Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов
— Я весь внимание! — отозвался я.
— Среди двусердых очень мало всесторонне развитых людей, — проговорила проректор. — Впрочем, и таких узконаправленных, как я, тоже немного. Всесторонне развитым становится где-то один из пятиста. При этом неважно, насколько повреждена энергетическая структура и какие дефекты она имеет. Важно что-то ещё. О чём, к сожалению, наша нынешняя наука не знает… Впрочем, крайние значения того или иного признака у живых существ тоже встречаются нечасто, верно?
— Ну да… А стихийное колдовство?
— Это тоже неизвестно, — развела руками Мария Михайловна. — Исключительно предрасположенность. Ну или что-то ещё. Вообще мастера стихийных плетений утверждают, что лучше всего они видят теньку, которая близка их стихии. Ты пока не различаешь цвета…
— Чуть-чуть! — признался я, рискнув перебить госпожу проректора.
— Ты различаешь цвета? Кхм… — Мария Михайловна помассировала пальцами брови. — Это будет интересно! А по поводу стихий запомни: если ты к третьему кризису будешь видеть все цвета радуги у теньки, то тебе повезло. Давай приступим… Ты сейчас сидишь рядом с аппаратом, который определяет ширину канала. А теперь возьми в руки шланг. Да, верно!..
Я взял в руки шланг «пылесоса», как мне и сказали. Он не был полым: внутри гибкой трубки виднелась какая-то желеобразная субстанция чёрного цвета.
— Отлично! Закрой глаза, потянись к чёрному сердцу и попытайся исторгнуть из себя максимум теньки. Тебе будет легче, потому что ты уже что-то подобное делал, когда перенасытил заклятие тёмной куколки. Попробуй сотворить с этой трубкой то же самое!
Собственно, я не стал изобретать велосипед и сделал так, как меня просила Мария Михайловна. Просто представил ту нехорошую ситуацию, летящее в меня плетение… И выплеснул через руки целую струю хлопьев, который шланг «пылесоса» тут же жадно втянул.
Внутри образовалось сосущее чувство пустоты: как будто у меня где-то есть не только второе сердце, но и второй желудок — и он очень голоден. В тот же миг я услышал, как пиликнул прибор для измерения ширины канала, а затем терминал…
А Мария Михайловна тихо выдохнула сквозь зубы слово, которое обозначало вовсе не то, чем мы с ней сейчас занимались, а одну из древнейших женских профессий.
— Что, всё плохо? Или настолько хорошо? — уточнил я.
— Двадцать четыре тысячи сто сорок три капли… — хмуря брови, ответила она. — Да ты монстр просто, Федя!..
— Это много? — снова уточнил я.
— Это уровень кмета, — ответила Мария Михайловна. — Неважно, старшего ли, младшего… Просто это не отроческий уровень. Отроки второго ранга очень редко могут выдавить из себя больше десяти тысяч капель. Ладно! Возможно, в этом виноваты наши с тобой попытки повлиять на энергетическую структуру… Давай дальше. Теперь расстегни рубашку до середины груди и закрой глаза! Поднеси шланг к груди, прямо к чёрному сердцу, и попытайся расслабиться. Будет похоже на то, что я с тобой делала во втором зале. Но при этом давление будет не таким сильным. Готов?
— Ага! — пискнул я, ткнув трубкой себе в грудь и зажмурившись.
Естественно, я не забыл, что со мной делали во втором зале. И, естественно, я никак не мог в этот момент расслабиться. Я сжался, ожидая болезненного удара, но его не последовало. Тёмная желеобразная масса ткнулась в кожу, чуть нагрелась… А затем я почувствовал, как меня переполняет тенька — разве что из ушей не льётся.
Пиликнули прибор и терминал, а Мария Михайловна на этот раз просто тяжело вздохнула, не став учить меня новым словам, которые я и сам со школы знал.
— Ну, что-то такое я и предполагала… — кивнула она. — Шестьдесят четыре тысячи семьсот семьдесят одна капля. Поздравляю, чудовище! Переходи к следующему аппарату…
Собственно, следующим был сканер, который измерял вместимость моего чёрного сердца. И тут Мария Михайловна попросила поторопиться, чтобы тенька, в которую меня закачал «пылесос», не успела выйти.
После того, как терминал показал вместимость в двести пятьдесят тысяч капель, я был признан нелюдью — и отправлен на следующий аппарат.
И вот здесь мне пришлось повозиться. То, что первогодки изучают за два-три месяца, я вынужден был осваивать на ходу. Сначала мне потребовалось «разогнать» своё чёрное сердце. Оно должно было начать биться ровно, мощно и как своё родное. А это без тренировки ни разу не легко, если честно…
Но с этим я справился, хоть и за целых двадцать минут. И результаты оказались вполне себе приемлемые. Моё чёрное сердце пропускало по энергетической структуре порядка одиннадцати тысяч капель, всасывая из пространства сто двадцать три и теряя пятьдесят восемь. То есть я был тенько-отрицательным (в том смысле, что втягивал энергию из мира) и за день мог накопить почти сто тысяч капель. А за два с половиной дня — доверху заполнить чёрное сердце.
— С твоей вместимостью цифры выглядят не очень, — признала Мария Михайловна. — Но у тебя просто вместимость дикая. У отроков второго ранга нормальная вместимость пятнадцать-двадцать тысяч капель. И при твоих показателях они его наполняют полностью часа за три.
— А как накапливают теньку те, кто положительные? — поинтересовался я.
— Ну, как я и сказала, сколько-то теньки я втянуть могу, — пояснила Мария Михайловна. — А потом давление в сердце увеличивается, и я начинаю терять её быстрее, чем набираю. Посмотри на меня теневым зрением.
Мысль оказалась логичной, и я потянулся к чёрному сердцу. В этом теневом мире Мария Михайловна была совсем не такой, как в обычном: из неё росли те самые жгутики, которых было очень много. Причём росли не только из рук, а отовсюду, пробиваясь сквозь одежду и активно шевелясь. Вся энергия в комнате, которую я видел, тянулась к ним. И, втягиваясь внутрь, тут же выплёскивалась назад.
Память Андрея подкинула схему циркуляции воздуха в помещении с батареей, когда снизу подтягивается холодный воздух, а сверху рвётся горячий. Вот и с Марией Михайловной было что-то похожее.
— И что, так постоянно? — удивился я.
— Я уже почти не обращаю внимания, — призналась она. — Даже сплю, продолжая набирать энергию. Но тут есть две сложности… Если я начинаю плести заклятие, часть жгутиков приходится кидать на это занятие, и они перестают восполнять запасы. Поэтому, если не поторопиться — могу потерять очень много.
— А есть же внешние какие-то накопители… — припомнил я.
— Само собой! — Мария
