряли в горле.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я люблю тебя. — Наконец освободив ее от своего взгляда, Клас опустил глаза. — Все, что случилось в горах, когда тебя преследовали Дьяволы, и теперь, когда я ночью крадусь к твоей комнате, перебегая от тени к тени, — я не горжусь всем этим. Ты нужна мне, и я не хочу больше скрывать самую важную правду своей жизни.
Они находились в баронском саду, среди рядов густо пахнущих кустарников и раскидистых деревьев. Идеально круглые облака усыпали глубокое спокойное небо. Клевер ковром покрывал землю, и монотонный пчелиный гул отдавался в голове Сайлы, так не сочетаясь с внезапно участившимся сердцебиением. Слова Класа пронеслись через ее мозг, запомнившись и тут же забывшись; важным было лишь то, что он хотел на ней жениться.
Сайла наслаждалась этой минутой, вся отдаваясь нахлынувшим ощущениям. Хотелось ничего не упустить, не растерять, чтобы потом всю жизнь наслаждаться этим сладостным мгновением.
Тепло разлилось по телу, и тихое блаженство охватило ее. Хотелось смеяться и плакать одновременно. И она знала, что отныне им нечего скрывать и непонимание никогда не закрадется во внешне не замутненные отношения.
— Я люблю тебя, Клас. Никогда не думала, что могу кого-нибудь так любить. Но пожениться… Мы живем не так, как другие. Мы беглецы. Более того, Церковь может решить, что я должна быть отдана королю Алтанару.
Засмеявшись, Клас широким жестом махнул свободной рукой в сторону востока.
— Дорога к восходу солнца никогда не кончается. Если нам суждено всегда быть беглецами, то пусть будет так.
— Ты не знаешь Алтанара. Он пошлет за мной своих людей.
— Решение Церкви дойдет до короля Харбундая лишь через месяцы. К тому времени многое может произойти. Может вспыхнуть война, а Алтанар не бессмертен.
«Как и ты!» — эта мысль обожгла ее. Неожиданно и неприятно всплыл в памяти образ одинокого Гэна, провожающего в иной мир свою верную Скарр. Еще раз вспомнив пламя только что окончившейся церемонии, Жрица Роз снова увидела падающие в вихрях искр гробы. Красные языки пламени приняли определенные очертания, и Сайла узнала страшные кроваво-красные розы, прикрепленные к ее двери.
Она потянулась к Класу для поцелуя. Положив руки ему на плечи, Сайла наслаждалась надежностью, незыблемостью его присутствия. Никто не может предсказать завтрашний день.
— Я выйду за тебя замуж. С радостью и гордостью.
Глава 54
Все лето стояла прекрасная погода. Лишь в пограничных районах, где шныряли оланские охотники за рабами, единичные разведывательные рейды армий Олы да еще более редкие набеги Дьяволов нарушали спокойствие королевства. Относительно мирное лето как нельзя более благоприятствовало барону Джалайлу. Несмотря на тактические возможности, связанные с выдавшимся великолепным летом, король не смог вызвать энтузиазма у своих баронов и привлечь необходимые войска для оккупации владений Джалайла. Люди жили своей жизнью, и король нетерпеливо выжидал.
В то лето необычное число путешественников и торговцев проложили дорогу во владения Джалайла. Многие из них рыскали глазами, задавая массу вопросов и интересуясь новым войском, созданным для барона воинами Людей Собаки. Один оказался настолько глуп, что даже предложил какому-то новобранцу деньги за то, что тот будет регулярно поставлять ему донесения о структуре тренировок, боевом снаряжении и именах недовольных солдат. Никто никогда так и не слышал, добрался ли чужестранец до цели своего путешествия, но всем было известно, что, покинув владения барона, он вдруг приобрел хромоту, которой не отличался при въезде, и потерял ухо.
Время жатвы было праздником. Молодые парни из войска Гэна не принимали участия в работах, но урожай был собран без потерь и еды запасено на зиму предостаточно. Домашний скот тучнел и давал здоровый приплод. Реки и ручьи кишели сельдью и лососем. Дикие и садовые фрукты выросли крупными, особенно поражали глаз заросли черной смородины и кусты ежевики, едва не обламывавшиеся под тяжестью созревших ягод, наполнявших воздух сладким благоуханием.
Когда первое дыхание осени наложило новые краски на листья ольхи и клена, все села окутала пелена дыма и приятно щекотавших ноздри запахов, исходивших от костров-коптилен, и еще более неуловимых ароматов сушившейся зелени.
В один из таких дней Гэн ехал рысью во главе войсковой колонны, растянувшейся подобно змее. Подсчитав, за какое время его люди минуют деревню, через которую они проезжали, он повернулся к своему соседу.
— Я отъеду, — сказал юноша. — Останови колонну, когда доберетесь до той большой скалы у реки. Выставь охрану и всех накорми. Через час опять выступаем.
— Слушаюсь. — Воин взметнул руку и коснулся уха. Это был жест, который по приказу Гэна использовали все для подтверждения того, что приказ услышан и понят. Его предложила Тейт, как и многое другое — например, дополнение разнообразных способов связи зеркалами. Все ее идеи повышали эффективность войска. Гэн посмотрел на солдат, на их залитые потом изможденные безучастные лица и подумал, что они крайне нуждаются в подобной эффективности. И как много еще требуется им для достижения высшего мастерства и владения оружием.
Подождав, пока поравняется с офицерами, замыкавшими шествие, Гэн жестом приказал им выйти из строя и следовать за ним. Одним из офицеров была Тейт, единственная в пестрой одежде, привезенной ею со своей родины. Гэна забавляло, как Доннаси дорожила этим костюмом. Она сама стирала его, причем так бережно, словно это невероятно жесткое полотно являло собой тончайшее кружево. Любая дырочка, пусть даже мельчайшая, тотчас же штопалась. Однако ее форма уже выглядела поношенной, и любой признак износа глубоко огорчал Тейт. Гэн уже давно решил, что все это как-то связано с родом Тейт, потому никогда ее не расспрашивал и не позволял это делать никому. Она имела право на слабости.
Доннаси по-прежнему возмущалась, что ей не дают командовать, и настаивала на своем участии во всем учебном процессе. Гэн отказал, полагая, что этим поставит ее в рискованное положение, но открыто признал, что нуждается в ее присутствии. Все это было очень сложно.
Но не для солдат. С первых же дней, когда Тейт приняла участие в тренировочном забеге и обошла лучших из них, ее сразу приняли как свою. Однако стоило им увидеть, как свирепо охраняют ее друзья из племени Собаки, как потенциальный интерес более личного характера быстро перешел в теплое, но сдержанное отношение.
Вторым офицером был седеющий мужчина — тот самый, что так нагло навалился на лошадь Гэна при первой их встрече по дороге в замок. Теперь он выглядел усталым, но был чисто выбрит, подстрижен и снаряжение держал в отличном состоянии.
Отбивая пульсирующий такт ногами и поднимая пыль с земли, колонна удалилась. Двое мужчин прислонились к стене ближнего дома, и Тейт сквозь усталость улыбнулась им.
